Дороги на Ларедо - Макмертри Ларри - Страница 60
- Предыдущая
- 60/129
- Следующая
В конце дня, когда зимнее солнце начало опускаться за горизонт, а сыпавшая с неба крупа превратилась в обильный снегопад, Мария почувствовала, как в ней нарастает горькая обида на своего сына. Он посмеялся над ее усилиями, которые она затратила, чтобы предупредить его, да еще и украл у нее коня. Она не ждала от него благодарности, когда ехала в Кроу-Таун. Джо никогда не был благодарным людям, что бы они ни делали для него. Но она не предполагала, что он украдет ее лошадь и оставит пешей посреди зимы в окружении лихих техасцев. Это было жестоко и заставляло задуматься, уж не желает ли он ее смерти. Обратный путь в Охинагу был неблизким и полным опасностей. С Кузнечиком у нее было больше шансов вернуться домой целой и невредимой. Без лошади ей придется туго. Она может замерзнуть или попасть в руки жестоких людей.
Лошади в Кроу-Тауне были. Она видела их своими глазами. Некоторые из мужчин приезжали посмотреть на разделку верхом на лошадях. Но у Марии не было денег, чтобы купить лошадь. Если же она украдет одну из них и будет схвачена, ей не миновать виселицы. Она не сомневалась, что они повесят ее, когда схватят. Если не найдется дерева, они будут растягивать ее между двумя лошадьми, пока у нее не оторвется голова. Она видела, как это делали федералы. Так они поступили с Раулем, братом Бенито. Привязав его между двумя лошадьми, они тянули их в разные стороны до тех пор, пока у Рауля не оторвалась голова. Мексиканское повешение, так называли это техасцы, хотя сами тоже делали так, если рядом не было деревьев.
Мария решила отправиться пешком. Так она сможет хоть спрятаться в полыни. Она осмотрела комнату Джо, пытаясь найти что-нибудь полезное. Может быть, он оставил какие-нибудь деньги, думала она, но денег в комнате не было. Габриела с Мариетой пытались остановить ее, ибо боялись Джо.
— Он не любит, когда кто-то заходит в его комнату, — говорила Мариета. — Он побьет тебя, когда вернется.
— Я тоже могу побить его, — возразила Мария.
Из того, что могло пригодиться в пути, она нашла лишь одеяло и неплохой нож. Мясо, которое можно было унести, она уложила в мешок. Пока шли сборы, в доме стали собираться женщины Кроу-Тауна. Они надели всю свою одежонку и держали в руках свертки с мясом. Не пришла только старая Найче. Бела тоже надела свое пальто. Мариета с Габриелой были без пальто и выглядели испуганными.
Бела сказала за всех:
— Мы хотим пойти с тобой. Мы не хотим оставаться здесь. Мы все умрем, если останемся здесь.
— Может случиться, что, если вы пойдете со мной, умирать придется более мучительной смертью, — предупредила Мария. Ей не хотелось тащить за собой женщин через проклятые земли между Кроу-Тауном и Мексикой. Мяса надолго не хватит. В пистолете у нее осталось всего три патрона. Женщины не пышут здоровьем. Если не потонут в реке, то будут умирать от холода или голода, или просто от отчаяния. Мария говорила правду: умирать в Кроу-Тауне не сладко, но еще хуже умирать зимой в приграничье. В Кроу-Тауне у них хоть будет кров над головой.
И тут она вспомнила о железной дороге. До нее всего два дня пути или чуть больше. Женщины могли бы осилить это. И тогда их мог бы подобрать какой-нибудь поезд. Как заставить поезд остановиться, она не знала, но думала, что, если они будут махать мужчинам, которые ведут его, он, может быть, остановится.
По крайней мере, это была надежда. Мария могла понять женщин, которые не хотели умирать в Кроу-Тауне. Место для этого здесь было неподходящее. Вороны тучами носились в воздухе вместе с хлопьями снега и разгуливали по улице. Несколько штук сидели на голых ребрах гигантского скелета свиньи. По мере усиления мороза их карканье становилось еще громче. Марию тряс озноб. Ей следовало бы отлежаться ночь в постели Джо, но она боялась мужчин, которые не посмотрят на то, что у нее жар. Они могут схватить ее и держать до тех пор, пока она не станет такой же, как все женщины в этом городе. Ее сердце тоже может окаменеть, как окаменели их сердца.
Мария не могла позволить такому случиться. Она нужна своим детям. Даже сейчас ее беспокоило, что Билли Уильямс не сможет как следует позаботиться о них. Рафаэль, наверное, похудел. Он иногда забывает поесть. Тереза порою бывала неосторожной и обжигалась о плиту. Что, если она сильно обожглась? Кто будет ее успокаивать по ночам и помогать справляться с болью?
— Я отведу вас к железной дороге, если вы найдете в себе силы, — предложила Мария. — Это все, что я могу сделать для вас. Дальше мне придется оставить вас и идти домой к детям.
Когда подошло время отправляться, Мариета с Габриелой расплакались. У них не было теплой одежды, без которой они боялись идти.
— Мои ноги коченеют, даже когда я в доме, — проговорила Мариета. — Я не хочу идти по снегу.
— Я буду дожидаться Джо, — сказала Габриела. — О нем больше некому позаботиться.
— Джо считает ее красивой, — пояснила Мариета. Ей было обидно, что предпочли ее сестру. Джо ей больше не нравился. Но ноги у нее мерзли даже сейчас, когда она сидела в доме. Кто-то говорил ей, что когда ноги отмерзают, их надо отрезать, и она боялась, что лишится их, если пойдет с женщинами. Об этом ей рассказывал Красная Нога, который изредка посещал ее. Он платил ей всего дайм, но и это были деньги. Красная Нога любил располагаться сзади нее, и она могла слышать, как он пыхтел ей на ухо. Он рассказывал, что отмороженные ноги отпиливают пилой.
— Мы с Габриелой лучше останемся, — подтвердила Мариета.
— Не будь размазней, — попыталась образумить ее Мария. Они были совсем еще девочками, ненамного старше ее собственной дочери, и ей не хотелось оставлять их на растерзание грубым мужчинам. Если уж забирать с собой женщин, то надо забирать и девушек тоже.
— Эти мужики будут ездить на вас, пока вас не вырвет, — предупредила Мария. — Я замотаю ваши ноги так, что они не замерзнут.
Пока девушки сидели с испуганным видом, она разрезала несколько мешков на полосы и обмотала ими ноги девушек. Затем нашла старые кожаные ковбойские штаны, заношенные до дыр, и, нарезав из них ремней, закрепила ими обмотки из мешковины. Она не думала, что девушки обморозятся, ибо со снегом приходили не самые сильные морозы.
Когда Мария была готова, страх охватил и остальных. На дворе было темно и бушевала вьюга. Некоторые предлагали дождаться утра, но Мария даже слышать об этом не хотела.
— Вы что, хотите устроить парад? — зло спросила она. У нее хватало забот и без этих заартачившихся баб. — Вы знаете, что мы такое для этих мужиков, — продолжала она. — Посмотрите себе между ног — вот что мы такое для них. Вот из-за чего они даже согласны оставить нас в живых. И вы думаете, они дадут нам спокойно уйти?
Тут она вспомнила о старой Найче. Она была из индейцев команчей и могла бы помочь им в пути. Наверное, женщины не позвали ее с собой. Когда Мария спросила об этом, несколько женщин ответили, что не знают, где та живет. Наконец, Бела объяснила Марии, как найти Найче.
Увязая в снегу, Мария добралась до маленькой лачуги из глины и веток, где жила Найче. Лачуга была сооружена из хилых веток мескита, стянутых сверху в пучок. Между ветками зияли дыры, но Найче позакрывала их гнилыми бизоньими шкурами. Сооружение было крайне ветхим и таким низким, что забираться в него приходилось на четвереньках. Внутри было полно дыма, несмотря на гулявший здесь ветер, но Найче, похоже, не обращала на это никакого внимания. Она сидела возле ведра с требухой и время от времени проворно шарила в нем рукой.
— Я уже не вижу так хорошо, как раньше, — объяснила Найче, когда к ней подошла согнутая в три погибели Мария. — Здесь слишком много дыма.
— Мы уходим. Ты должна пойти с нами, — сказала Мария. — Я доведу вас до железной дороги. Это не так уж далеко. Здесь неподходящее место для женщины.
Старая Найче покачала головой.
— Поезду некуда везти меня, — проговорила она. — Весь мой народ мертв.
— Он не весь мертв, — возразила Мария. — Билли Уильямс говорит, что в резервации много ваших людей. Поезд может отвезти тебя к ним, если ты поднимешься и пойдешь со мной.
- Предыдущая
- 60/129
- Следующая
