Сказки для самых храбрых - Перро Шарль - Страница 25
- Предыдущая
- 25/29
- Следующая
Наконец наступило утро. Но с первым проблеском утренней зари ветер подхватил лодку, в которой мы сидели, и опрокинул ее. Падение оглушило меня, а когда я очнулся, то почувствовал, что старый верный слуга крепко держит меня одной рукой, в то время как другой ухватился за опрокинутую лодку.
Буря постепенно улеглась. От нашего корабля ничего уже не было видно, но недалеко от себя мы вдруг заметили другой корабль, к которому волны понесли нас. Когда мы приблизились, я узнал тот самый корабль, который ночью пронесся мимо и который навел на капитана такой страх. Я почувствовал ужас: корабль казался совершенно безлюдным, и на его палубе никто не появился даже после того как мы начали громко кричать, призывая на помощь. Однако, как бы ни было нам страшно, этот корабль был нашим единственным средством спасения, поэтому мы изо всех сил старались приблизиться к нему.
С носа корабля свешивался длинный канат, и нам стоило немалых усилий, чтобы уцепиться за него. Я еще раз попробовал позвать на помощь, но на корабле по-прежнему было тихо. Тогда мы стали взбираться по канату наверх; я как более молодой — впереди. О ужас! Какое зрелище представилось моим глазам, когда я вступил на палубу! Она была красной от крови; на ней лежали двадцать или тридцать трупов в турецких одеждах; у средней мачты стоял человек, богато одетый и с саблей в руке, но его лицо было бледным и застывшим, а лоб был пробит большим гвоздем, приковавшим его к мачте. Человек тоже был мертв. Ужас сковал меня, я едва смел дышать. Наконец и мой спутник влез наверх. И его поразил вид палубы, которая была полна ужасных мертвецов. Наконец, помолившись в душевном страхе Пророку, мы решились пройти дальше. На каждом шагу мы оглядывались, опасаясь, что нам представится что-то еще более ужасное или мертвый, пригвожденный к мачте капитан направит на нас свои неподвижные глаза.
Наконец мы подошли к лестнице, которая вела в трюм. Там мы невольно остановились и посмотрели друг на друга, потому что оба не решались выразить свои мысли прямо.
— Господин, — сказал наконец мой верный слуга, — здесь произошло что-то ужасное. Однако, если даже корабль там внизу наполнен убийцами, все-таки я предпочитаю безусловно сдаться им, чем оставаться здесь, среди этих мертвецов.
Я думал так же, как он. Мы собрались с духом и стали спускаться вниз, исполненные страха, но и здесь была мертвая тишина. Мы остановились возле каюты. Я приложил ухо к двери и прислушался — никаких звуков. Я отворил. В каюте был полный беспорядок: одежда, оружие, утварь — все было разбросано. Мы пошли дальше, из помещения в помещение, из комнаты в комнату, и везде находили чудные запасы шелка, жемчуга, сахара. При виде этих богатств я обрадовался: ведь на корабле никого нет, думал я, значит все можно присвоить себе. Но Ибрагим обратил мое внимание на то, что мы, вероятно, еще очень далеко от берега, до которого одни, без чьей-либо помощи не сможем добраться.
Мы подкрепились кушаньями и напитками, которые нашли в изобилии, и опять поднялись на палубу. Но здесь нас снова охватил ужас при виде трупов. Мы решили избавиться от них и выбросить их за борт. Но к великому нашему изумлению оказалось, что ни один труп нельзя сдвинуть с места! Они лежали на полу как заколдованные… Капитана тоже невозможно было оторвать от мачты; мы даже не смогли вырвать саблю из его окоченевшей руки.
Мы провели день, печально размышляя о своем положении; когда же приблизилась ночь, я позволил старому Ибрагиму лечь спать. Сам я решил бодрствовать на палубе, но когда взошла луна, мной овладел непреодолимый сон. Впрочем, это было скорее оцепенение, чем сон, потому что я ясно слышал удары волн о борт корабля и шум парусов от ветра. Вдруг мне показалось, что я слышу голоса и чьи-то шаги по палубе. Я хотел приподняться, чтобы посмотреть, кто это, но невидимая сила сковала меня — я даже не смог открыть глаза. А голоса становились все яснее; иногда казалось, что среди них я различаю сильный голос капитана, при этом я ясно слышал, как поднимали и опускали канаты и паруса. Но мало-помалу я терял сознание и впадал во все более глубокий сон, сквозь который слышал, однако, шум оружия. Проснулся я лишь тогда, когда солнце стояло уже очень высоко и начало жечь мне лицо.
Я осмотрелся вокруг себя: все было точно так же, как вчера. Мертвецы лежали неподвижно, неподвижен был и прибитый к мачте капитан. Я встал, чтобы разыскать своего старика.
— Господин! — воскликнул он, когда я вошел к нему в каюту. — Я предпочел бы лучше лежать глубоко на дне моря, чем провести еще хотя бы ночь на этом заколдованном корабле! Выслушайте меня! Проспав несколько часов, я проснулся и услыхал, что над моей головой кто-то бегает взад и вперед. Сперва я подумал, что это вы, но наверху бегали по крайней мере двадцать человек, притом я слышал возгласы и крики. Наконец на лестнице раздались тяжелые шаги. Потом я ничего уж не сознавал; лишь временами сознание на несколько минут возвращалось ко мне, и тогда я видел, что тот самый человек, который наверху пригвожден к мачте, сидит там, за тем столом, поет и пьет; а тот, который в ярко-красной одежде лежит сейчас на полу недалеко от него, сидит около него и пьет вместе с ним.
Вы можете представить, друзья мои, что я почувствовал: значит, это был не сон, и я тоже слышал мертвецов! Как же нам быть? Я никак не мог найти ответ на этот вопрос. А мой Ибрагим тем временем тоже погрузился в глубокую задумчивость.
— Теперь я, кажется, припомнил! — воскликнул он вдруг.
Оказалось, что он вспомнил заклинание, которому его научил дедушка, опытный, много путешествовавший человек. Оно было против всякой нечистой силы и колдовства. Кроме того, Ибрагим предположил, что тот неестественный сон, который овладел нами, в следующую ночь можно отвратить, если очень усердно читать изречения из Корана.
Предложения старика мне очень понравились. Мы решили ближе к ночи забраться в маленькую каморку. В двери мы просверлили несколько отверстий, достаточно больших, чтобы через них видеть, что происходит в каюте. Затем мы как можно лучше заперли изнутри дверь, а Ибрагим во всех четырех углах написал имя Пророка. Так мы приготовились к ночным кошмарам. Было, вероятно, около одиннадцати часов, когда меня опять стало сильно клонить ко сну, поэтому мой товарищ посоветовал мне прочесть несколько изречений из Корана, что мне очень помогло. Вдруг нам показалось, что наверху становится оживленнее: раздались шаги и можно было ясно различить голоса. В таком напряженном ожидании мы просидели несколько минут, а затем услыхали, что кто-то спускается по лестнице. Когда Ибрагим услыхал это, он начал произносить заклинание, которому его научил дедушка, — заклинание против нечистой силы и колдовства:
Я должен признаться, что совсем не верил в это заклинание, и у меня дыбом встали волосы, когда распахнулась дверь. Вошел тот высокий, статный человек, которого я видел пригвожденным к мачте. Гвоздь и теперь торчал у него в голове, но меч был вложен в ножны. За ним вошел другой, менее богато одетый, — и его я видел лежащим наверху. У капитана, ведь это несомненно был он, было бледное лицо, большая черная борода и дико блуждающие глаза, которыми он оглядывал комнату. Когда он проходил мимо нашей двери, я мог видеть его совершенно ясно, а он, казалось, совсем не обращал внимания на дверь, которая скрывала нас. Оба вошедшие сели за стол, стоявший посредине каюты, и громко заговорили между собой на незнакомом языке. Они становились все шумнее и сердитее, пока наконец капитан не ударил кулаком по столу так, что все вокруг задрожало. Его собеседник с диким смехом вскочил и сделал капитану знак следовать за ним. Капитан встал, выхватил из ножен саблю, и оба оставили каюту. Когда они ушли, мы вздохнули свободнее, но успокаиваться нам было еще рано. На палубе шум не стихал: топот, крики, смех и вопли. Наконец поднялись поистине адские шум и топот, такие, что мы думали, что палуба сломается и рухнет на нас.
- Предыдущая
- 25/29
- Следующая
