Черная роза - Костейн Томас - Страница 51
- Предыдущая
- 51/110
- Следующая
— Иногда люди с Запада проявляют удивительное недомыслие, — сказал Баян. — Уже сто лет вы сражаетесь, стараясь вырвать Иерусалим из рук сарацинов. Вас много раз побеждали, но вы всегда возвращаетесь обратно, воспеваете Бога и погибаете во славу Его. Я никогда не был в Иерусалиме, но говорят, это паршивый город — переполненный людьми, грязный, там тучи мух, и к тому же он расположен между двух невысоких холмов. Я не понимаю, зачем он вам нужен, ведь город не имеет военного значения. — Баян удивленно покачал головой. — И так у вас во всем. Один Бог, одна вера, один Папа. Даже одна жена. В христианском мире жизнь слишком скучна.
Уолтер был поражен тем, как плохо думали о крестоносцах восточные народы. Его учили, что крестоносцы — храбрые рыцари в сверкающих доспехах, сражающиеся за самое святое дело. Ему было неприятно видеть, что противники считают их бандой убийц и оккупантами, которые мешают людям жить и грабят их города ради непонятной цели. Более того, они их считают дикими и грязными грабителями, которые с большей смелостью сражаются за трофеи, чем за Иерусалим. После множества войн их все ненавидели.
— Вы ошибаетесь, — серьезно попытался ответить Уолтер. — у нас одна вера, и мы всегда настроены мирно, наши сердца полны надежды. Мы любим одну женщину, поэтому эта любовь бесценна и является самым чистым и прекрасным чувством после любви к Богу.
— В насилии нет ничего прекрасного, — заявил Баян. — Всем известно, что крестоносцы часто грешили именно этим.
— Конечно, за священное дело не всегда сражаются только достойные люди, — заметил Уолтер. — У нас есть множество королей, — продолжал гость, — а не один, как у вас. В христианском мире говорят на разных языках, и англичане не понимают испанцев, итальянцев или германцев. В разных странах существуют разные законы, а не единый кодекс, типа Уланг-Ясса.
Баян сразу перешел в нападение, как он обычно делал, когда замечал на доске ненужную пешку или незащищенного короля:
— Ваше единство касается только не важных вещей. У нас один правитель, один язык и один кодекс законов. Именно поэтому сегодня мы правим всей Азией. Завтра мы покорим весь мир. Когда белый сокол пролетит над всеми вашими городами, чем вам сможет помочь ваш Бог, который смотрит на вас откуда-то из-за облаков? Как вы будете желать одну женщину, когда все остальные красавицы станут удовлетворять желания победителей? — Он довольно усмехнулся: — Вы, христиане, совершенно непрактичны. Все ваши верования похожи на легкую паутину, которую мы смахнем одним движением конского хвоста! Уолтер спросил:
— Значит, вы собираетесь завоевать Европу? Баян уверенно ответил:
— После того как мы захватим Китай и переделаем его, как нам это будет нужно, мы последуем по дороге Сабутая на Запад, и на этот раз мы не повернем назад. Англичанин, может, нам с тобой придется встретиться на твоем острове.
Возвращаясь в юрту, Уолтер начал размышлять о том, что он не был верен своим обещаниям, хотя и сказал Баяну, что все христиане держат слово. Весь день он вспоминал привлекательное личико Мариам, которое увидел утром.
— Ингейн, мне, наверное, не удастся оставаться твоим вер-.ным рыцарем! — громко сказал он. — Я должен оставить мечты.
В течение многих недель караван с каждым днем проходил все больше и больше. Монголы постоянно скакали вдоль колонны и орали на отстающих: «Худелху! Худелху!» Это значило: «Вперед! Быстрее!» Сам Баян старался поскорее прибыть на место. Уолтер понял это, когда вечером играл с ним в шахматы.
— Англичанин, теперь во время любой остановки можно будет менять усталых лошадей на свежих, — сказал он однажды. — Все готовятся к войне. Сын Неба удивляется, что Баян так медленно продвигается вперед. — Он нахмурился, разглядывая фигурки на доске. — Это все из-за слабых женщин! Мне хочется вообще избавиться от них.
Командующий легко выиграл партию, и у него улучшилось настроение.
— Англичанин, ты мне нравишься, и я хочу дать тебе какой-нибудь пост. Когда идут переговоры с маньчжу, то всегда туда и обратно ездят гонцы. Ты мне мог бы пригодиться. — Он внимательно посмотрел на Уолтера и согласно кивнул головой. — Ты высокий, у тебя хорошие манеры. Надо как следует тебя нарядить и украсить драгоценными камнями, как бога индусов, и, когда понадобится, послать в Кинсай.
Кинсай! Уолтер так разволновался, что почти не спал всю ночь. Он поднялся на рассвете и выглянул наружу, чтобы посмотреть, какая погода. Вчера они весь день ехали среди азиатских тополей, а сейчас далеко на юге он увидел горы. У юноши перехватило дыхание.
Эти горы были весьма впечатляющими. Их белые вершины сливались с холодной синевой неба, и они совсем не походили ни на родные пригорки Англии, ни на враждебные холмы Палестины. Казалось, что эти высоченные горы соединяют землю с волшебными заоблачными странами. Поражало их молчание. Уолтер подумал, что от этих вершин могли бы отдаваться эхом могучие звуки неведомых существ.
— Снежные горы! — сказал он вслух.
— Они так прекрасны! — послышалось сзади. Мариам, закутавшись в одеяло, вышла из юрты следом за ним. Уолтер взглянул на девушку и увидел, что кожа у нее была сейчас натурального цвета, напоминая белизну слоновой кости. Мариам, широко раскрыв глаза, любовалась представшей перед ними картиной. Глаза были главной чертой ее сердцевидного лица. Оно сужалось от широких скул к нежному подбородку с ямочкой.
— Прекрасны! — повторил Уолтер и вдруг с удивлением понял, что думал не столько о Снежных горах, сколько о Мариам. Таким образом он случайно открыл для себя две поразительные вещи: ему впервые довелось увидеть такие неправдоподобные горы и никогда еще в жизни он не встречал девушки прекраснее, чем Мариам.
Девушка дрожала от холода и повернулась, чтобы вернуться в юрту.
— Вечером тебя ждет сюрприз! — пообещала она.
Прежде чем караван отправился в путь, монголы совершили любопытный обряд. Они выстроились в два длинных ряда. Кони стояли неподвижно. Всадники протянули руки к Снежным горам и начали хором что-то выкрикивать. Их неприятные пронзительные голоса страшили Уолтера, он весь похолодел.
Когда обряд закончился, юноша развернул свою кобылу и поспешил занять свое место в конце колонны. Догнав отца Теодора, Уолтер натянул поводья.
— Что это значит? — спросил он. Несторианский священник вздрогнул.
— Это что-то вроде примитивной молитвы, — объяснил он. — Они говорили, что им суждено покорить весь мир и что, когда придет время, они отправятся в богатую теплую страну за горами. Они сожгут города Индии и убьют их жителей, в особенности мужчин, а в лоно женщин посеют свое семя, чтобы со временем эта раса тоже стала монгольской. Я уже слышал об этом обычае, у меня от этого мурашки бегут по коже. К ним подъехал всадник и зло заорал:
— По местам! Клянусь сгнившим лицом мертвого крестоносца, вы так всегда копаетесь и всем давно надоели!
— Они к нам относятся как к паршивым собакам, — заскулил отец Теодор.
Когда вечером Уолтер вошел в юрту, он невольно ожидал чего-то необычного. Махмуд готовил еду и что-то тоненько напевал. Он так широко ухмылялся, что казалось, у него сейчас лицо разделится надвое. Тристрам тоже улыбался и качал головой, как бы говоря: «Погоди немного!»
— Что здесь происходит? — спросил Уолтер, усаживаясь перед огнем.
— Сегодня нас станут удивлять: Таффи собирается принарядиться, — ответил Трис.
— Принарядиться? — Уолтер сразу начал волноваться. — Во что она собирается наряжаться? Махмуд опять что-то украл?
— Нет, кажется, она прихватила одно платье, когда сбежала. Она сказала, что явится перед нами во всей красе, как королева.
— Тогда Махмуду придется постоять снаружи, карауля нас. Монголы всегда лезут в юрту без разрешения. Они могут прийти к нам прямо сейчас, и как мы тогда сможем объяснить им присутствие у нас королевы?
Друзья слышали, как девушка возилась за занавеской. Она была очень взволнованна и, занимаясь туалетом, напевала отрывки песенок. Один раз она вздохнула и произнесла вслух:
- Предыдущая
- 51/110
- Следующая
