Дороги на Ларедо - Макмертри Ларри - Страница 29

• Предыдущая
• 29/129
• Следующая

Но ни слова Теда, ни его похлопывания не могли успокоить Дуби. Тед уезжал. Он собирался оставить ее одну на всю ночь, может, даже на несколько ночей. Это конец ее счастью, единственному счастью, выпавшему ей в жизни, и все это из-за того, что какому-то старому рейнджеру надо было сунуть нос не в свои дела и уговорить Теда поехать с ним.

Мало того, что Тед не будет обнимать ее много ночей, он даже не спросил, отпустит ли она его. Что ей нравилось в Теде, так это то, что во всех домашних делах он отводил ей главенствующую роль. Он сделал ее главной еще до того, как они поженились, и даже заявил об этом официально.

— У меня слишком много хлопот как у помощника шерифа, — сказал он, — так что за всем остальным присматривай ты сама.

И Тед был верен своему слову. Если Дуби хотела пойти в церковь в воскресенье, они шли, если ей не хотелось, они не ходили. Если день был хороший и ей была охота поплескаться в реке, Тед шел с ней, снимал сапоги, закатывал штаны и бродил с ней по реке.

Дуби нравилось быть главной. Ее полная лишений жизнь у тетки с дядькой была похожа на существование рабыни. В замужестве же она изо всех сил старалась принимать наилучшие решения в отношении того, что приготовить, когда делать уборку или как лечить Теда, когда тот болел — обычно гриппом.

Она старалась так, что сама стала верить, что все у нее выходит отлично и что Тед на седьмом небе от счастья. Тем больнее для нее оказался момент, когда Тед вошел и сказал, что через час уезжает. Он заявил это будничным тоном, словно сообщал, что может пойти дождь.

Вначале до нее просто не дошел смысл сказанного. Ей показалось, что она ослышалась или все еще спит и видит дурной сон.

Когда же пришлось признать, что все происходит наяву, а не во сне, и что ошибки тут нет, Дуби принялась реветь и доревелась до того, что аж зашлась в плаче. Сейчас ей было хуже, чем даже тогда, когда умерла ее мать. Тогда она была совсем маленькая, да и мать давно уже была больна. Несчастий было так много, что смерть матери почти не имела значения. Имело значение то, что тетка часто колотила ее, тогда как от матери она не получила ни одного шлепка за всю жизнь.

Она сразу же поняла, что теперь, когда Тед не будет держать ее каждую ночь в своих крепких объятиях, жизнь наверняка станет другой.

— Перестань колотить меня по спине! — заорала она, когда к ней вернулось дыхание, а вместе с ним и дар речи. В ней все еще теплилась надежда, что Тед передумает. Они были счастливы в браке все восемь месяцев, да и Тед, наверное, не представлял себе, что его отъезд так расстроит ее. В конце концов ему было незачем, да и некуда ехать, пока не появился этот старикан-рейнджер.

Дуби давно подозревала, что Тед не всегда так думает, как она. Ей просто необходимо дать ему ясно понять, как сильно она переживает и как нуждается в том, чтобы он остался с ней. Одна из ее самых близких подруг, Сюзанна Слан, как-то говорила ей, что мужчины в некотором отношении бесчувственны. Сюзанна утверждала, что они не понимают того, что может ощущать женщина, а самое главное, даже не пытаются понять этого. Дуби никогда так не считала. Может быть, Тед и не понимал, что она чувствует, но он не возражал против ее главенства в семье, и это уже говорило о многом.

Однако теперь, потрясенная и несчастная, Дуби была вынуждена признать правоту Сюзанны. Тед Планкерт совершенно не представлял, что она чувствует.

— Полагаю, что мне лучше подсобраться, — сказал Тед, когда слезы пошли на убыль. — Капитан торопится отправиться в путь.

— Кто такой капитан? — гневно спросила Дуби. — Всего-навсего какой-то старик, о котором я даже не слышала. Не понимаю, почему ты решил, что должен ехать с ним.

— Как, да это же капитан Калл. — Тед Планкерт был ошарашен. Он знал, что жена у него не шибко-то образованная, как, впрочем, и сам он, но не подозревал, что настолько, чтобы не слышать о капитане Калле.

— Я же сказала, что никогда не слышала о нем, — выкрикнула она. — Не слышала, потому что он не живет здесь. С какой стати я должна была слышать о нем?

— Как, ведь это же капитан Калл, — повторил Тед Планкерт. — Каждый слышал о нем. Он самый знаменитый рейнджер в Техасе. — Он все еще был шокирован и несколько смущен ее невежеством. Это было все равно, как если бы она сказала, что никогда не слышала о воздухе, луне или о чем-то подобном. Он всю жизнь прожил на границе и всю жизнь капитан Калл был известен здесь, как воздух или луна.

— Так почему ты должен ехать с ним? — спросила Дуби, приготовившись просить и умолять, если придется.

— Дуби, тут не может быть никаких «почему», — терпеливо объяснял Тед. — Капитан попросил меня поехать с ним, и этого достаточно.

— Если он просил тебя, значит, ты мог сказать «нет», — заметила Дуби, как ей казалось, спокойным и рассудительным тоном. — Он же не президент и не может просто приказать, чтобы ты сорвался с места и бросил жену.

— Дуби, клянусь, что это капитан Калл, — опять сказал Тед. — Ему не говорят «нет».

Дуби молчала. Ей не хотелось злиться, но гнев нарастал в ней помимо ее воли.

— Кроме того, — добавил Тед, — это большая честь, когда тебя просят поехать с ним. Думаю, это самая большая честь, какую мне оказывали или окажут в жизни.

— Что, если ты не вернешься, когда родится ребенок? — спросила Дуби. — Что, если ты не вернешься вообще? Что, если ты даже не увидишь нашего маленького Эдди? Если ты уедешь и погибнешь, у маленького Эдди может никогда не быть отца.

— Мне, пожалуй, лучше собраться. — Тед пытался сохранять спокойствие. На самом же деле он был несколько раздражен. По его глубокому убеждению, на Дуби нашло временное затмение. Вместо того чтобы посчитать за честь, что капитан Калл — самый известный техасский рейнджер всех времен — из всех мужчин Ларедо попросил именно его отправиться с ним вверх по реке, она не нашла ничего лучшего, как только плакать да жаловаться. В конце концов, капитан мог попросить того же Боба Джекилла поехать с ним. Боб был шерифом и имел больше оснований, чтобы претендовать на такую честь. Но капитан Калл обошел Боба Джекилла и выбрал именно его, Планкерта. Этим следовало гордиться, а Дуби ревела, как телка.

Он, конечно, любил Дуби. Да и кто стал бы мечтать о лучшей жене, когда пирожные у нее получались первоклассными и она даже могла починить сапоги, если дыры в них были не слишком большими. Теду очень хотелось верить, что затмение у Дуби скоро пройдет. Она лезла не в свои дела, допуская мысль о том, что он мог бы отклонить предложение капитана Калла. Он не мог отказать Вудроу Каллу по той причине, что жена будет реветь белугой. Это было совсем даже неуместно с ее стороны, думал Тед. В конце концов, ему действительно надо было собираться в дорогу, и он бы не отказался от ее помощи в этом деле. Однако помощи он не дождался. Впустую прошел почти целый час, и ему пришлось торопиться. Одним из последствий спешки было то, что он забыл свой дождевик, что впоследствии причинило ему немало неприятностей.

Дуби Планкерт стояла у задней двери их маленького дома и без всякой надежды смотрела, как Тед и старый капитан, да еще какой-то коротышка-янки уезжают из города. Сердце у нее разрывалось. Ей казалось, что она не вынесет эту боль. Если бы Тед хоть однажды обернулся в седле и помахал ей, боль, наверное, стала бы меньше. Даже когда Тед просто уходил заниматься своими служебными обязанностями, он и то оборачивался и махал ей. Все дело было в том, что она любила его так сильно, что страшно скучала по нему даже тогда, когда он находился всего лишь через улицу от нее. Ее так и подмывало сбегать в тюрьму, только чтобы убедиться, что он все такой же и улыбка на его лице все такая же приятная. Но Дуби не могла позволить себе такой роскоши. Шериф Джекилл недвусмысленно заявил однажды, когда она сунула нос в тюрьму, что он видит ее там в последний раз. Он так отчитал Теда за поведение его жены, что Тед в тот же вечер сказал ей, чтобы она даже близко не подходила к тюрьме.

• Предыдущая
• 29/129
• Следующая