Темные небеса - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 6

• Предыдущая
• 6/60
• Следующая

— До капитана мне как до центра Галактики, — промолвил он, взял ее ладошку и нежно погладил тонкие пальцы. — Пилот и лейтенант десанта Марк Вальдес, белла донна. Училище, где я провел четыре года, было под Севильей, и там я видел девушек, похожих на тебя. Но ты красивее.

Она покачала головой.

— Я не испанка, Марк, я тхара.

— Это комплимент, — пояснила Ксения. — Наверное, в том училище под Севильей тоже был наставник эстетики и изящных манер.

Они рассмеялись, потом Ксения щелкнула пальцами, и сверху опустилась лестница. Таких Марк давно не видел — на Земле и на кораблях Космического Флота пользовались в основном гравилифтами.

— Поднимемся в ординаторскую. Там наши мужчины, все пятеро.

Очевидно, ординаторская была самым просторным из уцелевших помещений бункера. Тут стояли больничные койки на гравиподвеске, а в дальнем конце, на сдвинутых вместе столах, Марк разглядел инфракрасную печку, иглометы, голопроектор, большие фляги с водой, посуду и прочий нехитрый скарб. Что до мужчин, то их оказалось не пятеро, а двое: Пьер Граве, давний знакомец с Бельгийской эспланады, учившийся с Марком в колледже, и дядюшка Панчо Сантьяго, крепыш лет девяноста, механик и водитель краулера. Что до трех пятнадцатилетних мальчишек, неразличимых, как горошины в стручке, то их он узнать не мог, но после объятий с Панчо и Пьером они почтительно представились: Прохор, Павел и Кирилл, близнецы Семеновы с Псковского проезда. Дом с башенкой и флюгером, добавил Кирилл, и Марк кивнул, подумав: где сейчас та башенка, где флюгер!..

Все они, не исключая девушек, глядели на него с жадным любопытством, и он, решив не томить соплеменников, повел речь о том, что случилось в Федерации за два последних года. Конечно, то были вести о войне, о прорыве дроми у Бетельгейзе, о битве в системе Альфы Серпа, о пограничных колониях, которые пришлось эвакуировать, о новых флотах и сверхмощных рейдерах, заложенных в Поясе Астероидов, и о том, что лоона эо, через сервов, своих дипломатов и посланников, обещали любую разумную помощь, кроме поставок оружия. Лоона эо, древнее мудрое племя, были миролюбивы, торговали со всей обитаемой Галактикой, но оружие не продавали никому — должно быть, уверились, что младшие расы сами дойдут до всяких смертоносных штук и помогать им в этом не надо. Зато они прекратили вербовку наемников и согласились разорвать контракты со всеми кадровыми офицерами, служившими в Патруле.

Еще он рассказывал о спорах в парламенте Федерации и группе Анта Петерса, стоявшей за переговоры с дроми и посредничество в них лоона эо. Каким-то чудом группа вошла в контакт с одной из триб, то ли воинской, то ли вершившей политику в империи зеленокожих, и сорок человек отправились на безоружном лайнере к условленному месту встречи, но зонг-эр-зонг — или, поземному, Патриарх другого клана — этот корабль расстрелял. Петерс и часть его сторонников погибли, остальные сдали мандаты, и оппозиции пришел конец. Правда, были еще ксенологи, специалисты по негуманоидным культурам, предупреждавшие, что эта война будет не похожа на другие. В земных понятиях войны кончались победой или поражением, а также мирным договором, по никакой договор, как утверждали ксенологи, не остановит экспансию дроми, ибо основа ее — физиология размножения. Отсюда следовал элементарный вывод: зеленокожих нельзя победить, можно только уничтожить. Но дроми в Галактике было впятеро больше, чем землян и всех гуманоидов известных рас, их популяция приближалась к четыремстам миллиардам — не считая, разумеется, существ на стадии халлаха. Полное уничтожение дроми воистину стало бы космическим деянием, и такой масштабный геноцид страшил земных политиков.

— Вот, значит, как, — выслушав Марка, произнес дядюшка Педро, смуглый коренастый галисиец, тхар во втором поколении. — Или мы их, или они нас… Невеселая перспектива!

— Хуже некуда, — согласился Пьер Граве, потомок выходцев из Нанта. Французских семей на Тхаре было немного, в основном этот мир заселялся русскими и испанцами. Хотя попадались и другие колонисты, из Скандинавии, Кореи и Монголии. Пьер был синеглазым, белокурым и худым — впрочем, все они выглядели тощими, недокормленными, особенно близнецы.

— А что же Флот? — спросил Пьер, уставившись на Марка требовательным взглядом. — Где наш славный и могучий Флот?

— Я уже здесь, — ответил Марк и отдал салют.

— Это хорошо. Но я имел в виду не тебя персонально, а десяток крейсеров и корпус десантников. Где был Флот, когда нас убивали? И что он делает сейчас?

Марк уставился в пол.

— Не думай, что о Тхаре позабыли… о Тхаре, Рооне, Эзате… Нет, это не так! Пусть не десять крейсеров, но один ведь все-таки пришел… — и погиб, добавил он про себя. Потом поднял глаза на Пьера. — Флот сражается на границах сектора, сдерживая превосходящие силы дроми. У них гораздо больше кораблей, и пока в строй не войдут новые рейдеры, крупномасштабные операции невозможны.

Пьер вытащил игломет, почесал стволом макушку и повторил:

— Невозможны… Адмирал Вальдес тоже так думает?

— Я всего лишь лейтенант, — отозвался Марк. — Мысли адмиралов лейтенантам недоступны.

— Даже если адмирал — твой отец?

Но этот вопрос остался без ответа.

Адмирал Вальдес тоже бы ничего не ответил — за неимением времени. Стиснутый боевым коконом, он словно парил в пустоте, в восемнадцати астрономических единицах от солнца Новой Эллады, обозревая рой огромных каменных глыб. Он не нуждался в экранах, радарах и локаторах; в моменты высшего напряжения сил ему удавалось видеть — или, возможно, как-то иначе ощущать — то, что было недоступно человеку рода хомо сапиенс. На войне этот странный дар делал его блестящим тактиком, а склонность к логическому мышлению и опыт множества схваток — незаурядным стратегом.

Удачно, что в этой системе тоже есть пояс астероидов, размышлял он. В пустом пространстве, где три атома на кубометр, не укроешься, там все, как на ладони; любой маневр можно заметить, просчитать и упредить. Пустота лишает сражение внезапности, а это решающий фактор, если у врага больше кораблей. Зато дроми — противник неповоротливый и предсказуемый… Пожалуй, он успеет распылить их дредноуты первым же залпом — в крайнем случае, вторым.

Семь крейсеров его флотилии и двадцать два фрегата прятались среди гигантских скал, обломков неведомой планеты, погибшей в незапамятные времена. Как и в Солнечной системе, астероидный пояс здесь не был сплошным, а состоял из нескольких плотных роев, тщательно изученных и занесенных со всеми элементами движения в память АНК. В рое Бальдр с самыми крупными астероидами располагались база Седьмой флотилии, склады оружия и снаряжения и транспортные суда; остальные четыре роя, Один, Фрейя, Тор и Локи [8], оборудованные наблюдательными постами, позволяли засечь любой корабль, что появлялся из Лимба. Рои прикрывали внутрисистемное пространство с двумя планетами, Новой Элладой и Пелопоннесом. Оба мира были населены, и вывезти миллионы колонистов не представлялось возможным. Что до Пелопоннеса, мира скалистого и холодного, то он для дроми не подходил, а вот Эллада, теплая и зеленая, с большим количеством воды, напоминала Файтарлу-Ата, материнскую планету зеленокожих и нынешнюю их метрополию. Неудивительно, что они считали, будто Одаривший Мыслью предназначил этот мир для них, для молоди- халлаха, синн-ко и прочих каст их биологической иерархии. Адмирал Вальдес, знавший о дроми не меньше любого ксенолога, мог их понять, но понимание и согласие — разные вещи.

С какой бы стороны ни намечалась атака, он успевал перебросить флотилию в ближайший к дроми рой Сейчас он поджидал их в сгущении Фрейя, ориентированном в данный момент на северный полюс Галактики. Противник двигался плотным строем, шестнадцать больших кораблей и около сотни малых. У дроми эти боевые аппараты так и назывались: сидура — большой, халлаха — малый, но в Патруле, где в юности служил Вальдес, более крупные корабли, имевшие несколько башен с метателями плазмы, прозвали дредноутами, а малые, угловатых очертаний — корытами или лоханками.

• Предыдущая
• 6/60
• Следующая