Наполеон. Последняя любовь - Костейн Томас - Страница 11

• Предыдущая
• 11/103
• Следующая

Он подумал об этом еще несколько минут, потом сел в постели и позвал:

— Маршан!

За дверью послышался скрип сапог, и появился его старший камердинер.

— Да, Ваше Императорское Высочество! — Маршан поклонился ему.

— Мне пора вставать.

— Прекрасно, Ваше Императорское Высочество, — камердинер открыл туалетный набор, который он принес с собой. — Завтрак уже готов. Господин Лепаж не смог растопить печь, но повар из хозяйского дома принес свежеиспеченный хлеб. Конечно, Ваше Императорское Высочество, мы не могли надеяться, что английский повар может доставить что-то съедобное вам к завтраку, но должен признать, что хлеб пахнет весьма аппетитно.

Маршан был прав. По всем небольшим комнатам павильона разносился дурманящий аромат свежеиспеченного хлеба. Обычно у Наполеона утром не было аппетита, но его соблазнил хлеб, только что вынутый из печи.

— Маршан, с бритьем можно подождать, — скомандовал Наполеон.

На столе стояли свежие цветы, прямо из сада. С них еще капала роса. На столе также стоял горячий кофейник с горячим шоколадом. На яркой тарелке лежал хлеб, большой кусок масла, рядом стоял горшочек варенья из крыжовника. Наполеон откусил кусок хлеба и громко заявил:

— Вкусно! Маршан, кто же такой волшебник?

— Ваше Высочество, это цветная женщина с яркой красной повязкой на голове.

«Видимо, эту женщину зовут Сара, — подумал Наполеон. — Моя малышка Бетси к ней очень хорошо относится. Я это понял еще вчера, когда мы сидели за столом».

После завтрака он искупался в специально изготовленной для него походной резиновой ванне. Ее успели принести сюда вместе с его остальными вещами. Маршан побрил его и одел в обычный костюм. Затем Наполеон отправился в сад. Перед ним сразу над забором, отделявшим два дома, появились две небольшие круглые головки.

«Наверно, это сыновья хозяина дома», — подумал Наполеон. Он пошел по дорожке, а потом сказал:

— Доброе утро!

На этом закончилось его знание английского, и он стал ожидать ответа. Наступило молчание. Оба круглых личика были слишком юными, и на них ничего не выражалось. Он обратился к старшему:

— Ты — Виль-юм?

Виль-юм покачал головой.

— Сэр, некоторые люди называют меня Билли, а другие — Вилли.

Наполеон посмотрел на младшего мальчика.

— А ты кто?

— Сэр, меня зовут Алекс.

— Алекс, — повторил Наполеон. — Тебя назвали в честь императора России, так?

Каким-то образом младший мальчонка понял слова Наполеона и покачал головой.

— Нет, сэр. Меня так назвали в честь моего деда. Отца моей матери. Говорят, он был милым человеком, но я его никогда не видел. Мне еще очень мало лет. Но, — гордо заметил малыш, — он мне оставил свои часы по завещанию. Они — золотые.

Наполеон секунду не мог что-либо придумать в ответ. Он постучал себя пальцем в грудь и спросил.

— Кто я такой?

У мальчишек был готов ответ, и они сказали хором:

— Бони!

В этот момент раздался пронзительный и злобный лай. Видимо, на заднем дворе «Брайарса» назревал какой-то конфликт. Маленькие мордашки исчезли, и Наполеон услышал топот ног — мальчишки помчались на задний двор, чтобы узнать, что происходит с их любимцами.

«Младший брат того же возраста, что и римский король», — подумал пленник, возвращаясь назад.

Маркиз де Ла Касе ожидал Наполеона на открытой веранде. Он должным образом оценил хлеб, испеченный Сарой, и сейчас быстро сметал крошки с мундира пухлой рукой. Маркиза вполне можно было назвать человеком с фигурой в виде бочонка с коротенькими ножками и ручками. Он был на дюйм ниже Наполеона, с толстой шеей и широкой талией. Он небрежно относился к одежде. Щеки у маркиза были толстыми, и у него было несколько подбородков.

— Господин маркиз, — сказал Наполеон, глядя на безоблачное небо, — сегодня — чудесный день для работы.

— Вы правы, сир, просто великолепный. Мне кажется, стоит поставить стол в тень деревьев. Кроме того, я взял на себя смелость попросить слугу запереть калитку, чтобы… нам никто не мешал, сир.

— Тогда приступим.

Когда Наполеон диктовал, он не расхаживал взад и вперед, а откидывался на стуле назад таким образом, что его лицо оказывалось обращенным к небу. В это время он закрывал глаза. Первые слова он произносил медленно, словно разогреваясь, как во время атаки кавалерии, а затем он начинал выстреливать слова. Он не обращал внимания на то, что человеку трудно с такой скоростью записывать за ним. Иногда он делал паузу и говорил:

— Погодите! Давайте вернемся… Ну-у-у, вы должны меня понять… Там, где я разговаривал с… Что, вы до сих пор не нашли это место?

— Честное слово, вы пишете слишком медленно, дорогой маркиз! Запишите следующее.

Он выпалил залп слов. Некоторые предложения были четко сформулированы и записать их было несложно, но некоторые были расплывчаты и нуждались в доработке.

Целый час он работал в таком темпе, что казалось, что пухлые руки господина маркиза сейчас отвалятся от усталости.

— Дорогой маркиз, мы сегодня хорошо поработали, — сказал с довольным видом Наполеон. — Мне кажется, удалось ясно выразить концепцию кампании.

— Сир, молю Бога, чтобы мои заметки тоже были такими же ясными и четкими.

В этот момент послышался звук легких шагов с другой стороны забора. В калитку быстро постучали, и девичий голосок проговорил.

— Это я! Позвольте войти!

Светлая улыбка разлилась по лицу великого человека.

— Это — малышка Бетси-и. Маркиз, отоприте для нее калитку.

— Но, сир, мы же решили, что не позволим нам мешать…

Наполеон позвонил в колокольчик, стоявший на столе, и приказал Гентелини, слуге, который последовал за ним в изгнание с острова Эльба, принести третий стул. Знатный секретарь императора хотел возразить, но, взглянув на решительное и довольное лицо императора, понял, что этого не стоит делать. В калитку вошла Бетси, держа в руках цветы.

— О, сир! — воскликнула девушка. — Вы так подействовали на нашего садовника Тоби, что он специально срезал эти цветы для вас. Тоби такой тиран. Никому из нашего семейства он не позволил бы срезать ни единого цветочка.

— Вы имеете в виду того маленького черного человечка, который долго работал в прошлый вечер?

— Да, сир. Его сюда привезли на судне торговца рабами из Африки.

Наполеон поднялся на ноги и подошел к крыльцу, перед которым часть дерна была выкопана в форме короны.

— Мне сказали, что он работал здесь рано утром и приготовил для меня этот сюрприз!

— Умница Тоби! Пожалуйста, сир, не говорите больше никому об этом. Он может попасть в беду!

— Мадемуазель, не беспокойтесь, я тщательно выполню ваше желание, бедняге Тоби ничего не будет грозить. Вы не желаете некоторое время побыть с нами?

— Я вам не помешаю?

— Нисколько. Ваше присутствие, напротив, поможет нам. Вам сейчас принесут стул, но вы должны пообещать не болтать.

Девочка не сразу села на стул. Она повернулась перед императором и счастливым жестом погладила складки платья.

— Вам нравится мой наряд?

— Мне нравится этот цвет… А что вы сделали с волосами?

— Мне хотелось прилично выглядеть. Поэтому я их расчесывала без конца!

Потом девочка внезапно спросила:

— Кто это такой?

Она поймала взгляд юноши, который прижался лицом к стеклу на чердаке. Лицо сразу исчезло.

— Это мой сын Эманюэль, — ответил Ла Касе.

— Что он там делает? — Бетси была очень взволнована. — На чердаке ужасно жарко. Я никогда туда не забираюсь летом.

— Он там работает, — сказал Ла Касе, обращаясь к Наполеону. — Вчера вечером он ничего не успел, и я ему приказал подогнать всю работу.

— Господин маркиз, неужели обязательно делать копии всех ваших записей? Почему вы не можете все записывать четко и ясно?

— Сир, вы не представляете, насколько быстро вы диктуете. Никто не сможет все за вами записать. Мне пришлось самому изобрести нечто вроде стенографии, а потом ее расшифрует Эманюэль. Он просматривает записи, а затем делает с них копии.

• Предыдущая
• 11/103
• Следующая