Владетель Мессиака. Двоеженец - де Монтепен Ксавье - Страница 44

• Предыдущая
• 44/118
• Следующая

— Вот все, что от нее осталось.

Каспар д'Эспиншаль поднялся и быстро раскрыл мешок: перед ним лежал безглавый труп страстно им любимой женщины. Вскрикнув от ужаса, он протянул Эвлогию руку со словами:

— Ты ужасный, но верный друг. Однако же я любил несчастную. Надо похоронить ее останки.

Был призван Мальсен, который и получил соответственные приказания.

— А с пажом что сделать? — спросил он.

— Замучить его.

— Смею предупредить ваше сиятельство, я видел, что из окна графини висит простыня, разорванная на части, связанные между собою.

Каспар д'Эспиншаль испугался. Он бросился в залу пыток и не нашел там Рауля. В комнате своей жены он увидел Одилию, еще живую. На столе стояли две склянки; в одной была беловатая жидкость, а другая была пустая. Теперь он все угадал.

— Паж был здесь?

Опущенная на грудь голова Одилии подтвердила его догадку.

— Хорошо же! — прошептал тогда суровый граф. — Она не умрет, но для всех будет мертва. Мой замок не выдаст тайн. Эвлогий! Возьми ее на руки и иди за мной.

Дикий поднял на руки женщину как ребенка и пошел по длинным пустым коридорам, с крутыми поворотами, в самую отдаленную часть Мессиака, до этого неизвестную еще ему.

Впереди шел Каспар д'Эспиншаль. Наконец они оба вошли в маленькую комнату.

Здесь поднята была дверь в полу, и по лестнице в сорок ступеней братья спустились в подземелье. Лампа, освещавшая этот каменный колодец, показывала только сырые и скользкие стены. Вокруг них стояли бочонки.

— Это порох! — произнес старший из братьев, носивший титул графа.

За пороховым погребом шли своды под всем левым павильоном замка; внизу, с обеих сторон, виднелись железные двери с замками и завалами. Это были средневековые казематы.

Последняя дверь была вся из железа.

Каспар д'Эспиншаль отворил эту дверь.

Они очутились в темном каменном гробу без потолка. Сверху спускался шнурок с крючком.

По знаку брата Эвлогий положил на камни Одилию.

— Теперь ты будешь жить здесь! — сказал жене граф. — Ты носила мое имя, и тебе ни в чем не будет недостатка. Вот этот шнурок, привязанный к колодцу, находящемуся в углу парадного двора, будет доставлять тебе пищу. Живи и молись за свои грехи. Никогда уже глаза твои не увидят солнца. Я запру эту дверь, разрушу своды в ближайшем коридоре; они упадут, и развалины обрушившейся галереи отделят тебя навсегда от света и людей.

— Пусть исполняется Божья воля! — ответила Одилия.

Когда Каспар д'Эспиншаль и Эвлогий ушли, страдалица осталась одна в гробовой темноте своего ужасного жилища. Выйдя из коридоров, Каспар д'Эспиншаль разрушил своды, и обвал, рухнув, засыпал ход и отделил навеки заключенную от мира и живых существ.

— Знаешь, брат! — обратился Эвлогий к брату. — Рауль, де Канеллак, Шато-Моран и Телемак де Сент-Беат скоро явятся осаждать замок, и они возьмут его. Советую тебе заранее уходить. В лесу, со мной, ты будешь свободен и в безопасности, а когда все успокоится, ты снова вернешься.

Каспар д'Эспиншаль потряс отрицательно головой.

— Я уже обдумал и решился, — произнес он. — Надо ожидать.

Наутро следующего дня, когда старый граф Шато-Моран, в сопровождении Рауля, Бигона и сильного отряда вооруженных людей явился в Мессиак, все ворота в замке были открыты настежь.

Колокола часовни жалобно звучали. В парадном замке толпились дворяне в трауре. Сердце бедного отца сжалось от тяжелого предчувствия.

— О Боже! — воскликнул он. — Неужели умерла моя дочь?

Бледный Рауль дрожал как лист.

— Если Одилия мертва, то несомненно, этот злодей убил ее.

Никто не помешал им въехать во двор замка. Напротив, Мальсен явился их встретить.

— Грустная новость для вас! — обратился он к старику.

— Что такое случилось?

— Сегодня в ночь умерла наша госпожа, графиня д'Эспиншаль.

— Умерла! — воскликнули вместе Шато-Моран и Рауль.

— Точно так, — подтвердил Мальсен. — Говорят, она была влюблена в одного юношу, но дорожила честью имени, которое носила, и потому приняла яд.

— Ты лжешь! — перебил Рауль.

— Два раза она принимала яд. Первый раз, выпив яд, графиня выпила потом противоядие и осталась жива, но вчера в ночь, вероятно, ей надоело жить и она выпила стакан воды с арникой.

Рауль и Шато-Моран в ужасе переглянулись.

— Где граф Каспар д'Эспиншаль? — спросил несчастный отец.

— Увы, господин мой, приведенный в отчаяние случившимся, не желал быть свидетелем печальных похорон и ушел с Эвлогием в леса.

Ничего не отвечая интенданту, Шато-Моран схватил за руку Рауля и произнес:

— Я должен быть свидетелем ее похорон.

Домовая церковь замка Мессиак оглашалась жалобным пением, но Бигон не пожелал присоединить к хору свой голос. Честный гасконец был растревожен. Правда, он получил из рук Проломи-Бока свою Инезиллу, но вот уже несколько дней он не знал, где находится его господин, кавалер Телемак де Сент-Беат. И это лишало честного слугу покоя и присутствия духа.

Дон Клавдий-Гобелет служил обедню. На этот раз он был трезв и даже плакал.

Когда обедня кончилась, четверо сильных людей подняли гроб.

Пятый поднял плиту и покойницу поставили в фамильную катакомбу графов д'Эспиншалей.

Но в ту минуту, когда камень снова готов был закрыть вход в катакомбу, старый Шато-Моран воскликнул:

— Подождите!

Все окружавшие гробницу обернулись и увидели старого графа, приближающегося с топором в руке.

Все расступились, кроме Мальсена, догадавшегося, что нужно старику. Он попробовал помешать, но упал под ударом могучего еще графа.

— Не допускайте этого сумасшедшего старца! Он святотатствует! — кричал поваленный интендант. — Старик с ума сошел, он готов совершить святотатство.

— Умершая — дочь графа, и он имеет право! — произнес Рауль.

Видя, что Мальсен приказывает вооруженным людям из гарнизона замка не допустить Шато-Морана открыть гроб, паж подал условленный сигнал, и отряд рокверских и клермонских воинов окружил гробницу.

Запустив руку в гроб, Шато-Моран нащупал в нем мешок и вытащил его. Все вздрогнули от ужаса.

И в самом деле: страшно было глядеть на бледного старика, с волосами, вставшими дыбом, при блеске восковых свечей рассматривающего останки своей дочери.

Под тканью мешка легко было различить формы рук, ног и прочих частей тела усопшей. Но труп казался короче, чем следовало.

Старик развязал мешок и обнажил тело умершей.

О ужас! Не было головы… только около шеи зияла красная ужасная рана.

— Обезглавлена! — воскликнул старик таким ужасным голосом, точно гром загремел под катакомбами д'Эспиншалей.

Затем, преодолев свое горе и ужас, голосом спокойным и твердым, взяв Рауля за руку, старый граф произнес:

— Час наступил! Надо за нее отомстить!

Твердыми шагами, произнеся эти слова, он удалился от гробницы и из замка Мессиака.

В конце апреля месяца 1664 года, около десяти часов утра, вооруженный отряд всадников, сопровождавших судей из города Риома, остановился у ворот замка д'Эспиншалей.

Президент суда и секретарь его Трипас первыми остановились под валами Мессиака. Чья-то странная голова выглянула из окна стрельницы и хриплый голос спросил:

— Что вам угодно, господа?

Тогда Трипас, снимая треугольную шапочку, ответил:

— Именем короля и закона явился сюда заявить графу Каспару д'Эспиншалю, владельцу и барону на Мессиаке, требование, чтобы в силу постановления суда перед нами сейчас же были открыты все ворота и двери этого замка.

Новая голова появилась в стрельнице и голос ответствовал:

— Ворота сейчас отворят. Но мы считаем нужным заявить господам судьям из Риома, что графа Каспара д'Эспиншаля в замке нет, он в настоящее время проживает в Париже.

— Мы это знаем. Но нам достаточно будет, для выполнения формальностей, обнародовать судебный приговор, когда все находящиеся в замке объявят свои звания и имена. Кто вы?

• Предыдущая
• 44/118
• Следующая