Дурдом - Рясной Илья - Страница 39

• Предыдущая
• 39/42
• Следующая

— Это невозможно, скажете вы и опрометчиво примите идею за бредовую — кивнул Марсель, догадавшись о моих мыслях. — Действительно, это невозможно… До той поры, пока за дело не возьмется гений…

Пока за дело не возьмусь я.

Сказано торжественно. Уважает голубоглазый свою личность. Если честно, у него для этого есть основания.

— Какие у вас возможности? — спросил я.

— Довольно большие. Главная — я могу управлять душевнобольными. Люди, которые сами не знают, что им придет в голову и что они станут делать в следующую минуту, превращаются мной в самых дисциплинированных и послушных служак на земле.

Голова шла крутом. Я оторопело взглянул на Марселя. «Но черт возьми!» — говаривал в таких случаях небезызвестный доктор Ватсон.

— Скажу больше, — вещал Марсель. — Я рационализирую их бред…

— Батюшки святы, это еще что такое?

— Дульсинский не раз говаривал вам, что в большинстве случаев деятельность душевнобольных непродуктивна. Тот, кто принимает себя за великого хирурга, не сможет удалить даже бородавку. Какому-нибудь «Бетховену» медведь наступил на ухо. Я научился растормаживать их способности. Они есть на самом деле, но существуют в созданном больными иллюзорном мире. Я их перевожу в наш мир.

Я перевел дыхание. Ощущение, будто мне надавали деревянной колотушкой по голове. А ведь не врешь, голубоглазый. Все, что говоришь, связывает головоломку воедино.

— Рационализация бреда, дисциплина, уважение прав личности — три кита, на которых стоит моя организация. Я назвал ее «Пирамида». Результаты? Судите сами. Виктор Чулков, сумасшедший изобретатель, полжизни в бреду сочинявший какие-то невозможные машины и материалы, создает парализующее оружие. Пожалуйста, — Марсель взял со стола серебристый пластмассовый пистолет. — Обычный духовик, стреляет шариками с паралитиками. Сам по себе газ безвреден, но противника обезвреживает моментально. Полиции всего мира много бы дали, чтобы иметь такую штуку… А вот еще один пациент — названный брат Лаки Лучано, великий мафиози, как он себя считает. Разработанные им планы мероприятий были на редкость просты и эффективны, о том, как они сработали, вам, думаю, рассказывать не надо. Шпиономанка Касаткина — потрясающие результаты при проведении самых тонких оперативных комбинаций. Эти люди реализуют гигантский потенциал человеческой психики наиболее рационально. Они-не отвлекаются на мелкие страстишки. Они, как торпеды, устремлены на цель. Они живут этим. И они еще покажут себя.

— Зачем вам столько золота?

— Мы создаем теневое государство. У любого уважающего себя государства должен быть золотой запас.

— А карусель с партиями, выходки Шлагбаума, демонстрации, массовые беспорядки. Зачем вам все это?

— Уверяю вас, все продумано до мельчайших деталей и направлено на цель — перевернуть пирамиду. Изменить все. Создать новое общество.

— Общество не буйных, а тихих сумасшедших?

— Совершенно верно. Но я не обольщаюсь. Эта цель не ближнего прицела. Сегодня она кажется фантастической. Но мир меняется. То, что казалось невозможным вчера, сегодня органично переходит в разряд обыденности.

— Первое в мире государство полных психиатрических свобод?

— Ирония неуместна. Вы думаете, будет хуже, чем сегодня?

Он опять взял пульт, видимо, твердо решив использовать телевизор в качестве главного учебного пособия.

— Жвачка «Орбит» без сахара — истинное счастье, — чавкая сообщил мускулистый загорелый самец, уютно устроившийся на морском берегу.

Его сменил мужчина, стоящий на стуле с петлей на шее. — Без автомашины «Вольво» мне не жизнь.

— Постой, дружок, — послышался радостный голос. — Твоя жизнь спасена. Открыт на улице Оранжевая, 10 новый магазин "Вольво "!

Следующий кадр — счастливый спасенный в экстазе гладит бампер сияющей машины…

Жрущая жвачку скотина на «Вольво» — вот образец для подражания, — кивнул Марсель с мрачным удовлетворением. — Герой. Печорин. Фауст. Пьер Безухов конца двадцатого века. Пошлость. Падение духа!.. Мои же соратники живут идеями, порывами души. Можно спорить о правильности этих идей, но это не так важно. О чем вы сможете спорить с идолопоклонником жвачки «Орбит»?

— Шоколад «Милки вей»… — заворковал телевизор, но Марсель отключил звук.

— Значит, вы выбираете людей с определенным психотипом, которых можно обработать и подчинить себе? Включить в «Пирамиду»?

— Совершенно справедливо.

— Большая часть из них — душевнобольные. Болванки, которые нужно обточить, довести до ума. Вы увозили их куда-то на обработку. Почему же нельзя это было сделать в клинике?

— Иногда делали. В крайних случаях. Как с иностранцами. Пропустить около тысячи человек через клинику, притом когда часть вообще не является ее пациентами — скажите, такое возможно? Сегодня мы по ряду причин вообще отказались от обработки в клинике. У меня несколько хорошо скрытых баз. Там происходит процесс раскрепощения. После этого люди расставляются по местам, где они принесут наибольшую пользу «Пирамиде». Кстати, вы сейчас на одной из таких баз.

— Вы допускали, что рано или поздно кто-то заинтересуется, куда пропадают психбольные. Впрочем, вряд ли предполагали, что это произойдет так быстро. У оперативно-розыскного отдела и так забот полон рот. А что Президент издаст Указ, и для прогиба на линию по психически больным назначат въедливого опера вы даже предположить не могли.

— Конечно, не мог. Такой Указ не вписывается ни в какую логику.

— Какая логика у сумасшедшего общества? — уел его я. — Но все равно вы заранее подготовились к худшему и избрали козла отпущения. Грасского. Не так ли?

— Точно так.

— Он никогда не имел ничего общего с «Пирамидой».

Вы нафаршировали его голову бредовыми фантазиями о «Чистильщиках Христовых», зная, что вся его энергия уйдет в шум. Милиция заинтересуется исчезновением душевнобольных. И тут возникает Грасский — воин против воинства сатанинского. Мы, естественно, цепляемся к нему — ну-ка, иди сюда, театральный деятель. Все подозрения на него. Вся энергия полицейской машины вхолостую. Однажды ему звонят по телефону и надиктовывают бессмысленные цифры. В его больной голове звоночек звенит — цифры включают заложенную программу — зовут бежать, проваливаться в подполье.

— Отрадно видеть такой образец проницательности.

— Для чего было устраивать представление с «Т — Замзином»?

— Не было никакого «Т-Замзина». Профессор пошутил. В инъекторе было обычное успокаивающее. Нам интересно было посмотреть на вашу реакцию. И подтолкнуть к действиям.

— А не легче было просто проигнорировать меня? Полежал бы еще недельки две и вышел, не солоно хлебавши.

— Вы бы не отстали. Вон, накопали про Чулкова. Что-нибудь еще бы нашли… Вы мне нравитесь. Истинный проффи. Способный человек. Ваша хватка, опыт пригодятся нам.

— Вы уверены, что я буду на вас работать? Почему?

— Потому что вы входите в число людей, на которых я могу воздействовать.

— Так-растак, — я довольно грязно выругался, но сумел взять себя в руки и почти спокойно произнес.

— Насильно?

— Ничего не поделаешь.

— А как же заверения о правах личности, о неприятии насилия?

— Иногда приходится идти против воли человека ради его же блага. Кто спрашивает кошку, у которой вырывают занозу. Кошка, конечно, против. Но боль оборачивается на ее же пользу.

— Убедительно, — хмыкнул я.

— Вы что, думаете, мы зомбируем людей? Глупость. Мы раскрепощаем сознание. Переводим на новый уровень.

— Как Миклухо-Маклаевских гоблинов ?

— Не только. Мы раскрепостили много самых разных людей, которые потом помогали нам.

— Техник по радиоаппаратуре аэропорта? Заместитель начальника охраны банка?

— Истинную правду говорите.

— И как высоко вы забрались?

— Достаточно высоко. Даже за рубежом есть наши люди. В клинике лежали иностранцы, многие из которых принадлежат к элитам своих стран. Иные возвратились на родину нашими единомышленниками.

• Предыдущая
• 39/42
• Следующая