Мечи и темная магия - Эриксон Стивен - Страница 107

Глянув на Изумительную, Кроу кивком дал понять: пришло время действовать. Она осторожно скользнула внутрь ворот и бесшумно двинулась вправо, мотнув головой: все спокойно. Скорри сразу же отправился за ней, следом — громадина Брэк, на удивление проворно.

Затаив дыхание, Кроу крадучись двинулся влево, недовольно морщась, когда среди разъезженной грязи пришлось выискивать места потверже, куда поставить ногу. За спиной тихо сопел Йон, ощущалось присутствие Вэррана, передвигавшегося с осторожностью вышедшей на охоту кошки. Кроу различил щелчки — такие бывают от прялок, — потом уловил смех, возможно только почудившийся. Он вертел головой в сторону каждого доносившегося звука, словно его тянули за вставленное в нос кольцо. Теперь не было уверенности, что он поступил правильно, не дождавшись наступления темноты. Но Кроу не любил работать ночью. Особенно после того проклятого случая, когда ребята Бледного-как-Смерть сцепились по ошибке с парнями Малой Кости, в результате полегло более пятидесяти человек, а ведь на добрую десятку миль в округе не было ни одного врага. Слишком часто непоправимое случается под покровом ночи.

Правда, многие погибли и при свете дня, чему Кроу также был свидетелем.

Он пробирался вдоль плетеной стены, от страха выступил пот, прошибающий в ожидании смерти. Восприятие обострилось до предела. Ощущалась каждая задетая веточка в стене, каждый повстречавшийся камешек в грязи, не говоря уже о врезавшейся в ладонь кожаной перевязи от рукояти меча. Дышалось с трудом, что неудивительно, учитывая перенесенную болезнь легких, вдобавок часть ступни, через дырку в носке, при каждом шаге буквально прилипала к подошве сапога.

Нужно раздобыть новые носки, просто необходимо. Но сперва пережить этот день, а там дойдет дело и до носков. Пусть даже тех, какие видел в последний раз в Уфрисе, красного цвета. Помнится, все ржали, разглядывая их. Были он, Йон, Изумительная и бедный, теперь покойный Ютлан. Веселились: додумались же выкрасить в такой неподходящий цвет! А он позавидовал, красные носки — такая роскошь, не каждому по карману. И, уходя, окинул через плечо мечтательным взглядом. Если удастся, после дурацкого задания он вернется и купит понравившиеся красные носки, возможно, не одну, а даже две пары. Одну натянет прямо на сапоги — пусть все видят, может, тогда зауважают. И станут называть не просто Кроу, а Кэрден Красные Носки. Губы сами собой растянулись в улыбке умиления. Красные носки станут первым шагом к…

Вдруг слева, чуть не слетев с петель, распахнулась дверь хибары и вывалились сразу трое. Первый, с всклокоченной шевелюрой, широко осклабившийся, обнажив пожелтевшие зубы, крутанул головой и уперся взглядом в Кроу, Йона и Вэррана, которые, разинув от неожиданности рты, замерли у стены огибаемой лачуги, подобно застуканным за воровством печенья ребятишкам. В оцепенении все уставились друг на друга.

Кроу почувствовал, время замедлило свой ход, такое случалось перед бойней. Он успел подумать о всяких глупостях. Продетая в ухе самого первого мужчины кость вряд ли куриная. Посчитать число вбитых в палицы заостренных шипов. Восемь или вроде того. В конце концов, пора заняться чем-нибудь действительно полезным. Было ощущение, что решение придет само собой, от него мало что зависит. Странная убежденность именно в таком развитии событий зрела, всякий раз становясь более осязаемой, — он уже улавливал момент, когда это происходило. Мир должен был вот-вот рухнуть, хляби небесные разверзнутся, все пойдет наперекосяк, полетит к чертовой матери.

Вот дерьмо! Опять начинается…

Лицо, когда меч Вэррана, описав огромный полукруг, настиг жертву, обдало прохладой. Придурок, стоящий первым, не успел даже пригнуться. Удар вложенного в ножны меча пришелся сбоку по голове и был столь сокрушительным, что сбитый с ног дикарь врезался в стену рядом с ними. Повинуясь инстинкту, Кроу выхватил меч, а Вэрран, рванув вперед, ударил следующему эфесом в морду, раздробив и выбив зубы, разлетевшиеся в разные стороны.

Пока второй заваливался назад, подобно срубленному дереву, третий замахнулся палицей, но Кроу не сплоховал, ударив его в бок. Сталь рассекла мех и вошла в тело. Звук был глухим, хлюпающим, в разрезе проступила кровь. Открыв рот и издав пронзительный вопль, дикарь, покачиваясь, подался вперед, оседая с вытаращенными глазами. Кроу ничего не оставалось, как раскроить ему череп, пришлось поднапрячься, высвобождая меч, застрявший в ране, крик, перешедший в визг, скоро смолк. Несчастный свалился, кровь из рассеченной головы плеснула Кроу на штаны и затекла в сапоги. Похоже, вместо красных кровавые носки в этом дельце ему уже обеспечены. Может, хватит смертей? Весенний ветерок безучастно шелестел в траве.

— Черт! — ругнулся Кроу.

Дальше все закрутилось с неимоверной быстротой. Мозг фиксировал происходящее урывками. Слышались вопли, звон металла, сопение, в груди рвалось и замирало сердце, в ушах бухало. Бросив взгляд через плечо, Кроу увидел, как Йон, прикрывшись щитом от удара палицей, с ревом бросился в атаку, разрубив нападавшего топором. А когда отвернулся, неведомо откуда вылетевшая стрела вонзилась в грязную стену прямо у его головы. От потрясения Кроу остолбенел. Вэрран толкнул его сзади, он растянулся, зачерпнув ртом грязь. Стоило вскочить, как перед глазами возник орущий недоумок с растрепанными патлами. Уворачиваясь, Кроу укрылся за щитом. Скорри, выскочивший словно черт из табакерки, вогнал нож ублюдку в бок, тот взвыл и зашатался, теряя равновесие. Кроу добил, снеся часть черепушки, лезвие звякнуло, рассекая кость, и вошло в землю. Меч едва не выпал из сжимавшей рукоять руки.

— Пошевеливайся! — проорал Кроу, не будучи уверен, к кому, собственно, обращается.

Мимо пронесся Веселый Йон: древко топора все в крови, зубы обнажились в оскале сумасшедшего. Кроу рванул следом. Вэрран с безучастным лицом и зыркающими во все стороны глазами не отставал. Его меч все еще был вложен в ножны. За углом хибары разлилась огромная лужа из дерьма вперемешку с соломой, граничащая с загоном, в котором дико визжали и толкались свиньи. По другую сторону примостилось строение, подпираемое столбами с вырубленными лисьими головами. Ступени вели к широкому дверному проему, скрывавшемуся в тени.

Рыжеволосый детина с топором бежал наперерез, глухо топая башмаками. Подоспевшая Изумительная невозмутимо вогнала в него стрелу, пробив обе щеки, — расстояние между ними не превышало шести шагов. Обескураженный, он потянулся рукой к лицу, но не остановился. Тогда Изумительная, издав боевой клич, выхватила меч и, крутанув, перерубила ему шею. Голова подскочила, заливая кровью все вокруг, и упала в загон к свиньям. На мгновение Кроу задался вопросом: успел ли бедолага осознать, что произошло?

Тут он увидел, что тяжелые двери строения приоткрылись и высунулось бледное лицо.

— Дверь! — завопил Кроу, устремляясь по чавкающей под ногами грязи прямиком к ней, с грохотом преодолевая деревянные ступени. Он успел всунуть заляпанный кровью и грязью сапог в зазор, не дав ее захлопнуть. Боль пронзила, словно от удара копья, глаза чуть не вылезли из орбит. — Черт! Нога!

С другой стороны двора с ревом и гиканьем, перекрывавшим визг свиней, выскочила дюжина, если не больше, воинов клана Лисицы, размахивая зазубренными мечами, топорами и грубо отесанными палицами, у некоторых имелись щиты. На бегущем впереди дикаре красовалась покрытая ржавчиной кольчуга с подранными краями, спутанные волосы цеплялись за небрежно сцепленные кольца.

— Назад! — Вэрран преградил им путь и замер, подобно каланче, возвышаясь над всеми. В вытянутой руке он держал меч эфесом вверх, словно то был амулет, оберегающий в бою. — Назад, если жизнь дорога.

Воин в кольчуге сплюнул, затем прорычал на ломаном северном наречии:

— Покажь свою железяку, поганец!

— Ладно, покажу. Гляньте на Отца Мечей, но это последнее, что вы увидите. — И Вэрран вытащил меч из ножен.

Может, люди действительно дали ему сотню имен: Клинок Утренней Зари, Могильщик, Кровавая Жатва, Высший и Низший, Скаканг-Гайок, что на языке жителей долин означает Разделение Мира, и так далее и тому подобное, но Кроу с сожалением отметил: ничего необычного клинок не представлял. Ни тебе огня, ни золотого свечения, ни отдаленного звука труб и даже не начищено до зеркального блеска. Только едва заметный шелест послышался, когда его вытаскивали из покрытых пятнами кожаных ножен. Плоский, цвета аспидного сланца и без орнамента клинок, разве что просматривалась какая-то гравировка у простой матовой крестовины.