История Пурпурной Дамы - Крючкова Ольга Евгеньевна - Страница 14

• Предыдущая
• 14/34
• Следующая

Затем гости сняли обувь при входе в павильон, босиком проследовали внутрь через низкий и узкий вход, символизирующий окончательный выход за границы обыденного мира, и расположились на татами подле невысоких столиков.

В жаровне уже пылал огонь, а вода в котле, предназначенная для приготовления чая, специально набранная из горного ручья, уже закипала.

При входе в павильон гости поклонились в стороны ниши, в ней располагались свиток с изречением мудрецов, букет цветов и курительница, распространявшая тончайший аромат благовоний.

Хозяин вошёл в павильон после гостей, дабы те успели оценить внутреннее убранство павильона.

Войдя в домик, хозяин поклонился гостям и занял своё место – напротив них, около очага. Рядом с местом хозяина были расположены необходимые для приготовления напитка предметы: деревянная шкатулка с чаем, чаша, бамбуковая мешалка. Пока вода в котле нагревалась, Фуджико и прислужницы подали гостям лёгкую закуску-кайсэки, состоящую из простых традиционных блюд, дабы те не ощущали голода. После кайсэки гости на некоторое время вышли из чайного павильона, чтобы размять ноги и подготовиться к основной части церемонии – совместному питью густого чая.

Во время прогулки, согласно регламенту церемонии, гостей Тамэтоки сменил в нише свиток и композицию цветов, Митисада и Кейко между тем не теряли времени даром.

Митисада увлёк Ояко в заросли кустов и в порыве переполнявших его чувств обнял её. Девушка ничуть не смутилась, хотя ей следовало бы это сделать. Ибо подобное поведение во время чайной церемонии осуждалось. Но желание и молодость отмели все формальности и преграды: юноша девушка сомкнули объятия…

Тут же недалеко объяснялись Кейко и Мурасаки.

– Вы слишком сдержанны, – упрекал свою невесту Кейко. – Неужели я некрасив и вы ко мне совершенно равнодушны?

Мурасаки стояла подле жениха потупив очи в долу. Наконец, она произнесла:

– Вы очень привлекательны, господин Кейко… Однако… Вы же понимаете я не могу вести себя порывисто… Это не подобает девушке моего положения… – смущённо пролепетала она.

– Разумеется, вы правы! – поспешно согласился Кейко. – Но вы хотя бы могли намекнуть мне, что я вам не безразличен!

Мурасаки воззрилась на жениха. Ей хотелось признаться: свадьба ей не к чему! Она не хочет выходить замуж и покидать имение отца. Но как это объяснить?! Ведь такое признание недопустимо…

– Я буду вам послушной женой… – лишь сказала она, и резко развернувшись, насколько позволяло её многослойное кимоно, медленно «поплыла» к павильону.

Кейко тяжело вздохнул и в сердцах произнёс:

– Холодна, как лягушка… И с этой особой я буду должен делить ложе?! Впрочем, всё равно… Возьму наложницу, а потом сделаю её визитной женой.

Он огляделся, опасаясь, не услышал ли кто его опрометчивых слов? – и, уверовав, что вокруг никого нет, отправился на продолжение церемонии. Но он ошибся, в кустах стояла вездесущая Фуджико. Она прекрасно видела, как повела себя Мурасаки и всецело одобрила её поведение. Но она также украдкой наблюдала за тем, какие бесстыдства вытворяли в укромном уголке Митисада и Ояко.

Фуджико решила, что обязательно обо всём сообщит госпоже Найси. А та уж сама пусть решает: устраивать ли дочери выговор или нет.

Гости снова собрались в павильоне: началась самая ответственная часть церемонии – приготовление и питьё густого порошкового зелёного чая. Весь процесс происходил в полном молчании. Гости внимательно наблюдали за действиями хозяина, прислушиваясь к потрескиванию огня в жаровне и бурлению закипающей воды.

Хозяин, как и подобает в подобных случаях, произвёл символическое очищение всей используемой утвари, а затем уже приступил к приготовлению чая. Тамэтоки придерживался строжайшего регламента: все его движения были строго выверены и доведены до совершенства.

Он засыпал чай в керамическую чашу, в неё же залил небольшое количество кипятка. Затем содержимое чаши размешал бамбуковой мешалкой до превращения в однородную массу и появления зелёной матовой пены. После чего ещё добавил кипятка, чтобы довести напиток до нужной консистенции.

Чашу с приготовленным чаем, хозяин с поклоном передал гостям, традиционно – по старшинству, начиная с самого старшего или самого почётного гостя. Гость, а это был губернатор Масамунэ, на левую ладонь положил шёлковый платок-фукуса, принял чашу правой рукой и уже, затем поставил её на левую ладонь. Кивнув следующему по старшинству гостю, губернатор столичных провинций, отпил из чаши.

Сделав из чаши несколько глотков, господин Масамунэ положил платок на циновку, обтер край чаши бумажной салфеткой и передал её следующему гостю, отцу Кейко. Каждый гость повторил эту же процедуру, после чего чаша возвратилась к хозяину.

Хозяин передал на сей раз уже пустую чашу гостям для того, чтобы те просто подержали её в руках и насладились простотой её формы и отделки.

После чего началась следующая стадия церемонии: господин Тамэтоки приступил к приготовлению лёгкого чая отдельно для каждого из гостей в персональной чашке. Теперь, по традиции, гости могли общаться. Что они не преминули сделать. Предметом обсуждения стал свиток, а именно – изречение, написанное на нём; затем красота цветочной композиции, чаша, другая утварь и, наконец, сам чай.

Предприимчивая Фуджико, метнув гневный взор на Ояко, подала гостям на плетёном подносе различные сладости…

Гости насытились, напились чаю и наговорились вдоволь. Тамэтоки не сомневался: чайная церемония удалась на славу. Однако, согласно этикету он должен был её завершить. Ответив на все вопросы гостей, он поклонился им и покинул чайный павильон, давая понять, что празднество завершено.

В отсутствие хозяина гости осмотрели в очередной раз очаг, на котором готовился чай, ещё раз обратили внимание на цветы в токонома. Первым покинул чайный павильон господин Оэ, за ним последовали остальные гости.

Господин Тамэтоки стоял подле павильона, напротив входа, и молча кланялся уходящим гостям. Те также отвечали хозяину почтительным поклоном. Затем Тамэтоки вошёл в павильон, посидел некоторое время в полном одиночестве, дабы осмыслить прошедшую церемонию. И лишь после этого в павильон вошли прислужницы, дабы навести в нём порядок.

После чаепития гостей ожидало традиционное представление ооута. Для проведения этого представления из столицы был приглашён Отомо Куронуси, служивший в Ведомстве светлого и тёмного начал. Именно к нему особо благоволила Яшмовая госпожа. Отомо занимался астрономией и прорицательством, все его прогнозы сбывались. К тому же он слыл искусным поэтом. Куронуси специально обработал древние синтоистские песнопения в соответствии с требованиями времени. И его подопечные из Ведомства светлого и тёмного начал, в основном молодые сановники, искусно исполняли их, услаждая слух гостей.

К тому же Куронуси славился прорицателем и искусным составителем гороскопов. После представления он вручил каждому гостю свиток, и тот не преминул его развернуть и ознакомится с персональным предсказанием.

Ояко, сгорая от нетерпения, развернула свиток и прочитала:

«Твоя красота выше всяческих похвал, но твоя плотская страсть неутолима… Ты будешь любить и будешь любима… Причём двумя мужчинами сразу… Ты не оценишь прелести замужества, твоё сердце подобно вольной птице. При виде очередного красивого мужчины, оно взмывает в небеса…»

Ояко невольно покраснела, благо, что белила скрыли сие неприятное обстоятельство. Она быстро свернула свиток и спрятала его в правом рукаве кимоно, не желая, дабы предсказание стало достоянием гласности.

Тем временем Мурасаки изучала свой свиток. И он гласил: «Красота, благородство, сдержанность – всё это присуще тебе, о юная красавица. Мужчины не принесут тебе счастья… Твоими верными спутниками по жизни станут: бумага, кисть, чернила и тушечница. Они не предадут, не бросят, не разочаруют… В твоих руках кисть оживит иероглифы, которым суждено прожить множество человеческих жизней. Ты подаришь миру историю любви и неудовлетворённой плотской страсти. Однако, сама останешься при этом холодной…»

• Предыдущая
• 14/34
• Следующая