Третий Рим - Ходаковский Николай Иванович - Страница 44

Замечания весьма существенные и, прямо сказать, убийственные. Академик не помнит элементарных астрономических сведений, не владеет научно-исследовательским методом. Академик Фоменко не придает значения тому, что иудейская Пасха всегда приходится на март-апрель и не может совершиться в феврале. Полное солнечное затмение, к сведению Фоменко, длится всего 2–3 минуты. При частичном солнечном затмении не бывает тьмы, а лунное затмение не бывает днем.

Но действительно ли академик не помнит элементарных астрономических сведений? Как мы с вами, уважаемый читатель, видели, Фоменко твердо знает, что «все восточные церковные писатели единогласно утверждают, что Христос воскрес 25 марта». Он подчеркивает, что «законная Пасха (иудейская) совершается по равноденствии в 14-ю луну (т. е. в полнолуние) — от 21 марта до 18 апреля, наша же Пасха совершается в следующее за ней воскресенье». Мы видим, что Фоменко четко знает, что Пасха совершается в полнолуние. Он знает календарные условия для года Воскресения Христа и, как мы с вами видели, указывает их.

Исходя из этих «условий Воскресения», он и восстанавливает дату Воскресения. В результате скрупулезного, четкого анализа он и приходит к выводу, что календарные «условия Воскресения», связываемые с датой страстей и Воскресения Христа, выполнялись лишь один раз: 25 марта 1095 г. н. э.

Все четко и обоснованно. Тогда Рождество Христово относится примерно к 1064 г. (за 31 г. до Воскресения 1095 г.).

Теперь к вопросу о солнечных затмениях. Оказывается, что и здесь суждения Фоменко абсолютно четкие. Он пишет: «Согласно Евангелиям и церковному преданию, в год Рождества Христова вспыхнула новая звезда на востоке, а через 31 год, в год Воскресения, произошло полное солнечное затмение. Церковные источники, подчеркивает Фоменко, ясно говорят именно о солнечном затмении в связи с Воскресением Христа, причем не всегда относят его к страстной пятнице.

Фоменко, как мы видели выше, учитывает разницу возможности солнечного и лунного затмений в Палестине в день казни Христа.

Он прекрасно знает, что на следующий день после Пасхи солнечного затмения не могло быть в принципе, так как оно бывает только в новолуние. Вот почему он пишет, что „оказывается, такая пара редчайших астрономических событий — вспышка новой звезды и через 31 год полное солнечное затмение в Средиземноморье — действительно имела место, но только не в первом, а в XI в. н. э.!“ Это — знаменитая вспышка новой звезды в 1054 г. и полное солнечное затмение 16 февраля 1086 г. (в понедельник)».

Прав Чащихин, что академик Фоменко в своем расчете полагает, что иудейская Пасха была 24 марта в субботу, причем называет это условие «совершенно неоспоримым». Но Чащихин, как мы сейчас увидели, совершенно не прав, что Фоменко сам же оспаривает свой расчет и считает, что иудейская Пасха была аж 16 февраля 1086 г.

Мы видели, что Фоменко нигде не пишет, что иудейская Пасха была 16 февраля. Он пишет, что полное солнечное затмение могло быть только 16 февраля 1086 г. Он не связывает распятие Христа с 16 февраля 1086 г., когда и было полное солнечное затмение. Он только подчеркивает, что утверждение богословов (но никак не Фоменко) о том, что во время распятия Христа 25 марта было полное солнечное затмение, ошибочно. Оно могло быть только 16 февраля 1086 г. Неясно, зачем же Чащихин приписывает Фоменко то, чего он никогда не утверждал.

Фоменко рассматривает и дату лунного затмения. Он обнаруживает лунное затмение 3 апреля 1075 г., которое произошло за два дня до Пасхи. Фаза затмения — 4,8, т. е. не очень велика.

Таким образом, мы имеем следующие астрономические даты, относящиеся к Воскресению Христа:

• лунное затмение — 3 апреля 1075 г.;

• солнечное затмение — 16 февраля 1086 г.;

• календарные «условия Воскресения» — 1095 г.

В таком случае Рождество относится примерно к 1064 г. за 31 год до 1095 г.

Астрономические даты к вспышке новой звезды и рождение Христа — 1054 г.

В качестве первого года по «Р. X.» во многих хрониках мог подразумеваться 1054 г., что породило основной сдвиг в хронологии на 1053 год.

Фоменко не определяет однозначную дату распятия Христа. Он констатирует, что распятие произошло в конце XI в. «Возможно, — приблизительно в 1085 году н. э., через 31–33 г. после «нулевого года», совпадающего с 1053 г. н. э. Или в 1095 г. н. э. («пасхальная» датировка). Но, так или иначе, это событие конца XI века».

Таким образом, критика Чащихина совершенно необоснованна. Просто надо внимательнее читать академика, а не пытаться «ловить его за руку».

Морозова и Фоменко обвиняют в приверженности к оккультизму. Г. А. Елисеев пишет: «Если внимательно посмотреть на биографию Морозова, то нельзя не отметить его склонности к мистическим переживаниям, и вообще, неоформленной религиозности пантеистического толка».

А какие доводы приводит Елисеев этому утверждению? Оказывается, по его словам, Морозов сам вспоминал в своих мемуарах. «Любовь к природе, — писал Морозов, — была у меня прирожденной. Вид звездного неба ночью вызывал во мне какое-то восторженное состояние». Оказывается, по Елисееву, любовь к природе и восторженное состояние при виде звездного неба является свидетельством «склонности к мистическим переживаниям, и вообще, неоформленной религиозности пантеистического толка». Вот это здорово! Далее Елисеев пишет: «Были у Морозова и настоящие видения, описанные им в начале книги «Откровение в грозе и буре». По мнению Елисеева, они очень напоминают видения К. Э. Циолковского, мистика и последователя Н. Ф. Федорова, бывшего одновременно и другом Н. А. Морозова. Значит, основатель теории космонавтики К. Э. Циолковский просто мистик? Астроном же Морозов доказывал в книге «Откровение в грозе и буре», что Откровение Иоана Богослова в Библии (Апокалипсис) — не мистика, а описание реального звездного неба. Все поставлено у Елисеева с ног на голову. По его мнению, выходит, что только потому, что среди друзей математика, химика, астронома Морозова были оккультисты и люди, мечтавшие о создании «новых религий», Морозов тоже был оккультистом. И что предосудительного в том, что Циолковский и Морозов могли быть в дружеских отношениях с Николаем Федоровичем Федоровым? Это замечательный русский мыслитель (1828–1903), автор труда «Философия общего дела», оказавшего большое влияние на развитие в России антропокосмических идей. Кстати, евразийцы использовали его идеи в обосновании своей доктрины.

Да и говорить о дружбе Морозова с Федоровым можно с большой натяжкой. Судите сами: Федоров на 26 лет старше Морозова. В 16 лет (в 1870 г.) Морозов приехал учиться в Москву во 2-ю Московскую гимназию. Федорову тогда было 42 года. Через пять лет Морозов был арестован. Тогда ему был всего 21 год (а Федорову — 47). Дальше сплошные скитания Морозова по тюрьмам. А когда Морозов в 1905 г. вышел из заключения в Шлиссельбургской крепости, Федоров уже умер. Так что здесь Елисеев как-то передергивает факты, стремясь подчеркнуть то, чего не было, — оккультизм Морозова.

Елисеев пишет: «Также Морозов был хорошо знаком с поэтом и мистиком В. Я. Брюсовым, печатанию его книг способствовали Ф. Э. Дзержинский и А. В. Луначарский. Первый поддерживал секретные экспедиции оккультистов на север России, второй в начале XX в. пытался создать «новую религию» для «нового общества». Очень интересовался трудами Николая Александровича и поддерживал его исследования В. Д. Бонч-Бруевич, в свое время изучавший и пропагандировавший идеи русских сектантов-хилиастов». По Елисееву, выходит, что все кругом оккультисты — и «железный Феликс», и атеист Ленин (они тоже оказывали поддержку Морозову). Ну а как быть с гениальным химиком Менделеевым? Менделеев сам представил на защиту докторскую диссертацию Морозова по химии. Менделеев ценил Морозова как блестящего химика. По Елисееву, вообще все советские естественники — оккультисты! Вот что пишет Елисеев: «Советские естественники традиционно либо просто антирелигиозны, либо враждебны к христианству, предпочитая ему восточные религии, как якобы более научные. Объясняется подобная неприязнь, возможно, тем, что естественники обычно стремятся к созданию тотальных теорий, объясняющих «все и вся». Особенно это характерно для математиков, так как они имеют дело с числами, которые можно записать как угодно и суть их от этого не изменится, и с которыми можно проводить самые дикие операции — ничего им от этого не будет».