Колесницы в пустыне - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/45
• Следующая

Сегодняшние ученые различают три вида эпиорнисов — гигантский, средний и Гильдебрандта. Последний, наиболее мелкий, не превышал ростом страуса. Яйца эпиорниса, которые крестьяне часто находят под тонким слоем песка, вмещают до восьми литров жидкости, в то время как яйца страуса вмещают не более одного литра. Яйца всегда продавали европейским путешественникам, а потом и туристам. В 1917 году яйцо эпиорниса стоило 50 франков, в 1924 году — две коровы, два барана и 300 франков серебром, в 1930 году — 6000 франков. С годами цены росли. Всего в музеях мира, по подсчетам французского зоолога Р. Декари, должно находиться около 60 яиц эпиорниса.

Эпиорнисы — не единственные гигантские птицы Мадагаскара. Здесь же жили мюллерорнисы, среди которых палеонтологи различают три вида; самые крупные не превышали размеров новогвинейского казуара. Были и другие гиганты.

Венецианскому путешественнику Марко Поло не довелось самому побывать на Мадагаскаре, но и он слышал удивительные вещи: «Рассказывают, что есть там птица гриф, появляется в известное время года, и во всем гриф не таков, как у нас думают и как его изображают; у нас рассказывают, что гриф наполовину птица, наполовину лев, и это неправда. Те, кто его видел, рассказывают, что он совсем как орел, но только очень большой. Рассказывают, что гриф очень силен и велик, — продолжает Марко Поло, — схватит слона, высоко унесет его ввысь, а потом бросит его на землю, слон разобьется, гриф клюет его, пожирает, упивается. О грифе вот еще что нужно сказать: зовут его на островах Руком…» Синдбад называл его Рухх. В персидской мифологии тоже есть птица, и ее нарекли Симургом. Что это — совпадение? Свидетельство того, что у каждого народа была своя основа для легенды? Видимо, нет. Исследователи, специально занимавшиеся вопросами происхождения и состава сказок «Тысячи и одной ночи», пришли к выводу, что основа этого свода — созданные в Индии фантастические сказки и дидактические повествования, относящиеся к «животному эпосу». Называют даже памятник индийской литературы, давший арабам образец композиции: «Панчатантра» — сборник притч о животных. А на данные, почерпнутые из этого источника, наложились уже впечатления от дальних морских путешествий по Индийскому океану в первые века нашей эры. Но только ли в первые века?

Несколько лет назад французские зоологи обнаружили на острове очередные, никого уже не удивившие останки эпиорниса. Сенсацией стало другое: исследователи увидели на ноге у птицы бронзовое кольцо. На бронзе были оттиснуты какие-то знаки. Эксперты, изучившие кольцо, пришли к выводу, что на нем сохранился оттиск печати, относящийся к древнейшей городской цивилизации Индии — Мохенджо-Даро. Возраст печати — пять тысяч лет! Радиоуглеродный анализ костей птицы дал аналогичную цифру. Но сенсация ли это? Для специалистов, внимательно сопоставивших факты, многое прояснилось. В III тысячелетии до н. э. жители Индостана совершали смелые морские экспедиции по океану. К этому времени у них уже имелся более чем тысячелетний опыт навигации: сейчас ученым известны морские порты, относящиеся к V тысячелетию до н. э.! За три тысячи лет до нашей эры индийцы приплыли и на Мадагаскар. Остров поразил путешественников разнообразием растительного и животного мира. Тогда здесь в изобилии водились эпиорнисы. Среди моряков наверняка были любители фантастических историй; так рассказы о гигантской птице обросли дополнительными деталями, бескрылая птица стала летать, она заметно увеличилась в размерах, приобрела хищный нрав. Эти сведения о птице Рухх и почерпнул древнейший эпос. А оттуда она «перелетела» к персам, арабам и другим народам. Это, конечно, только предположение, и новые находки могут поддержать или опровергнуть его. Но зоологов увлекает не только история таинственной птицы. Яйца, которые находили в песчаных дюнах и болотах южных районов острова, оказались удивительно свежими. Казалось, они только что снесены. Стали спрашивать местных жителей. Они заявили, что птицы живут в самых дремучих лесах острова и увидеть их нелегко. В самом деле, еще сто лет назад европейские миссионеры слышали глухие утробные крики гигантской птицы, раздававшиеся в глубине лесных болот. В то же время легенды жителей ничего не говорят об охоте на эпиорнисов; значит, ради мяса их не истребляли. Конечно же, на сокращение численности или исчезновение птицы могло повлиять освоение острова — вырубка лесов и осушение болот. Но на Мадагаскаре есть еще множество нехоженых джунглей и топких болот. Словом, места для живого эпиорниса пока достаточно…

Год 1681-й — черная дата в календаре орнитологов. В этом году, так считают, исчез с лица земли дронт острова Маврикий. Такова официальная версия.

А что, если?..

Опять эти чуть заискивающие «а вдруг», «а что, если»! И все-таки, а что, если дронт выжил? Ведь виды этого семейства обитали не только на Маврикии, но и на двух соседних островах.

В нашем коротком рассказе встретится, наверное, непропорционально много дат и фамилий. Это закономерно: велико было число людей, которые восхищались живым дронтом; чуть позже другие люди загнали его в могилу; а после исчезновения дронта десятки спохватившихся ученых буквально по косточкам собирали его останки, искали в пыльных запасниках музеев рисунки, восстанавливали первые описания.

И все-таки на Маскаренских островах живет легенда о живой бескрылой птице. Креолы Маврикия, Реюньона и Родригеса упорно рассказывают о том, что в глухих лесах, высоко в горах, остались последние дронты.

Год 1681-й. Почти два столетия отделяют его от начала этой удивительной истории, переплетения людских и птичьих судеб, ложных и верных названий и открытий, истории человеческой ограниченности и черствости. Трудно сказать точно, кто и когда открыл Маскаренские острова, спрятавшиеся в Индийском океане за могучим Мадагаскаром. Наверное, первыми здесь побывали арабы, но открытие это было эпизодическим, попутным. Есть карта, на которой все три острова носят арабские названия. Арабы тут не остались, да и на карту не нанесли почти ничего — просто нарисовали в море-океане треугольник рядышком с Мадагаскаром. Индонезийцы, путь которых в Африку наверняка пролегал через Маскарены, тоже пощадили дронта. До 1507 года доверчивые бескрылые птицы свободно разгуливали по берегам Маврикия, Реюньона и Родригеса. Белые с красными крестами паруса, появившиеся у Реюньона 9 февраля, не произвели на них ни малейшего впечатления. Первое заблуждение из числа многих, которыми щедро сдобрена история этих клочков суши в океане, связано именно с этим визитом.

Итак, Диогу Фернандиш Перейра пришел в 1507 году на острова на каравелле «Серне». Будущий Реюньон он назвал Санта-Аполлонией, а Маврикий — Илья ди Серне, по названию каравеллы, что вполне естественно. Через десятилетия ученые буквально сцепились в споре, который продолжался бы и поныне, если бы один внимательный исследователь не заглянул в справочник по мореходству и не обнаружил там название судна Перейры. Как только не пытались до этого объяснить название «Серне»! По одной гипотезе, это Керне — остров древних авторов, который находился где-то возле Африки. Но у Плиния Старшего ясно сказано, что Керне был у северо-западных берегов, тогда как Маскарены лежат на восток от континента. Годландцы, пришедшие на Маврикий позже, откуда-то взяли, что «серне» произошло от «сижне» (по-португальски «лебедь») и название острову дали моряки, впервые увидевшие дронта и принявшие его за лебедя. Назовем это новым заблуждением. Пойдя у него на поводу, голландцы окрестили Маврикий Зваанейландом — «лебединым островом», хотя лебеди там никогда не водились.

Таким образом, с начала XVI века острова уже не оставались без внимания. Открыв землю в океане, люди поспешили заселить ее в лучших традициях эпохи, следовавшей за великими открытиями, и на Маскаренах появились новые жители. Добро бы только европейцы. Но они привезли попутчиков. Для бескрылых птиц началась «веселая жизнь»: люди бегали быстрее их, а потому убивали нещадно, десятками и сотнями. Мясо люди не ели — оказалось жестким. Но у привезенных четвероногих зубы и желудки были покрепче: мясо дронта вполне им подошло. Свиньи и кошки ели это мясо, а люди между тем восхищались необычными птицами. В 1637 году живого маврикийского дронта повезли в Европу, он прожил в Англии несколько лет, а кости его сохранили в Оксфорде. Заглянем немного вперед: в 1755 году куратор Оксфордского музея, сочтя, что выцветшие перья «какого-то старого чучела» отнюдь не украшают ценную орнитологическую коллекцию, приказал сжечь его вместе с остальным хламом. В последний момент кто-то выхватил из огня уцелевшую голову и ногу птицы, которые и поныне находятся в музее. А ведь уже тогда, в 1755-м, маврикийского дронта не существовало в природе.

• Предыдущая
• 43/45
• Следующая