Черная роза - Костейн Томас - Страница 24
- Предыдущая
- 24/110
- Следующая
— Я уверен, — начал Саймон Ботри, — что графиня ваше требование рассмотрит…
— Послушай, ты, наглый хитрец! — воскликнул Хэрри. — Нам не нужно, чтобы кто-то обдумывал наши требования. Хватит проволочек и пустых рассуждений! Даем вам пять минут, чтобы привести заложников! За каждую просроченную минуту мы станем вешать по одному человеку на башнях. И начнем с вас, господин законник. Клянусь Богом, который все слышит, ты станешь плясать, как кукла, если не поспешишь!
Шеи Саймона Ботри не коснулась веревка, потому что до назначенного срока оставалась еще минута, когда последний заложник показался из подвала. Некоторых женщин пришлось нести на руках: их пытали на дыбе, чтобы вырвать признание вины их мужей. Об этом узнали гораздо позже. Если бы это стало известно сразу, то ничто не спасло бы Джека Далди и его помощников от виселицы!
Дети были настолько слабы и напуганы, что не понимали, что с ними происходит. Чтобы отвезти несчастных домой, в повозки запрягли лошадей из конюшни, предварительно положив на дно солому, чтобы людям было удобнее лежать.
Уолтер никогда не забудет, как они покидали замок. Радостные йомены шли по мосту, размахивая над головами факелами. Впереди гордо шагал Хэрри. Из Герни не было никого, потому что туда не дошел призыв о помощи, и Уолтер вместе с Тристрамом уходил с жителями Сенкастера. Ему было приятно видеть, как шагали простые крестьяне. Нормандской женщине объяснили, что думают англичане о справедливости и правосудии!
Многие несли с собой то оружие, с помощью которого, как говорил Тристрам, можно было покорить весь мир. В тот момент, наблюдая за крепкими и сильными людьми, в это поверил и Уолтер.
Передние ряды свернули к лесу, от факелов струился такой сильный свет, что можно было различить стебельки соломы, плавающей во рву, и даже поворот дороги в ста ярдах впереди, где каменный мост пересекал Ларни. Кто-то запел песню «Сыны Иова». Это была подходящая песня для марша.
Ее подхватили все крестьяне:
Уолтеру казалось, что вместе с ними под сенью деревьев шагали тени великих свободолюбивых людей. Давно умершие саксонские герои сопротивления нормандской агрессии видели, как сегодня расправились с обитателями замка. Наверно, они тоже торжествуют и радуются вместе с крестьянами Сен-кастера, Литтл-Таммитга и Энгстера!
Люди продолжали петь и Уолтер зашагал в такт маршу.
Уолтер шел последним и тоже запел вместе со всеми:
Уолтер и Тристрам ночевали в копне сена, так как боялись, что в харчевню ночью могут пожаловать солдаты замка. Уолтер пробудился первым, сел, потянулся и посмотрел в ясное октябрьское небо. Тристрам сразу проснулся и потряс головой, как бы отгоняя от себя ненужные сны.
— Сегодня днем Нормандская женщина почувствует кислый вкус во рту, — усмехнулся Тристрам.
Воспоминание о победе развеселило юношей, и они принялись бороться в сене, словно парочка выросших школьников, перебрасываясь модными фразами студентов Оксфорда:
— Держись, ты, оксфордский идиот!
— А ты-то какой грамотный и старательный студент! Ну просто всезнайка!
— Что нам теперь делать? — спросил Тристрам, когда они угомонились. — Мне нужно убираться отсюда как можно быстрее. Уолтер, ты тоже можешь оказаться в опасности.
— Я иду в Булейр!
Тристрам пытался отговорить друга, но ничего не смог с ним поделать. Уолтер твердил: его туда позвали и он должен быть в замке, а потом будь что будет. Юноша полагал, что никто не подозревает о его участии в ночной вылазке. Друзья договорились встретиться позже днем. Уолтер тщательно умылся в ручье, почистил грязную одежду и отправился в замок. Оглянувшись назад, он увидел, как Тристрам поедал сорванный на ближайшем поле турнепс, сидя рядом со стогом сена.
Хорошо еще, что ему удалось так тщательно помыться и почиститься, потому что вскоре он услышал позади себя стук копыт. Юноша резко отскочил в сторону и приготовился при необходимости спрятаться в лесу.
Это была Ингейн. Девушка всегда вставала рано, чтобы понежиться в лучах ласкового солнышка. Уолтер видел, что с ее перчатки слетел прирученный сокол. Девушку сопровождал сквайр, он пытался позвать сокола обратно, не переставая свистеть и размахивать над головой приманкой — чучелом ястреба с алыми перьями. Удравшая птица кувыркалась и летала кругами по небу. Ингейн замедлила галоп и резко и чисто свистнула. У нее на шее был надет меховой воротник, а волосы поддерживала сетка из золотых ниток, чтобы их не разметал веселый ветер. У Уолтера от радости сердце чуть не выскочило из груди.
Сокол наконец решил вернуться. На лапках у птицы были привязаны крохотные серебряные колокольчики, они весело звенели, когда птица пристраивалась на перчатке Ингейн. Девушка надела ей на голову ярко-красный, вышитый золотой ниткой колпачок, к которому было прикреплено пышное перо. Колпачок этот стоил гораздо больше, чем простой человек мог заработать за несколько лет!
— Саладин! Ах, ветреный Саладин! — ласково приговаривала Ингейн. — Ты такая непослушная птица. Тебя не научили послушанию!
Тут девушка увидела Уолтера. Она натянула поводья и глядела на него дружелюбно, но насмешливо. Она всегда при встречах так смотрела на Уолтера.
— Уолтер из Герни, — сказала Ингейн, гордо откинув назад головку, — ты знаешь, что пересек границу нашего владения? Может, ты теперь занимаешься браконьерством, чтобы на столе у вас в Герни подавалось мясо?
— А вам известно, — начал отвечать ей юноша, ненавидя Девушку за то, что она смотрит на него сверху вниз и всегда с ним так снисходительна, но в то же время любя ее за прелестную фигурку и личико, — вам известно, что в прежние времена это все принадлежало Герни? Вы, норманны, были во Франции такими же браконьерами, вороватыми морскими волками и не имели собственной земли, а мои предки владели всем Тресслингом и Булейром?
— Твои предки? — Она гордо тряхнула головкой. — Ты, наверно, позабыл, что сам наполовину нормандец?!
— Нет, я этого никогда не забываю, — ответил юноша после неловкой паузы.
Девушка поняла, как он был обижен, и сразу изменилась. Она улыбнулась Уолтеру такой теплой улыбкой, что казалось, солнце стало сиять еще ярче. Он всегда терял голову от ее улыбки.
— Уолт, мне не следовало так разговаривать с тобой. Я всегда говорю резкости, а потом жалею об этом. Но мне придется сказать тебе еще одну неприятную вещь: я выхожу замуж, Уолтер, — грустно добавила Ингейн.
— Ниниан сообщил мне об этом.
Уолтер постоянно с ужасом ждал этого мгновения. Он не сомневался, что это неизбежно, но всегда надеялся на чудо: а вдруг ему повезет… И вот наконец последний удар. Она выходит замуж, а ему, незаконнорожденному сыну графа Лес-сфорда, любившему ее так сильно, теперь кажется, что никогда он не будет счастлив на этом свете.
— Ты не слышал, что я сказала?
— Слышал. За кого ты выходишь замуж?
Уолтеру было нелегко задать ей этот вопрос: ему чудилось, что, как только он узнает имя счастливого соперника, все вокруг переменится. Из-за этого ему не хотелось знать никаких деталей. Девушка колебалась.
— Это будет достойный брак. Все так думают. Мой дядя Рауф договорился обо всем с моим отцом перед смертью. Понимаешь, граф Лессфорда получил двести сорок семь поместий во времена покорения Англии, но не все земли остались в семействе. Наши первые земли в Тресслинге являются частью тех прежних земель.
- Предыдущая
- 24/110
- Следующая
