Горящая путевка в ад - Белов Александр Владимирович - Страница 1

• 1/59
• Следующая

Старый колдун умирал тяжело. Загубленные души не давали ему покинуть мир, вдоволь упиваясь его болью, стократ больше той, что он причинил каждой из них. Изъеденное старостью дряхлое тело никак не хотело выпустить черную душу из цепких объятий. Кости с хрустом дробились, вспарывая кожу, жилы рвались, как струны, натянувшись до предела. Колдун захлебывался собственной кровью и желчью, но продолжал жить. Он не впал в забытье, это было бы слишком просто для него. Видеть он уже не мог, глаза лопнули от напряжения, но он чувствовал каждой частичкой тела ту боль, что захватила его.

Магия безумствовала, возвращая все его злодеяния: могильные черви начали пожирать еще живое тело, вгрызаясь в горячую плоть, выпивая кровь. И даже тогда он не хотел каяться, не желал отдать свою Силу, мечтая забрать ее с собой в могилу, но земля не принимала этот подарок.

Колдун не выдержал лишь через семь лун. Призвал помощников, которые должны были привести для него преемника.

Выбор пал на мальчишку сироту по имени Кайри. Черные тени подхватили ребенка и принесли к дому колдуна. Некогда богатое жилище гнило и разваливалось по бревнышку. Мальчик плакал, кричал и упирался, но ему ли было совладать с Магией ночи.

Колдун по запаху нашел паренька и цепко ухватил за грудь, в которой с бешеной силой билось загнанной птичкой человеческое сердце. На мгновенье колдуну стало легче, он почувствовал жажду жизни в этом тщедушном тельце, но не это порадовало его, а обида. Черная, непроглядная мгла, которую поселили в крохотное сердечко жестокие люди. Он увидел все, для этого не нужны были глаза. Боль от потери родителей, скитание от одной деревни к другой, где никто не хотел привечать оборванца, называя его обидными и злыми словами.

Одно лицо особенно ярко всплыло перед внутренним взором — бабушка сорванца. Она не была бедной и вполне могла прокормить единственного внука, но вместо этого назвала его ублюдком и выбросила за порог как щенка. Как же сильна была ненависть. Колдун сделал глоток из кубка с этим чувством, который подействовал как обезболивающее, но даже это не способно излечить его теперь.

Слуги сделали правильный выбор, мальчик продолжит дело всей его жизни и отомстит обидчикам. Сила его будет расти, щедро сдобренная ненавистью, обидой, болью. Он поддержит ее кровью своих врагов.

Колдун заорал так громко, что у мальчонки на несколько часов пропал слух. Маленький, дрожащий, как побитый щенок, он смотрел на это почти сгнившее тело, которое пожирали черви, и испытывал сильнейшее отвращение. Потом вдруг почувствовал, как через руку колдуна, на которой почти не осталось кожи, в него входит что-то ледяное, пробираясь в вены.

Он не может шевельнуться, холод сковал тело крепкими оковами. "Вот бы сейчас согреться, — думает ребенок, — мама могла бы взять меня на ручки, завернув в теплое одеяло, и спеть колыбельную. От этого станет теплее".

Но мамы нет, она бросила его. И отец тоже ушел. Осталась бабушка. Тоненькие, грязные ручки тянутся к улыбающейся женщине, которая вдруг ударяет по ним тряпкой и захлопывает дверь перед самым носом.

"Ублюдок! Нагулянный щенок!" — слова больно впиваются в самое сердце. Только он не виноват, что его бросили. Он не хотел, чтобы родители умирали.

Холод уже пробирает до костей, превращая их в ледышки, и подкрадывается к сердцу. Оно горячее и может сопротивляться. Сердце обдает лед жаром, и тот отступает, но лишь для того, чтобы напасть снова.

Удар!

Сердце не сдается, оно работает сильнее и холод не может подойти близко.

Снова крик колдуна.

Сердце остановилось на мгновенье, словно задумалось.

Холод ледяными пальцами касается его. Тук… Тук… Тук…

Оказывается, это совсем не страшно. Тук… Тук…

Прохладная ладонь ласкает горячее сердце и обнимает его. Тук…

Оно уже не сопротивляется. Холод — это хорошо. Оно устало бороться. Оно хочет спать.

Острые когти впиваются в сердце, впуская лед внутрь. Крик мальчика и колдуна сливается в один протяжный вой. Боль отступает. Колдун больше не дышит. У развалившейся лежанки сидит взрослый парень с черными, как ночь, глазами и крепко прижимает к груди обглоданную червями руку — все, что осталось от колдуна.

Стас работал спасателем на пляже недалеко от поселка Витязево. В мае еще не так много отдыхающих и спасать особо некого, поэтому сейчас он просто сидел на вышке и читал детектив, изредка осматривая свой участок и, скорее для себя самого, чем для купающихся, периодически свистел в свисток и кричал в мегафон, что заплывать за буйки запрещено.

Детектив очень скоро наскучил, и молодой человек решил прогуляться по пляжу. Ему нравилось ловить на себе восхищенные женские взгляды, не зря целый год был потрачен на занятия в фитнес — центре, да и сама работа радовала. За два с небольшим месяца он зарабатывал здесь столько, что мог потом целый год спокойно учиться в вузе, не боясь отчисления за неуплату.

Стас вот уже второй год приезжал в Анапу, жилье предоставляла администрация одного из пансионатов, которому и принадлежал пляж. Не дворец конечно, но ведь всего и нужно где переночевать. Иногда он оставался у какой-нибудь случайной знакомой (это был еще один огромный плюс должности спасателя), так что жизнь улыбалась ему самой доброжелательной своей улыбкой.

Небо было чистым, море спокойным, и вдруг недалеко от берега прямо из воздуха появился небольшой смерч. Он закружил над водой, образовав воронку. Молодой человек растерялся, раньше ему не доводилось видеть ничего подобного. Но самое странное было то, что никто из отдыхающих словно не замечал этого. Люди продолжали спокойно лежать в шезлонгах, не обращая внимания на странное природное явление. Стас понял, что долгое нахождение на солнце не пошло ему на пользу, и решил охладиться в море, как вдруг смерч с легким хлопком пропал, а в воду плюхнулась девушка. Она изо всех сил барахталась и кричала что-то на непонятном языке. Плавать девушка явно не умела, потому как периодически уходила под воду и выныривала, жадно ловя ртом воздух. Стас, ругая себя за нерасторопность, бросился на помощь. Он удивился, зачем девушка полезла в море в платье, которое весило, пожалуй, больше чем она сама. Не мудрено, что удержаться на плаву не удалось, а тут еще этот смерч.

Стас аккуратно уложил девушку на песок, убрал прядь русых волос, прилипших к лицу, и увидел ангела. Конечно, раньше ему не доводилось встречаться с этими мифическими существами, но на картинах и иконах их изображали именно такими. Утонченные черты аристократически бледного лица, красиво очерченные губы, пушистые ресницы. Стасу непременно захотелось увидеть ее глаза. Он быстро прокручивал в голове, как начать разговор, и уже почти придумал, но тут девушка распахнула очи и молодой человек неожиданно даже для себя выдал:

— Эй, ты чего в таком платье купаться полезла?

Она посмотрела на него затравленным взглядом и попыталась встать, но запуталась в мокрой многослойной юбке и решила спасаться, как получится.

— Куда поползла? — Стас попытался схватить ее за ногу, но получил этой самой ногой в лицо.

Девушка что-то промычала, потом прокашлялась и уже на чистом русском языке… завизжала громче пожарной сирены.

— Вот и спасай людей после этого, — парень приложил ладонь к кровоточащему носу, — никакой благодарности.

— Ты инкуб? Я сразу это поняла, как только увидела твой… э-э-э… — синий взгляд скользнул по атлетической фигуре в обтягивающих плавках, — твой нос.

— Чем тебе мой нос не угодил? — он снова осторожно потрогал пострадавший орган. — Такой большой, что ты не промахнулась?

— У всех инкубов такие носы, и не притворяйся, что ты простой человек, я не шестнадцатилетняя ученица повитухи, а могущественная ведьма.

— Ты хотела сказать противная стерва?

• 1/59
• Следующая