Сказочный переполох - Бакли Майкл - Страница 5

• Предыдущая
• 5/48
• Следующая

Дафна смеялась очень долго, до слез, она даже хрюкнула от смеха, но потом, увидев неодобрительное выражение на лице старшей сестры, оборвала смех и показала ей язык.

— Я думаю, вам бы надо… — начала миссис Гримм, но Сабрина перебила ее:

— Кто вы такая, чтобы распоряжаться? Как вы смеете говорить, что вы наша бабушка, когда наша бабушка уже умерла?

Миссис Гримм замолчала, заерзав на стуле. Мистер Канис явно принял выпад Сабрины как предлог, чтобы удалиться. Он встал из-за стола, отнес свою тарелку на кухню, но в гостиную не вернулся.

— Я действительно ваша бабушка, Liebling, —вымолвила старуха.

— А я вам говорю: нашабабушка умерла! Еще до нашего рождения. Это нам наш папа говорил.

— Девочки, уверяю вас: я действительно та, кем назвалась в приюте.

— А почему же папа сказал, что вы умерли, если вы не умерли?

— Сейчас, по-моему, не самый удачный момент, чтобы обсуждать решения вашего отца, — сказала миссис Гримм, упершись взглядом в колени. — Вы еще только привыкаете ко всем этим переменам, к новому месту, так что давайте поговорим обо всем попозже.

— Ну вот, если б вы в самом деле были нашей бабушкой, — отрезала Сабрина, — вы бы уже рассказали нам все как есть.

— Сейчас просто не лучший момент для этого, — мягко заметила миссис Гримм.

Сабрина тут же вскочила, со звоном уронив вилку на пол:

— Ну и ладно! Я устала, хочу спать.

Миссис Гримм нахмурилась.

— Конечно, Liebling.Ваша комната наверху. Я вам покажу…

— МЫ САМИ ВСЕ НАЙДЕМ!

И Сабрина, топая ногами, обошла стол, схватила Дафну за руку и стащила ее со стула.

— Но я же еще не доела! — обиделась Дафна.

— Ты вечно «еще не доела». А ну, живо! — скомандовала Сабрина.

Она так же громко протопала через весь дом, по лестнице, таща за собой сестру. Наверху они обнаружили длинный коридор с пятью закрытыми дверьми: по две с каждой стороны, а одна в конце коридора. Сабрина подергала ближайшую дверь, но та была заперта. Тогда она повернулась и подергала ручку двери напротив. Эта дверь отворилась. Там была спальня, украшенная десятками деревянных масок диких племен со страшно выпученными глазами и отвратительными ухмылками. На стене, рядом с масками, висели две старинные сабли, и опять всюду были фотографии миссис Гримм и ее покойного мужа, Базиля. Как и внизу, на первом этаже, все фотографии были сделаны в разных странах. На одной, например, Базиль стоял на самом верху древнего каменного храма. На другой супруги плыли в длинной лодке по узкому каналу. Это гондола, в Венеции, догадалась Сабрина. Она притворила дверь, сообразив, что это, наверное, спальня старухи, и дернула ручку следующей двери.

Там на полу, скрестив по-турецки ноги, сидел мистер Канис, руки его лежали на коленях. В практически пустой комнате горело несколько свечек, выхватывая из темноты более чем скромную обстановку и небольшой плетеный коврик-циновку. Здесь не было ни картин, ни фотографий, ни каких-то украшений. Мистер Канис обернулся и посмотрел на девочек, удивленно изогнув брови.

Сабрина тут же захлопнула дверь, даже не извинившись.

— Ну и чудило! — пробормотала она.

Следующая дверь тоже легко открылась. В этой комнате оказалась двуспальная кровать с пологом на четырех столбиках. На ней лежали их чемоданчики. Сабрина втолкнула Дафну в комнату и захлопнула дверь.

— Старуха что-то скрывает, — сказала она.

— Вечно ты про всех думаешь, что они что-то скрывают…

— А ты с чертом готова целоваться, если он даст тебе печеньице…

— Ну и что такого, мне-то она нравится, — сказала Дафна, усевшись на кровать и недовольно хмыкнув. — Она же хорошая.

Сабрина огляделась: выкрашенные светло-желтой краской стены, наклонный потолок, в углу камин. В другом углу стоял красный десятискоростной спортивный велосипед, на столе валялась старая бейсбольная перчатка, а с потолка свисали несколько моделей самолетов. У изголовья кровати стояла тумбочка с будильником. И на каждой стене — десятки старых фотографий. На одной, самой большой, были сняты двое мальчишек, которые смотрели в даль над Гудзоном.

Сабрина подошла к окну и стала разглядывать крышу над крыльцом, которая находилась как раз под их окном. Она, пожалуй, еще могла бы спрыгнуть отсюда на эту крышу, а с нее — на землю. А вот Дафна наверняка сильно ушибется.

— Ну давай подождем, посмотрим, как она себя покажет, — стала упрашивать сестру Дафна.

— Чего подождем? — спросила Сабрина. — Что она убьет нас, пока мы спим, или бросит этой своей жуткой собаке на съедение? Еще чего! Ты вот, пока уписывала тефтели, хоть подумала о том, что их, может, сделали из детей, которые жили у нее до нас и которых она тоже уверяла, что она их родственница?

Дафна закатила глаза:

— Фу, гадость!

Тут Сабрина услышала раздавшийся за окном слабый, нежный звук, будто кто-то заиграл на флейте. Она вгляделась в темный лес, начинавшийся сразу за домом. Сперва ей показалось, что кто-то (или что-то?) сидит там на дереве, однако, когда она протерла глаза, чтобы получше разглядеть, там уже никого не было. Правда, музыка не смолкла.

— Так откуда же это? — пробормотала Сабрина.

И тут, будто в ответ на ее вопрос, за стеклом замерцал огонек. Сабрина даже подумала, что это светлячок. Он подлетел совсем близко к стеклу, как будто хотел получше разглядеть ее. Тут же к нему присоединился еще один, и вот уже два огонька танцевали друг с другом, резво мелькая туда-сюда в ночной тьме.

— Вот это да! — только и сказала она. Дафна тоже подбежала к окну.

— Какие красивые! — прошептала девочка, и тут целая дюжина новых огоньков присоединилась к первым двум.

А через несколько секунд там, за стеклом, уже мерцали, будто перемигиваясь друг с другом, сотни таких огоньков.

Сабрина дотянулась до защелки и, ни о чем не думая, открыла окно. Она лишь хотела разглядеть их поближе, ну, может, поймать парочку и держать их в банке, однако, едва она отодвинула защелку, дверь их спальни с треском распахнулась. Сестры испуганно обернулись и увидели в дверях мистера Каниса.

— Девочки, окна не открывать! Ни в коем случае! — прорычал он. — Если желаете себе добра…

Мистер Канис, тяжело ступая, пересек комнату и, оттолкнув девочек, закрыл окно. Огоньки за стеклом все носились туда-сюда, несколько раз они стукнулись в стекло, зудя, словно в знак протеста. Мгновение спустя они исчезли, прекратилось и посвистывание флейты. Мистер Канис повернулся, нависая над Сабриной.

— Никого и ничего нельзя впускать снаружи в этот дом! — проговорил он низким, скрипучим, как у злого старого пса, голосом.

— Так это же просто светлячки! — сказала Сабрина. Лицо ее пылало от возмущения. Кем этот старик себя возомнил, чтобы сметь ей указывать, что делать, а что нет?!

— В этот дом запрещается впускать чужих. Поняли, что я сказал? — прорычал мистер Канис.

Сестры кивнули.

— Вот и хорошо. Спокойной ночи.

И он торжественной поступью вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Сабрина стояла огорошенная, пытаясь понять, что же все-таки произошло.

— Чего это он так? — прошептала Дафна, но Сабрина ей не ответила.

Она не хотела, чтобы сестра почувствовала в ее голосе страх. С тех пор как родители исчезли, ей, старшей, приходилось быть стойкой, уверенной в себе. Младшая должна знать, что рядом с ней всегда есть кто-то, на кого можно положиться. Пусть Сабрине иной раз ради этого приходилось притворяться.

В дверь постучали, и в комнату вошла миссис Гримм:

— Ну что, длинный у вас сегодня день?

— А мистер Канис на нас ругался! — воскликнула Дафна.

— Я слышала, — сказала старая женщина, присаживаясь на край кровати. — Только прошу вас: не сердитесь на него. Он, может, иногда и разворчится, даже рявкнет, но на самом деле это в ваших интересах. Поверьте, Liebling:мы оба невероятно рады, что вы приехали к нам жить. Но просто в этом доме надо выполнять некоторые правила… — Она сделала паузу и, посмотрев Сабрине прямо в глаза, продолжила: — Я ведь понимаю, что для вас мои слова иногда совершенно непонятны, однако правила у нас в доме существуют по вполне определенным причинам. Поэтому, во-первых, никого и ничего нельзя впускать в наш дом, не спросив разрешения у меня или у мистера Каниса, — сказала она серьезным, даже жестким тоном.

• Предыдущая
• 5/48
• Следующая