Черная роза - Костейн Томас - Страница 15
- Предыдущая
- 15/110
- Следующая
Агнес Малкинсмейден разносила пищу, ей помогала молочница, девица с потным лицом и огромными колыхающимися бедрами.
Даже после предупреждения сенешаля Уолтер был поражен тем, сколько перемен блюд стояло на столе. Девушки подносили говядину, оленину, грудки выпи и вальдшнепа, поджаренные до такой степени, что кожица у них стала коричневой и хрустящей. На столе стояло блюдо с маленькими свиными колбасками, окруженными черным пудингом. Для семейства готовила Агнес, она умела приготовить чудесные соусы и приправы. Она не любила пользоваться перцем, гвоздикой и фенхелем, привезенными с Востока, как было модно в то время. Вместо этого она употребляла старые английские пряные травы — базилик, лаванду, кориандр и майоран. Она поставила последнее блюдо на стол и произнесла слова, как это было всегда, когда семейство ужинало без посторонних:
— Да благословит нашу трапезу Бог и Пресвятая Дева Мария.
Дед взглянул на Уолтера, и у него потеплел взгляд. Казалось, он без слов приветствует внука. Потом он положил на ломоть хлеба большой кусок говядины и приказал, чтобы его кубок из рога наполнили вином. Его синие глаза на первый взгляд были такими мягкими, но не следовало обманываться по этому поводу. Сейчас они ярко сверкали. Ему захотелось проявить свою ученость, хотя Уолтер знал, что он мало учился. Господин Алфгар кивнул старому священнику и процитировал Горация: «Смерть берет нас за ухо и говорит: „Пей, потому что я пришла за тобой“». Священник был слишком стар и боялся смерти, поэтому ему страшно не понравился подобный тост. Сокман из Таскера был поражен тем, что они не подняли тост за здоровье короля, и заявил, пытаясь спасти положение:
— Наш юный правитель обещает восстановить наши права и дать нам справедливость, как при нашем великом короле Альфреде.
— Брось пустую болтовню, Сокман, — оборвал его хозяин дома. — Во всех нас течет чистая кровь саксов, и я могу с вами разговаривать прямо. Подобные разговоры начинаются только для того, чтобы ни о чем не беспокоиться. Мы живем в годы «законников». Хитроумные нормандцы с развязными языками и гладкой речью могут нас заворожить словами, а сами найдут, каким образом посильнее приковать нас цепями.
— Мне хочется верить в благие намерения молодого короля, — слабо запротестовал Сокман.
Хозяин отрицательно покачал головой. Он разрезал пропитанный мясной подливой ломоть хлеба на мелкие кусочки и бросал их в блюдо для подаяния нищим, стараясь при этом не замаслить руки. На блюде уже лежало множество хрящей и крылышек птицы. Завтра нищие получат много лакомых кусочков.
— Я объясню тебе твою ошибку. (Уолтер знал, что это любимая фраза старика.) Мы не должны ждать ничего хорошего от этого короля. Он — нормандец, и вот тебе ответ на твой вопрос. Я неоднократно повторял это людям, которым, подобно тебе, не следует верить сладкой лжи наших правителей. — Дед опять покачал головой. — Меня, к сожалению, никто не слушает. Как только умер старый король, я сказал…
Уолтер слышал старика, рассказывающего, что же сказал король, и подтверждавшего, что он был всегда прав, но внук не следил за рассуждениями деда. Он увидел, что мать открывает Библию и у нее остекленел взгляд.
— Я вижу озеро непрекращающегося огня! — внезапно произнесла леди Хильд. — Приближается день, когда Бог в гневе обрушится на нас.
Все окаменели, и даже свиные глазки Сокмана с ужасом посмотрели на леди Хильд.
Люди жили в постоянном страхе и знали, что вскоре свершится Второе Пришествие. Обычно каждый человек в конце дня смотрел на небо на западе и думал, есть ли там какие-либо признаки того, что Бог за ним придет еще до наступления утра.
Алфгар не обратил внимания на слова дочери. Он отрезал себе куски желтого сыра и начал рассказывать о стоящих кубках. — Уважаемый священник, — обратился к нему дед, — хочу, чтобы вы обратили внимание на кубок «Любимый Джон». Это очень старая вещь. Она принадлежала леди Хильд, в честь которой назвали мою дочь. Видите, какая искусная работа! Мне кажется, что его изготовили греки, и, наверное, мастер жил в Антиохии. Форма кубка также подтверждает его древнее происхождение. Он изготовлен в виде вазы с двумя ручками по бокам. Пятое столетие, а вы как думаете?
У священника была в руках целая тушка фазана. Он пробормотал:
— Несомненно, — и продолжал жевать.
— Отрадно думать, что изображенная на кубке фигура апостола рассказывает нам о том времени, когда он находился на острове Патмос и начал предсказывать будущее. Взгляните, лицо у него осунулось из-за поста, а глаза ярко горят…
Из-под стола раздался громкий визг. Там из-за кости подрались собаки. Алфгар прервал лекцию и резко крикнул:
— Чомпер! Брифф! Четвинд!
Вилдеркин снял со стены копье и начал энергично шуровать под скатертью. Шум прекратился.
— Теперь взгляните на этот кубок, — продолжал хозяин, показывая на кубок «Бернар из Клерво». — Он не такой старый, но я его очень ценю, потому что его когда-то держал в руках великий святой, в честь которого назвали этот кубок.
Леди Хильд продолжала что-то тихо бормотать, но разобрать ее слова было невозможно. Она подняла голову и взглянула на Уолтера, было понятно, что она не узнает сына. Потом она отчетливо произнесла:
— Небеса разрывались, как пергамент, и горы и острова менялись местами. Короли на земле прятались в пещерах и в горах. Настал Великий День гнева!
— Я не могу спорить со святым словом, — улыбнулся Алфгар. Он обратился к Вульфе, стоявшей за креслом госпожи: — Она устала. Отведи леди Хильд наверх, в ее покои. — Затем он снова повернулся к гостям: — Может, нам допить вино и сыграть в бирюльки? Предупреждаю, я хорошо играю, и поэтому для ваших кошельков будет лучше, если мы назначим низкие ставки.
Тристрам спал в комнате Уолтера на охапке соломы. Он сразу заснул, пока еще не успели погасить сальный фитиль. Тристрам широко раскинул длинные ноги. Когда Уолтер проснулся на рассвете, то увидел, что за ночь он не пошевелился и лежал в той же позе.
Они позавтракали, и в этот момент пришел Вилдеркин, чтобы сообщить, что дед вызывает Уолтера к себе в рабочую комнату. Уолтеру было строго-настрого приказано никогда не входить туда. Комната располагалась в темном коридоре под внутренней лестницей, и там было всего одно окно с железной решеткой. Оно выходило на ров, и его было видно только поверх частокола и больше ниоткуда. Мальчиком Уолтер часто залезал на частокол, заглядывал в окно и гадал, что же находится в этой комнате. Он гадал: может, его дед занимается колдовством и потому все держит в секрете?
Когда он пришел, деда не было в комнате, и поэтому Уолтеру удалось все разглядеть. Он был разочарован — помещение оказалось небольшим и плохо обставленным, с глиняным полом. Вся мебель состояла из стола и кресла, и еще там была жаровня, где слабо тлели угли. На стене висели полки с документами. В комнате не было ничего таинственного, и в ней было неуютно.
В сопровождении Вилдеркина вошел хозяин Герни, одетый в серого цвета платье с отделкой из меха. Уолтер в первый раз осознал, что дед не был высоким человеком. Алфгар сел в кресло и положил ухоженные руки на стол. Он заговорил, четко формулируя фразы.
— Вилдеркин, — сказал он, взглянув на внука и отводя взгляд в сторону, — мне нужно кое-что сказать. Я все серьезно обдумал и не желаю, чтобы меня прерывали. Если Уолтер пожелает что-то сказать, он должен, как всегда, обратиться к тебе. Я когда-то дал клятву, и теперь ее негоже нарушать. С этим все согласятся. Я желаю пояснить все изменения, которые произошли в Герни. Все, что я делаю, — это нарушение традиций рыцарства. Я с этим согласен. Я больше всех переживаю, что Герни оказался в подобном положении. — Дед помолчал и слабо улыбнулся: — Конечно, легче болтать о голоде, чем вытерпеть его. Хотя многие могут заявить, что лучше помереть с голоду, чем следовать моему плану.
Он сплел пальцы на животе и перекинул ногу на ногу, /олтеру были видны его красивые, отделанные мехом сапоги. — Я мог бы сказать, что нам приходится очень туго, так как гго величество король решил забрать у меня земли, и мы больше не могли зарабатывать на жизнь выращиванием зерна, овощей и так далее. Рыцарь не имеет права делать ничего, кроме благородного использования оружия, он может лишь контролировать своих людей и давать советы королю. Но у меня есть около двух десятков людей, которые зависят от меня, и я должен им обеспечить какую-то пищу, потому что никто из них не желает голодать. Их не связывают рыцарские традиции, и у них нормальные животы, жаждущие пищи. У меня есть дочь, за которой необходим особый уход… Наверно, ей осталось недолго пожить с нами. Я многое испробовал. Я унижался и постоянно подавал петиции королю, в которых просил вернуть мне хотя бы часть земли. Я даже предлагал свои услуги королю, считая, что мой опыт и здравый смысл смогут принести ему пользу. Мне ясно далги понять, что мне не видеть земли как собственных ушей и что в моих услугах не нуждаются. Поэтому для меня оставалось только одно. Я даже не стану повторять, как мне все это противно. В моих венах течет лучшая кровь в Англии, и я всегда гордился своими правами и привилегиями и пытался принять испытания с достоинством. Надеюсь, что все, кто от меня зависит, думают так же.
- Предыдущая
- 15/110
- Следующая
