Военные загадки Третьего рейха - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 39

• Предыдущая
• 39/100
• Следующая

С конца 1943 года любой непредвзятый и здравомыслящий наблюдатель, знакомый с военно-политической ситуацией третьего рейха, не мог не заметить, что Гитлера ждет неминуемый крах. Немецкая армия отчаянно оборонялась. После того как из Сибири были переброшены дивизии, ранее стоявшие на границе Маньчжурии, Гитлер проигрывал битву за битвой. С Муссолини было покончено в том же 1943 году. Правительство Бадольо само по себе ничего не значило и держалось лишь на немецких штыках. Фашизм в Италии был сломлен. И хотя итальянские солдаты тысячами сдавались в плен союзникам, Италия по-прежнему была под пятой нацистов, пока союзники не взяли Рим. Гиммлер не мог примириться с тем, что его доблестные войска СС вновь и вновь терпят поражение. В ту пору людям Гиммлера разрешалось только прославлять победу. Офицеры СС на этот счет получили особые инструкции.

Тем не менее известия, которые Шелленберг направлял Гиммлеру, были удручающими. Тысячи и тысячи солдат непобедимой немецкой армии оказывались в плену. Начиная с 1944 года людские потери Германии исчислялись уже миллионами. Разведсводки становились все более мрачными, а после 3 ноября 1944 года положение характеризовалось как катастрофическое.

Говертс отправился в Швейцарию на поиски мира [4]. В гостинице «Ром Инзельотель» в Констанце он провел предварительные переговоры о встрече Гиммлера — Даллеса, которая так и не состоялась, поскольку Гиммлер не смог побороть страха за свою личную безопасность.

Люди Шелленберга изрядно мешали моим астрологическим вычислениям, подбрасывая все новые задания и настаивая на их первоочередности. В то же время у меня был заказ от Гиммлера, его я должен был закончить к 15 ноября, а между тем я за него не принимался.

В течение ноября доктор Говертс нередко искал со мной встреч. На исходе месяца стало ясно, что военная ситуация крайне запутана. Войскам не хватало оружия, боеприпасов. Сокращались поставки горючего, а это снижало мобильность армии; железнодорожные составы уничтожались в больших количествах. Огромные запасы, размещенные на складах во Франции — целые арсеналы, тянувшиеся до берегов Соммы, оказались в руках союзников, а их военно-воздушная мощь к ноябрю 1944 года удвоилась. Вот почему эмиссары и курьеры Шелленберга требовали от меня особых астрологических подсказок относительно всего комплекса политической и военной обстановки.

При виде Берлина мы поняли, что один из будущих планов правительства третьего рейха, а именно — разрушение крупнейших наших городов — будет выполнен еще до того, как закончится война. Последствия этого были вполне очевидны. К сожалению, выполнение задачи, выдвинутой нацистскими главарями, взяли на себя ВВС Великобритании и США.

Керстен завел разговор о бомбежках: «Что вы думаете, господин Вульф, мне сказали в ставке о разрушении жилых кварталов? Они сказали, что делается все возможное, чтобы уменьшить эффективность воздушных налетов и защитить население. Если один или несколько наших крупных городов будут разрушены, сказали мне там, мы это воспримем как достойную сожаления неизбежность, и населению придется все невзгоды перенести стойко и мужественно. Ведь Гиммлер считает немцев сильной, мужественной расой, а потому их не пугает гибель пятнадцати или двадцати миллионов сограждан на войне».

Керстен был прав. Гитлеровский режим ни с чем не считался. «А как же разрушенные города на западе — Кельн, Бохум и Штуттгарт? — спросил я. — Что о них говорят в ставке?»

«Дорогой господин Вульф, вы не поверите! Эти люди считают Кельн отвратительной старой дырой с допотопными ужасными домами, узкими улочками, непотребными коммунальными удобствами. Их нисколько не беспокоит, что старый Кельн превратится в груду развалин. Большая часть зданий там пришла в негодность, а после войны Кельн отстроят заново, он станет лучше и краше — в соответствии с принципами национал-социалистической культуры и предначертаний великого фюрера. Эти грязные, прокопченные старые города, такие как Кельн и Дюссельдорф, по их мнению, вообще могут исчезнуть с лица земли. Вы не представляете, что там говорят о массированных налетах. Между прочим, у них и к Гамбургу точно такое же отношение».

На это я заметил, что Гамбург не такой уж древний город, как Кельн, Майнц или Кассель. Большая часть старого Гамбурга сгорела в пожаре в 1842 году. Отстраивался город в 1880-егоды, и тогда именитыми ганзейскими родами было воздвигнуто много красивых зданий. «Так что подобные разговоры пусты и лживы, — сказал я, — и свидетельствуют о невежестве этих людей, о незнании ими истории. Большая часть вновь отстроенного Гамбурга сегодня лежит в руинах, а поскольку война разорит не только Гамбург, но и всю Германию, не думаю, чтобы эти районы были отстроены и восстановлены с прежним великолепием. Хотел бы я знать, как нацисты собираются проводить реконструкцию».

В конце 1944 года дипломатический представитель Швеции в Берлине Дитлеф неоднократно предпринимал попытки добиться освобождения удерживаемых в Германии пленных шведов, датчан и норвежцев. Вместе с графом Бернадоттом он в течение многих месяцев пытался установить контакт с Гиммлером, который старательно избегал этой встречи, ибо она могла осложнить его отношения с Гитлером. В январе-феврале 1945 года, уже по официальным каналам, для таких переговоров была предложена кандидатура графа Бернадотта. Дипломату было трудно связаться с Генрихом Гиммлером или деятелем национал-социалистической партии, лицами, в ведении которых находились узники концлагерей. Пришлось обратиться в Министерство иностранных дел. Процедура оказалась затяжной и утомительной, с проблематичным исходом. А это было недопустимо, ибо дело не терпело отлагательств.

22 января 1945 года мне было велено явиться в ведомство Шелленберга. Я туда прибыл в половине второго пополудни. Среди тем, подлежавших обсуждению, была названа и миссия графа Бернадотта. Шелленберг объяснил обстановку: «Керстен пытается вывести Бернадотта на Гиммлера. Не могли бы вы, изучив это дело, сообщить мне, каков ожидаемый исход? Бернадотт достаточно энергично добивается своих целей, и я надеюсь, это нам поможет вернуться к нашему первоначальному плану. Давно пора. Вам известно о предпринятых мной шагах, чтобы устроить эту встречу, но я ничего не могу делать в тайне от Гиммлера, не подвергая себя риску, так что встреча между Бернадоттом и Гиммлером крайне важна. Мы должны поторапливать события». Всякий раз, когда Шелленберг обсуждал план устранения Гитлера, он редко называл его по имени. Его отвращение к Гитлеру было так велико, что ему стоило труда произнести имя фюрера.

Керстен впервые услышал о миссии Бернадотта в середине декабря. Теперь Шелленберг известил меня, что он решил связаться с Бернадоттом на более или менее официальном уровне. Обсуждая безобидный вопрос о передаче военнопленных, он смог бы затронуть все важнейшие аспекты мирных переговоров. Шелленберг упомянул о том, что граф Бернадотт просил о личной встрече с Гиммлером. Так что возложенную на меня задачу получить астрологическую информацию относительно возможности мирного урегулирования следует считать крайне важной и первоочередной.

В Ялте полным ходом шла конференция глав союзных держав, а население Берлина готовилось к обороне города. По всей Германии вооружались и обучались ополченцы фольксштурма, дабы защитить гитлеровский «тысячелетний рейх».

Керстен начал проталкивать дело Бернадотта через Гиммлера с конца 1944 года, а во время отъезда Керстена за границу этим занимался Шелленберг. Общими усилиями им удалось на 17 февраля 1945 года устроить встречу графа Бернадотта с Кальтенбруннером на вилле Хоршнер на берегу Ванзее. Накануне,16 февраля, Бернадотт приехал в Германию под предлогом инспекции конвоев Красного Креста, а на самом деле, чтобы встретиться с Гиммлером. 19 февраля, два дня спустя после переговоров с Кальтенбруннером, его принял Шелленберг, и они обсуждали предполагаемую встречу с Гиммлером. Граф Бернадотт путешествовал по Германии в машине и на пути в Берлин воочию смог убедиться, что третий рейх вступил в заключительную фазу своего существования.

• Предыдущая
• 39/100
• Следующая