Убийство на Потомаке - Трумэн Маргарет Мэри - Страница 42

• Предыдущая
• 42/62
• Следующая

Смех Венделя прозвучал укором Смиту за его наивность.

— Ты достаточно долго прожил в этом городе, Мак, чтобы знать: когда кто-либо из влиятельных лиц хочет кого-то достать, власти всегда готовы выполнить соответствующие указания, если на подобные действия денег не жалеют или это им сулит дополнительные голоса избирателей. Сунь Беньчонг замешан в отмывании денег?! Уклонении от уплаты налогов?! Все это ерунда. Мне хорошо известны его слабости, это проклятая страсть к баккара в Атлантик-Сити и Вегасе. Он проигрывает время от времени. А кто не проигрывает?

Смит промолчал.

— Сунь Беньчонг — молодой человек, который любит эту страну и благодарен ей за то, что онадля него сделала. Он также любит нашу семью и испытывает признательность за все, что она ему дала.

— Они арестовали его, когда он возвращался с Каймановых островов, — начал Смит, потерев задумчиво щеку. — У него там открыты счета?

— Конечно, в интересах Сэма.

— Танклофа? Он причастен к этому?

— Я не знаю, но думаю, что да. Если Сунь Беньчонг разместил там счета, то единственно ради того, чтобы оказать услугу Сэму. Мак, Сэм совсем уж не такой кристально честный, каким хочет казаться. Он ничем не отличается от тех, кто старается любыми средствами сохранить вырученную кругленькую сумму. И я тоже так поступал. Но, если он использовал Суня, чтобы подставить, я этого не потерплю.

Лицо Смита осталось непроницаемым.

Тирни откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу — просто государственный муж, приготовившийся поведать историку великие истины.

— Я знаю, что в этом мире есть люди, которым можно доверять. Я также знаю, что, когда заходит солнце, мы удаляемся в сумрачный, скрытый от других, мир нашей личной жизни, и там мы не всегда такие, как при свете дня. Ты следишь за ходом моих мыслей?

— Да.

— Сунь Беньчонг напорист и честолюбив. Типично американские черты. Возможно, он ошибся в своих оценках. Молодость. Для этого она и дана, чтобы совершать грандиозные прыжки и иногда расшибаться.

— В этот раз он расшибся?

Тирни хотел ответить сразу, но покачал головой и улыбнулся.

— Вижу, что Маккензи Смит задает верные вопросы. Возможно, с ним произошло как раз это. Знаешь, что я предпринял сегодня утром?

— Что же?

— Отправил Тони в Атлантик-Сити проверить карточные долги Сунь Беньчонга. Власти могут раздуть шумиху вокруг этого дела. Представят все так, что ему пришлось отмывать деньги, чтобы расплатиться с долгами. Тони как раз сейчас собирает доказательства, что они не правы. Мне нужны факты, чтобы предпринять ответную атаку.

Тирни продолжал свой монолог о Суне, о всевозможных интригах, о жизни вообще. Внезапно он умолк, утомленный собственной длинной речью.

— Ну вот, я здесь разглагольствую, а ведь это ты мне звонил и собирался о чем-то поговорить. Что же ты хотел сказать?

По пути к дому Тирни Смит принял решение: он отдаст письма только Дарси Айкенберг, но расскажет Венделю, что видел их и читал. Так он и поступил. Эффект был сильный. Тирни на несколько мгновений лишился дара речи. Наконец он снова смог говорить.

— Мак, как тебе удалось их достать? Кто тебе их дал?

— Не имеет значения.

— Я не сомневался, что ты это сможешь, — сказал Тирни.

— Я не делалэтого, Вендель. Они попали ко мне случайно. Честно говоря, я сожалею, что это произошло. Но что есть, то есть, и вот к какому выводу я пришел. Ты их не писал.

— Наконец-то, — от души рассмеялся Тирни, — нашелся один человек, который рассуждает здраво.

— Я знаю, что ты не писал их, потому что я одновременно прочитал семейную хронику Полин Юрис.

— Я дал ее Монти Джемисону.

— Знаю, но, пожалуйста, не думай плохо о Монти из-за того, что он разрешил мне почитать эту рукопись. Он с головой ушел в подготовку к завтрашнему спектаклю и подумал, что мне будет интересно познакомиться с записями Полин. И он оказался прав. Юрис происходила из неординарной семьи. Думаю, что история каждой семьи по-своему необычна, и у всех есть свои слабые места и причуды. Но это к делу не относится. Так уж получилось, что я прочитал рукопись и письма в один и тот же вечер. В письмах встречается много слов и выражений, которые присутствуют и в рукописи. Выражается Полин довольно своеобразно, часто нарушает порядок фраз, к примеру: «навстречу по улице солдаты идут», — что-то в этом роде.

У Тирни был озадаченный вид, но Смит не собирался подробно объяснять и продолжал:

— По крайней мере, для меня, схожесть документов очевидна. Плюс ко всему последняя часть рукописи и письма отпечатаны на одной машинке. Естественно, что мои собственные наблюдения — не выводы специалиста. Никакого специального исследования не проводилось.

— Ты можешь это доказать?

— Еще нет, но тот факт, что не ты автор писем, продвигает нас на шаг вперед.

Тирни с трудом сдерживал радость, услышав сообщение Смита. Он готов был сорваться с места и сжать Маккензи в объятиях, однако Смит отчаянно надеялся, что до этого не дойдет.

— Имя, — продолжал Смит, — твое имя, стоящее под каждым письмом, отпечатано на машинке. Подписи под любовными письмами не печатают.

— Конечно, нет, — торопливо согласился Тирни. Он помолчал, осмысливая сказанное Смитом. — Так ты говоришь, что эти письма написала сама Полин?

— Именно так.

— Уму непостижимо, — поразился Тирни. Он встал и направился к скрытому в стене бару. — Ты как? — спросил он. — Мне нужно выпить.

— Нет, спасибо, — отказался Смит.

— Возникает очевидный вопрос, — продолжал Тирни, возвращаясь в кресло с бокалом прозрачной жидкости, — зачемей было это делать? Она что, была не в себе, а я ничего не замечал?

— Возможно, ее душевное равновесие было нарушено, и она жила в мире фантазий? С другой стороны, она пыталась создать ситуацию, способную притупить остроту ее проблем, может быть, она намеревалась шантажировать тебя или угрозой шантажа предполагала принудить тебя вступить с ней в связь. Но одно становится очевидным из этих писем, Вендель: она очень сильно была в тебя влюблена.

— Мне ни к чему такая любовь, — сказал он. — Я имею в виду любовь сумасшедшей.

Смиту стало не по себе от жестоких слов Тирни. Даже если написать письма Полин подтолкнули психические осложнения, она заслуживала жалости, но никак не презрения. Про себя Мак также отметил, что факт написания Полин этих писем еще не свидетельствовал о том, что у нее не было с Тирни любовной связи. Это также не значило, что Вендель не знал о существовании писем, даже если и не читал их. Возможно, ему уже пришлось познакомиться с угрозами своей преданной, охваченной страстью секретарши.

Алкоголь несколько успокоил Тирни. Он встал и стал медленно ходить по комнате, уперев руки в бока и нахмурив брови.

— Мне бы хотелось взглянуть на эти письма, Мак, — наконец сказал он, останавливаясь. — Так сказать, чтобы убедиться.

— Извини, Вендель, — отрицательно покачал головой Смит, — но мне это кажется нецелесообразным. Я прямо отсюда поеду к детективу Айкенберг и передам все, что рассказал тебе.

— Ты думаешь, она тебе поверит? Согласится? — Тирни продолжал, не давая Смиту ответить: — Это было бы замечательно. Если бы тебе удалось убедить ее, что я не писал писем и не состоял с Полин в любовной связи, это в значительной степени помогло бы снять с меня всякие подозрения в причастности к ее убийству. Тогда меня и мою семью оставили бы в покое.

— Мне пора идти, Вендель, — произнес Смит, вставая.

— Хотелось бы мне видеть, Мак, как ты передашь полиции эти доказательства.

— Мысль, мне кажется, не совсем удачная, Вендель. Во-первых, это не вещественные доказательства, а всего лишь мои предположения, основанные на сопоставлении документов. Мне бы хотелось показать детективу Айкенберг рукопись Полин, с тем чтобы она и другие ознакомились с ней, сравнили и сделали собственные выводы. Ты не против?

— Еще бы, Мак. Отдай им все, что хочешь, только пусть узнают правду.

• Предыдущая
• 42/62
• Следующая