Ковчег Могущества - Крючкова Ольга Евгеньевна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/22
• Следующая

Жрецы Саккары обступили ритуальный саркофаг со всех сторон, в изголовье по-прежнему стоял Эйе. Они единодушно вознесли молитву Осирису, дабы тот поглотил водяных змей и избавил тем самым саху Аменхотепа от нападения чудовищ. Перечислив их имена – Кеста, Хапи, Дуамутеф, Кебексенуф, Маатефф, Херибекф, Херу-Хентианмаати[43], – жрецы начали молить древнего бога Саккару, чтобы тот защитил саху фараона от нападения огромного змея Ререка, обитающего в самой темной и глубокой части Дуата. Змей этот, имевший множество обличий, в том числе и Апофиса, мешал душам усопших следовать в Царство дня – в райские кущи Иару. Затем двор сердаба огласила очередная многоголосая молитва.

…Папирусная ладья, перевозящая эфемерное тело Аменхотепа, благополучно миновала подземное царство Саккары и уже приближалась к подземному царству Ону, где отдыхали души блаженных. Аменхотеп воочию увидел всех трех богов этой области: Акхсесефа, Ремрера и Кемкена. Когда ладья причалила к берегу, бог Рамрер молча протянул Аменхотепу волшебную пряжку Исиды[44], обладающую силой ее крови и служащую пропуском в Иару. Судно снова устремилась по водам Дуата – в сторону райских кущ.

Наконец лодка причалила к суше, и Аменхотеп сошел на берег. Его взору предстала высокая стена из белого мрамора. Приняв решение пройтись вдоль нее, он достиг вскоре золотых врат, охраняемых огромного роста стражником с головой льва. Грозный страж преградил путь незваному гостю секирой. Аменхотеп, не растерявшись, протянул ему пряжку Исиды. Тот мгновенно отстранился, пропустив тем самым фараона в легендарные сады.

Едва Аменхотеп миновал ворота, как его ослепили яркие лучи солнца. Он увидел множество людей, облаченных в ярко-желтые туники. Кто-то прохаживался между смоковницами, вкушая спелые плоды, кто-то, расположившись в тени деревьев, играл на арфе… Молодые женщины, наслаждаясь звуками музыки, грациозно и самозабвенно танцевали.

Заметив выложенную белым мрамором неширокую дорожку, Аменхотеп решительно направился по ней, надеясь поскорее встретиться с Гор-Нармером. Задача, однако, оказалась не из легких. Несколько раз ему на глаза попадались шумные стайки детей, предававшихся каким-то своим, только им понятным играм; неоднократно встречались небольшие озерца с прозрачной, словно слеза, водой, в которых плескались обнаженные женщины, юные девушки и совсем еще девочки – все прекрасные и одухотворенные, как на подбор. Аменхотеп с трудом удержался от соблазна погрузиться в прозрачные воды одного из таких водоемов: с сожалением вздохнув, решил продолжить свой путь.

Спустя какое-то время взору Аменхотепа открылись белоснежные портики, увитые диковинными травами, перемежающимися ярко-красными цветами. Фараон не удержался и, приблизившись к одному из портиков, дотронулся до самого крупного и манящего цветка – тот в ответ издал нежный, словно у серебряного колокольчика, звон и распространил в окружающем пространстве терпкий дурманящий аромат. Аменхотеп с наслаждением вдохнул его и чуть было не забыл, зачем вообще проделал столь опасное путешествие.

– Ты из мира живых, не так ли? – раздался за его спиной мелодичный голос.

Фараон оглянулся: перед ним стояла женщина, облаченная в ослепительно белый хитон, подпоясанный золотым поясом. Ее шею и запястья украшали массивные украшения, усыпанные драгоценными камнями, а голову – корона-атеф, увенчанная уреей.

Аменхотеп догадался: перед ним – Нефтида, дочь божественного Ра и единокровная сестра Осириса. Он почтительно поклонился и подтвердил:

– О, да, божественная Нефтида! Ты совершенно права: я действительно пришел из мира живых.

– Что же ты ищешь в наших райских садах? – осведомилась она.

– Совета Гор-Нармера, – без обиняков признался фараон.

– О! Потомок Гора был мудрым правителем, – одобрительно кивнула богиня. – Я провожу тебя к нему. Следуй за мной.

– Благодарю тебя, о, божественная Нефтида!

Путь оказался неблизким: один пейзаж сменялся другим, еще прекраснее прежнего. Покорно шествующий за Нефтидой Аменхотеп видел вокруг множество счастливых людей, а точнее – их саху. Ибо хат – физическая сущность всех этих счастливцев – давно превратилась в тлен (если, конечно, при жизни они не были знатными людьми или фараонами, тела которых после кончины бальзамировали).

Наконец Нефтида и Аменхотеп вошли в город фараонов. Аменхотеп задумался: «Интересно, каким по счету правителем Египта являюсь я? Вероятно, семьдесят третьим[45]… Значит, в городе фараонов должны обитать порядка семидесяти двух саху бывших властителей священной земли Та-Кемет…»

– Мы пришли… Саху Гор-Нармера обитает здесь, – прервала Нефтида размышления Аменхотепа, указывая божественным перстом на небольшой дворец, облицованный бледно-розовыми мраморными плитами.

Благодарно поклонившись в ответ, Аменхотеп направился к распахнутым створкам ворот. И вновь перед ним, словно из небытия, возник стражник, пропустивший его во дворец только по предъявлении «пропуска» в виде пряжки Исиды.

Первое, что увидел фараон, едва оказался на территории дворца, – огромный зал с множеством колонн, увитых гирляндами цветов. Впереди блеснула водная гладь – по всей видимости, бассейн. Аменхотеп инстинктивно направился к нему. Встречавшиеся ему люди не выказывали ни малейшего удивления по поводу его здесь появления.

Достигнув бассейна, Аменхотеп понял, что принял правильное решение: Гор-Нармер прямо в воде предавался плотским утехам с одной из молоденьких наложниц… Еще несколько юных, совершенно обнаженных прелестниц возлежали по периметру бассейна, наслаждаясь вином и фруктами.

Тем временем Гор-Нармер, не обращая на непрошеного гостя ровно никакого внимания, продолжал ласкать наложницу. При виде столь будоражащих кровь картин сладострастия Аменхотеп испытал невольное, но вполне закономерное возбуждение. Словно в ответ на его чаяния, к нему тотчас приблизились две прелестницы – из тех, что возлежали около бассейна, – и фараон отчетливо ощутил на себе сначала прикосновение их рук, а затем и губ. Сознание медленно, но верно начало ускользать…

Очнувшись от полусна-полуяви, Аменхотеп обнаружил, что покоится на мягком ложе среди тех самых юных прелестниц, увлекших его в райские кущи блаженства, а теперь – утомленно отдыхающих, и к тому же совершенно нагой. Не успел он ничего предпринять, как неизвестно откуда возникший прислужник молча протянул ему ярко-желтый хитон – точно такой же, какими пользовались все обитатели Иару. Аменхотеп так же молча облачился и – не без сожаления – покинул «райское» ложе.

– Следуйте за мной. Господин Гор-Нармер ждет вас, – промолвил наконец прислужник.

Фараон безропотно последовал за ним по галерее, украшенной изображениями царственных кобр.

Гор-Нармер восседал на кресле с высокой спинкой, отделанной серебряными пластинами. Завидев Аменхотепа, он приглашающим жестом указал на стоящее подле него точно такое же кресло, подчеркивая тем самым, что оба они – фараоны, независимо от того, где находятся в данный момент их саху и хат.

– Приветствую тебя, сын Тутмоса IV! – Заметив удивление в глазах гостя, Гор-Нармер продолжил: – Ты поражен, что мне известно твое имя? О, недаром я слыву мудрейшим из мудрецов! К тому же твой отец тоже посещал в свое время райские кущи Иару, а по сравнению с тем периодом, что обитаю здесь я, это, поверь, было не так уж и давно. Помнится, твой предок заявился сюда в самый разгар пира семидесяти семи фараонов… Ты очень похож на отца.

Аменхотеп поклонился:

– Я горжусь сходством с отцом. Мое имя – Аменхотеп.

– Так с какой же целью ты совершил столь опасное путешествие в мир мертвых, Аменхотеп? – перешел к делу Гор-Нармер.

– Я опасаюсь за неустойчивость своей власти, – признался, не лукавя, гость. – Вот уже десять последних лет я живу в страхе, со дня на день ожидая какого-нибудь коварного шага со стороны заговорщиков…

• Предыдущая
• 18/22
• Следующая