Странный генерал - Коряков Олег Фомич - Страница 29

• Предыдущая
• 29/78
• Следующая

– Они удирают! – услышал он голос Самсона. – Бейте их, парни, бейте!

Громко заржала раненая лошадь.

– На дорогу! – где-то во тьме крикнул Мор.

– Отсекайте дорогу! – закричал Петр и кинулся на голос Мора.

Его шатало, голова кружилась. Налетчики исчезли в ночи.

Изабелла перевязала Петру плечо, предложила лечь, но он, немножечко гордясь своим молодечеством, сказал, подражая читанному где-то:

– Пустяки, царапина, – и снова пошел на рудничный двор, где гомонили взбудораженные негры.

Стычка стоила жизни двум защитникам рудника и одному англичанину, убитому пулей Петра.

Весь день из города слышалась пальба.

Отряд Бозе вернулся 2 января. Буры были взвинчены: мятежников разбили, отряд Джемсона окружили в Крюгерсдорпе и пленили вместе с главарем.

Дмитрий – в грязной одежде, с багровым кровоподтеком на скуле – осторожно обнял Петра, кивнул на подвязанную руку:

– Сильно тебя?

– Скользом.

– Должно, все же туго тебе тут пришлось, – сказал Дмитрий, сочувственно поглядывая на друга.

Лицо Петра осунулось, покрасневшие глаза блестели.

– Да нет, – отмахнулся Петр. – Знаешь, Митя… А ведь я человека убил. Пальнул – и убил.

– А не ты его, так, может, он бы тебя. Драка – дело такое. Я тоже много стрелял, не знаю, попал в кого, нет…

Клубились на западе черно-лиловые тучи, кружились над вельдом, готовые обрушить грозу.

Обстановка накалилась до предела.

9 октября 1899 года в просторном и строгом кабинете трансваальского президента Йоганнеса Стефануса Паулюса Крюгера собрались несколько высших чиновников и генералов республики Трансвааль. Ждали самого дядю Поля, как запросто называли президента в народе. Стрелки часов подходили к восьми утра.

Крюгер не признавал неаккуратности. Ровно в восемь он появился – большой, отяжелевший старик лет семидесяти, с грубоотесанным умным лицом. Бережно сняв свой неизменный шелковый цилиндр, президент сотворил крестное знамение и вяловатым, чуть небрежным жестом, в котором, однако, угадывалось нечто недюжинное и могучее, пригласил присутствующих к своему рабочему столу. Усевшись за него и сам, он сказал:

– Я буду краток, господа.

Действительно коротко, хотя и говорил замедленно – может, мешала трубка, которую он не выпускал изо рта, – Крюгер изложил существо создавшегося положения.

Великобритания явно готовилась аннексировать бурские республики. Всё настойчивее выдвигала она свои старые требования – расширить права «угнетаемые англичан и уменьшить срок для натурализации уитлендеров до пяти лет. Зимой, в июне, верховный британский комиссар в Южной Африке Альфред Мильнер и президент Паулюс Крюгер специально провели в Блюмфонтейне двухстороннюю конференцию по этому вопросу, в конечном результате которой Крюгер в августе согласился на требования великой европейской державы. Однако через несколько дней Чемберлен заявил, что никаких гарантий независимости, на которых настаивали буры, он дать не может. Переговоры о соглашении затягивались. А Великобритания тем временем усиленно готовилась к войне. Она перебрасывала в свои южноафриканские гарнизоны всё новые подкрепления в возрастающих темпах. Еще в июле англичане начали покидать Йоганнесбург, а в сентябре бегство было уже массовым. Разве не все стало ясно?..

Президент немного помолчал, словно в последний раз взвешивал важнейшее для своей родины решение, и торжественно, чуть выпятив седую бороду, поднялся:

– Сегодня, господа, я направляю британцам ноту с требованием в сорок восемь часов предъявить их разумные предложения или немедленно прекратить подвоз английских подкреплений. В противном случае, – голос старого дяди Поля едва приметно дрогнул, – мы начнем войну.

– Виват президент! – негромко, но пылко воскликнул Леон, французский инженер, главный артиллерист республики.

Крюгер строго глянул на него и закончил:

– Буры готовы защитить родину от гнусных посягательств завоевателей. Не впервые нам брать оружие в руки. Мы верим в провидение, с нами бог!.. Если буры и падут на глазах равнодушной Европы, они все же удивят весь мир и спасут свою национальную честь. Аминь!

И опять он истово и широко перекрестился… Вооруженные силы буров уже занимали рубежи для назревающих сражений. Он был дальновиден и далеко не прост, этот хмуроватый старик с мужицким лицом, в прошлом сам мужик – пастух, охотник, фермер, затем воин и политик. Еще в сентябре он отдал секретное распоряжение о военной мобилизации во всех округах республики.

Сейчас войска буров сосредоточивались у границ британских владений. На юго-западе они подтягивались из Оранжевой республики к Кимберли, на западе – к Мэфекингу, на юго-востоке – к Наталю, главной и наиболее мощной колониальной провинции Великобритании в Южной Африке.

Петра Ковалева судьба бросила на юго-восток, где предстояло свершиться главным событиям первого периода войны. Фельдкорнетство Артура Бозе двигалось в потоке войск, приближавшемся к натальской границе близ Фольксруста.

Сидя в седле, Петр с интересом наблюдал за окружающим.

Войсковая колонна походила скорее всего на поток переселенцев, тем паче что военной формы у буров не было. Вслед за мерно шагающими угрюмо-равнодушными волами тащились с тягучим поскрипом громоздкие бурские фуры. Тут же, подпрыгивая на неровностях почвы, катились легкие повозки, запряженные мулами. Сновали по дороге всадники, шли негры, тут и там мелькали женские платья, поодаль – чуть сзади и в стороне – тянулись стада скота.

Буры не имели регулярной армии. Просто все мужчины от шестнадцати и до шестидесяти лет по закону военного времени встали под ружье. Собирались по фельдкорнетствам. Каждый обязан был явиться со своим оружием, с двумя верховыми лошадьми, одним или несколькими чернокожими слугами и необходимой поклажей. Буры побогаче приводили громоздкие фуры и, кроме того, малые двухколесные повозки, запряженные парой лошадей или мулов. Другие, группами по восемь – десять человек, сообща снаряжали громадные, длиной около шести метров, фургоны и к каждому из них – четырнадцать волов.

Так же было и в фельдкорнетстве Артура Бозе. Свой рудничок он покинул легко, во всяком случае, без видимого сожаления. Предприятия все равно закрывались, а сидеть у разбитого корыта было не в его натуре. Потратив часть денег на общее для всех снаряжение, остальные он, как полагали люди, припрятал в укромном местечке, а дом и хозяйство оставил на попечение старого Клааса Вейдена. Изабеллу на семейном совете решено было взять с собой в поход. Так поступали многие буры, Бозе не был исключением.

Как-то само собой получилось, что Петр стал у него чем-то вроде ординарца или даже адъютанта, хотя такового фельдкорнету и не полагалось по чину. Бозе хотел было выдвинуть его в капралы, но счел, что, пожалуй, рановато; хотя Петр Ковалев и отличился в дни «восстания Джемсона», все же он не был исконным буром.

Впрочем, мало кто знал, что ординарец фельдкорнета, лихой и быстрый здоровяк Питер, – русский, а не бур. Он ничем не отличался от других членов воинства. Загоревший и бородатый, в суконной куртке и кожаных штанах, Петр сидел в седле как влитой, будто с детства только и занимался тем, что объезжал скакунов в диких просторах вельда. На широкополой шляпе его красовалась кокарда четырех цветов трансваальского знамени: три цвета – голландского флага и четвертый, зеленый, цвет бурских пастбищ. Увесистый сдвоенный патронташ плотно облегал плечо и грудь; верный «веблей» на поясе и маузеровская винтовка за спиной; к седлу приторочены переметные сумы, байковое одеяло, большая, обшитая войлоком баклага – все, как у других.

• Предыдущая
• 29/78
• Следующая