Чокнутый - Костин Сергей - Страница 30
- Предыдущая
- 30/86
- Следующая
Ах молодость, молодость. Квар, конечно, наврал про закон. Все равно его слова не достигли ушей дочери. Она еще глупа. Но все остальные! Они-то должны понимать, что появление в джунглях Чокнутого в его нынешнем виде может вызвать нежелательный резонанс. Во все века считалось, что альбиносы приносят в джунгли исключительно несчастья и смерть.
Родж понял, о чем думает пантера. Серый странник уже размышлял над столь необычным цветом шкуры Чокнутого. В стае серых странников белые детеныши появлялись довольно редко, и их постигала одна и та же участь. Мгновенная смерть от зубов самой матери. Но разве все они вправе распоряжаться жизнью Чокнутого? Тем более что альбинос-пантера – нечто удивительное. Что с того, что цвет его шерсти противоречит всем законам джунглей? Он с самого изначала не принадлежит ни к жителям, ни к серым странникам. Он сам по себе. И он не мутант.
– Серые странники берут Чокнутого под свое покровительство.
Квар не ожидал этого. По всем законам джунглей Чокнутый принадлежал его стае. И только он, и никто другой, мог распоряжаться жизнью Чокнутого. Его вырастила стая пантер, и сам он превратился в пантеру, чего же еще? Но Ночной Родж – а в его голосе и все серые странники – брал Чокнутого под свою защиту, члена другой стаи. Неслыханное событие в джунглях! Теперь, даже если он, Квар, решит предать Чокнутого смерти, пантерам придется иметь дело с серыми странниками. Пренеприятная перспектива.
– Я, глава пещерных медведей, со всей ответственностью заявляю: мы тоже берем Чокнутого под свою защиту. Я так сказал.
Квар даже не удивился, когда Альвареза, достойный представитель своего народа, примкнул к оппозиции.
– Я, Альвареза фон де Альварезе, потомок великих Альварезов из клана Альварезов, беру под свою защиту Чокнутого со всеми потрохами и дефектной шкурой.
– Если ты хочешь смерти Чокнутого, то тебе придется сначала сразиться со мной! – Ириза выпрыгнула вперед и оскалила зубы. Вслед за ней поперлась и Шейла. Молча, но с пониманием того, что идет против отца, а значит, и всего племени.
Квар был в растерянности. Выходило так, что только он, староста пантер, желает Чокнутому смерти. Или его неправильно поняли, или он стал слишком старый и говорит неправильные слова. Как он может желать смерти Пришельцу в шкуре пантеры, если тот оказал ему столько услуг.
– Вы что? Сбрендили все? Кто говорит о большой крови? Разговор идет только о том, что появление в джунглях белой пантеры вызовет нежелательный резонанс. И вообще, все вы…
Тут Квар сказал слово, которое в джунглях не то чтобы считалось ругательством, но воспринималось всеми с нежелательной ответной реакцией. Но ситуация в пещере не располагала к драке, и положение исправил Альвареза, который спустил все на тормозах:
– А за козла ответишь. Но потом, когда покончим с мутантами. И вообще. Я считаю, что раз мы, представители разных групп населения джунглей, заварили всю эту кашу, то не подобает нам ссориться из-за цвета шкуры. Да, косолапый?
За что тут же получил словесный ответ от Бобо, направленный на подчеркивание такой отличительной черты орангутангов, как непомерно длинные руки и язык. На том и помирились.
– Эй, зверюги! Идите сюда!
Родж решил, что когда выберет свободное время, то обязательно объяснит Чокнутому, что называть жителей зверюгами то же самое, что наречь Пришельца болотной жабой. Нехорошо как-то.
Мил вполне освоился с новым телом и даже находил некоторое удовольствие, ощущая, как под кожей перекатываются сильные мышцы. От необычности положения поначалу немного болела шея, но боль вскоре ушла. Да и все существо Мила чувствовало необычайную радость. Он и сам не понимал – почему. То ли оттого, что многомесячный плен памяти закончен, то ли оттого, что его теперешнее состояние нравилось ему не меньше, чем человечье обличье.
Пошастав по пещере. Мил решил разобраться с той аппаратурой, которой было обставлено все помещение. Жители называют их камнями? Это их дело. Но он-то знает, какая сила может скрываться в небольшом, сделанном человеком, предмете.
Отодвинув в сторону ненужное кресло, он уселся перед центральным пультом управления станцией и несколько минут внимательно рассматривал панель. Ничего нового или необычного. Управление на уровне прошлого столетия. Убрать защитную оболочку и оголить клавиши, напоминающие компьютерную доску. Все как обычно.
Но тут перед Милом встала небольшая проблема. Его лапы не были приспособлены для работы. Одна его лапа перекрывала всю панель, делая невозможной попытку включить энергоносители станции. Но Мил не был бы человеком, если бы не нашел достойный выход. Самый элементарный, на который способен даже пятилетний пацан. Довольно трудно выпустить всего один коготь, удерживая на месте остальные, но Мил не растерял не только знания, но и человеческие способности. За что и был благодарен джунглям.
– Что ты собираешься делать? – Родж внимательно следил за движениями Чокнутого, но никак не мог понять, что он собирается сделать, разрушив до конца камень.
– Я попробую наладить контакт со станцией. Я хочу разобраться, для чего и кем она построена.
– Разве Пришельцы такие всесильные, что могут заставить разговаривать камни?
Мил на секунду остановился. Радуясь тому, что он возвратил память и приобрел новое тело. Мил как-то позабыл, что окружающие его животные хоть и разговаривают, но остаются всего лишь животными. Ввертываемые ими в разговор мудреные словечки, смысл которых они иногда не понимают, говорит лишь о том, что он на правильном пути, собираясь разобраться со станцией и с тем, что творится на планете. И следовательно, хоть он и пантера, он должен вести себя более просто.
– В общем-то это не камни. Это застывшие мысли, чьи-то спрятанные слова. Я понятно объясняюсь?
Жители закивали. Застывшие мысли? Чего ж может быть яснее.
Конечно, наблюдать за тем, как Чокнутый, склонившись над камнем и высунув язык, старательно тыкает в серые горошины с непонятными знаками, – довольно интересное занятие, но жителям это вскоре наскучило, и они разбрелись по пещере. Альвареза и Бобо, относительно уединившись, что-то обсуждали. Ириза свернулась калачиком и заснула, ибо для кошки нет ничего приятнее, чем вздремнуть на пустой желудок. Спорное, но мнение. Квар и Родж занялись обсуждением своего, стариковского. И только Шейла не покинула Чокнутого.
Кто может объяснить, почему в груди так нежно плещется вода Большой реки? Кто может объяснить, почему в глазах плывут стаи белых, как шкура уродца, облаков. И разве кто-то в джунглях знает, отчего так сильно стучит сердце молодой пантеры, когда она смотрит на чуть сгорбленные плечи Чокнутого. Шейла уже давно не была той маленькой девочкой, какой видел ее отец. Она знала, что есть в джунглях нечто, что способно заставить бросить все правила приличия и, поправ законы джунглей, безоглядно идти только за одним существом. Хоть на край джунглей. Хоть через большой водопад.
Она смотрела на Чокнутого, и теплый ветер ласково гладил ее душу. И как она хотела, чтобы эта теплота досталась и Чокнутому тоже. Еще когда он был Пришельцем, Шейла чувствовала необъяснимую тягу к этому сильному животному, Пришельцу. А сейчас, когда Чокнутый приобрел новое тело, которое так нравилось пантере, она поняла, что с этого дня в ее жизни наступил период, когда она чувствует в себе нечто, что способны чувствовать только взрослые пантеры. Она чувствовала… Кто объяснит маленькой пантере, что она чувствовала?
В какой-то момент Мил ощутил на себе пристальный взгляд Шейлы и обернулся. И что почувствовал этот необычный человек? Или животное? Кто разберет? Его никто не любил, его нигде не ждали. Не было во всей галактике места, куда он мог прибежать и сказать: здравствуйте, я вернулся.
Мил с трудом оторвал глаза от пристальных зрачков большой кошки. Он человек, а то, что он только что испытал, должно быть, просто привязанность к зверю, которого он спас. Не более того.
Но джунгли знали, джунгли чувствовали, что в эту минуту в их жизни произошло то, что на человеческом языке звучит довольно прозаично. Понимание.
- Предыдущая
- 30/86
- Следующая
