Денис Котик и царица крылатых лошадей - Зорич Александр - Страница 57

• Предыдущая
• 57/104
• Следующая

— Только зачем нужны музыкальные шкатулки, когда есть магнитофоны? — подбоченясь, дерзко спросил Роман.

— А вот зачем: магнитофоны ваши, что в Закрытке есть, любую музыку играют. В том числе и плохую, прямо даже гадкую! А музыкальные шкатулки никогда гадкой музыки не играют. Ни-ког-да!

"Вот бы соседу из сорок второй квартиры магнитофон такой шкатулкой подменить", — вздохнул Денис, вспоминая те жуткие звуки, что неслись из-за стены иногда по три часа кряду.

Какие-то дикие вопли, будто пятьдесят ослов одновременно тянут за хвост, упорный глухой стук, словно в стену лбом кто-то колотит, да еще слова идиотские вроде "Все люди козлы! Весь мир — дурдом!". И так далее, только по-английски.

"Нет, определенно, если бы ввели моду на музыкальные шкатулки, жизнь стала бы лучше!"

— А что в той избе? — спросил Максим, указывая на утопающее в кустах сирени здание, крытое опрятной соломенной крышей.

— Там учатся изготовлять емелефоны. А что это такое, наверное, каждый из вас теперь знает? — подмигнул Данила-мастер.

— Знаем! — хором подтвердили ребята.

Некоторые даже вынули свои емелефоны из карманов, чтобы продемонстрировать их Даниле. Емелефоны им выдали только этим утром и мало кто еще успел толком насладиться экзотической вещицей — просто не было времени!

— Вот здесь-то их и придумали, емелефоны эти!

— А почему они называются емелефонами?

— Потому, что изобрел их мастер Емеля, — пояснил Данила.

— Тот самый, что щуку поймал и на печи ездил? — предположил Коля.

— А вот и не правильно! Тот Емеля в Зверознатном посаде детей премудростям учит. На отделении рыбоведения. И зовется Емелей Севастьяновичем. А этот — просто Емелей.

— А почему без отчества? — спросила Влада, которая во всем любила этикет.

— Потому, что не нравится ему по отчеству называться. Говорит, молодой еще. Да и правда: двадцать лет по нашим, чародейским понятиям — не возраст! А ведь когда Емеля емелефон изобрел, он еще в выпускном классе учился!

— Вот это да, — восхищенно протянул Денис, которого все не отпускали мысли о каком-нибудь громком подвиге, который непременно надо совершить, чтобы удостоиться похвалы Берендея.

— А что, вы своим гвардейцам в емелефонах имена-то дали уже? — спросил Данила. — А то ведь безымянными гвардейцы служить не любят!

— Я дал. Назвал Славиком, как моего брата, — сообщил Максим.

— А я — Децлом, как певца, — прошептала Влада.

— А моего зовут капитаном Немо! — выпалил Коля.

— А моего… не скажу, — хитро прищурился Роман.

— А я… а я… забыл назвать своего гвардейца, — сознался Денис.

— А можно посмотреть, как их делают, емелефоны? — спросил Максим, жадно косясь в сторону избы, на которую указывал Данила.

Все одиннадцать ребят посмотрели на Максима с плохо скрываемым осуждением.

Вот уже четыре с половиной часа длилась экскурсия по Мастеровому посаду. И за это время чего они только не видели!

И площадку, где испытывают самые бесшумные в мире мельницы. И избу, где мастерят воздушные змеи, которые умеют летать даже когда нет ветра. И станок, на котором когда-то был выткан самый большой в Архипелаге ковер-самолет (в настоящее время непоправимо изъеденный крысами). И Музей Бесполезных Ископаемых.

Данила-мастер показывал им, как орудовать гончарным кругом и тачать сапоги-скороходы. Рассказывал о том, как плетут корзины и замешивают краски, которые никогда-никогда не потускнеют.

Как тут не устать и не проголодаться?

Но Максим, казалось, не ведал ни усталости, ни голода.

Он хвостом ходил за Данилой-мастером и задавал тысячи вопросов. Его интересовало все, абсолютно все!

— А сколько дырочек в конской подкове?

— А из какого места у тутового шелкопряда выделяется шелковая нить?

— А из чего делается мореходный кристалл?

— А какое заклинание превращает свинец в золото?

— А от чего питается скатерть-самобранка — от розетки или от батарейки?

Максим буквально не давал Даниле-мастеру закрыть рта. Он подглядывал в каждый чан, где что-нибудь бурлило. Нюхал и щупал все, до чего можно дотянуться. И пробовал на остроту лезвия всех попадавших ему в руки инструментов.

До всего ему было дело!

Когда Данила был занят, Максим приставал с расспросами к посадским ученикам, которые осваивали азы той или иной мастеровой премудрости. И делал это с таким жаром, словно был журналистом, которому платили за каждую букву взятого интервью…

Денису тоже было интересно в Мастеровом посаде.

И ему было приятно знать, что ближайшие две недели он проведет среди умельцев и их подмастерьев. Но Максим был просто одержим всем, что видит!

В его карманы были битком набиты всякой полезной всячиной — деталями и детальками умных механизмов, мотками проволоки и пеньки, винтиками, гаечками и шестеренками. Содержимое карманов весело позвякивало при ходьбе, провоцируя товарищей на шутки. Но на эти шутки Максим, вообще-то довольно обидчивый, не обращал совершенно никакого внимания!

Когда у Максима выдавалась свободная минута, он тут же принимался перелистывать "Справочник начинающего мастера-механика", где доходчиво объяснялось, как в полевых условиях смастерить неснашивающиеся сандалии и как из набора чайных ложечек сделать миксер, для взбивания белкового крема на торт…

В общем, очень скоро Денису стало ясно: Максим не променяет Мастеровой посад ни на какой другой.

А значит, еще один из его друзей определился с тем, на кого учиться. И только у него одного не было на этот счет никаких определенных мыслей. "Может, я и правда бездарь?" — спрашивал себя Денис.

Мастеровой посад был самым большим из тех, что уже довелось увидеть Денису и ребятам.

Он занимал самые обширные кручи Пятихолмья да вдобавок имел свои собственные "избы" и "площадки" в лесу и на берегу реки.

Всюду суетились ученики и подмастерья, между ними выхаживали важные преподаватели в фартуках и повязках вокруг лба, как у теннисистов. А Денис и его друзья сновали между изб, выгадывая, куда полезней пойти — в избу, где учат делать фейерверки, или же в избу, где учат составлять духи и варить мыло?

— Конечно туда, где духи! — настаивали девчонки. — Что может быть нужнее?

— Да какие духи! От них вонь одна. Вот фейерверки — это сила! — возражали мальчики.

В итоге вся группа застревала на полпути возле поляны, где Левша и его четверо помощников испытывали новую модель метательной машины.

Машина метала в воображаемого супостата гнилые яблоки, тухлые яйца и перезрелые помидоры целыми корзинами! Оторваться от этого зрелища было совершенно невозможно.

В общем, не было и дня, чтобы ребята вернулись в свои комнаты до темноты.

С гудящими ногами и головами, под завязку набитыми различными премудростями — кузнечными, ткацкими, гончарными и мореходными — они падали на кровати, и были не в силах вымолвить ни слова…

Зато горшочки-самовары в комнатах, что выделили экскурсантам, были не в пример более покладистыми, чем тот, который встретился Денису, Владе, Коле и Максиму на левиафан-каравелле. И говорили они на чистейшем русском языке (если не считать кое-каких старинных словечек вроде "инда", "занеже" или "токмо"). Ну а что лучше всего восполняет утраченные за день силы? Правильно! Широкий клин торта "Кучерявый пинчер" и земляничный чай с домашними сливками!

Чему только не выучились ребята за три недели в Мастеровом посаде! Орудовать рубанком и вырезать по дереву, вышивать и кроить, класть кирпичи и красить стены.

Денис не без мстительного торжества предвкушал, как удивит бабушку своими познаниями, а особенно — умениями.

Однажды перед сном он даже мысленно составил список трудовых подвигов, которые непременно совершит в квартире бабушки когда вернется.

• Предыдущая
• 57/104
• Следующая