Орел Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 4

• Предыдущая
• 4/66
• Следующая

Маршировавший на площади батальон явно только что прибыл из Англии. Мундиры были ярко-алого цвета, портупея ослепительно белой, сапоги блестели так, что в них можно было смотреться, точно в зеркало, туго застегнутые гетры и — Шарп глазам своим не поверил — печально знаменитые «ошейники»: четыре дюйма жесткой, покрытой лаком черной кожи, которая сжимала шею и предназначалась для того, чтобы подбородок солдата торчал вверх под необходимым углом. Шарп уже и не помнил, когда в последний раз видел эту штуку. После начала боевых действий солдаты «теряли» их, а вместе с ними пропадали и ссадины, появлявшиеся на коже под подбородком.

— По-моему, они что-то напутали — Виндзорский замок совсем в другой стороне, — заметил Харпер.

Шарп покачал головой:

— В это просто невозможно поверить!

Тот, кто командовал батальоном, наверняка превратил жизнь своих солдат в ад, иначе они не выглядели бы столь блистательно после долгого пути из Англии в переполненных, вонючих кораблях и тяжелого, бесконечного марша под палящим солнцем. Оружие сверкало, снаряжение казалось новеньким, с иголочки, а лица налились кровью из-за давящих ошейников и яркого немилосердного солнца. Во главе каждой роты выступали офицеры, которые, как заметил Шарп, великолепно держались в седле. Флаги были спрятаны в начищенные кожаные футляры и охранялись сержантами, чьи алебарды сверкали так, что на них было больно смотреть. Солдаты маршировали идеально, глядя прямо перед собой: создавалось впечатление, что это не обычный батальон, а взвод королевских гвардейцев в Виндзоре.

— Кто это такие? — Шарп пытался вспомнить, какие полки имеют желтые значки на форме, но ему ничего не приходило в голову.

— Южный Эссекский, — ответил Хоган.

— Как вы сказали?

— Южный Эссекский. Совсем новый полк. Организован недавно полковником сэром Генри Симмерсоном, кузеном генерала сэра Банестра Тарльтона.

Шарп тихонько присвистнул. Тарльтон участвовал в американской кампании, а теперь заседал в парламенте и был злейшим военным оппонентом Уэлсли. Шарп слышал, что Тарльтон сам хотел возглавить британскую армию в Португалии и ужасно завидовал назначению более молодого генерала. Тарльтон обладал солидными связями и являлся очень опасным противником для Уэлсли, а Шарп достаточно разбирался в политике верховного командования, чтобы понимать: присутствие кузена Тарльтона в армии вряд ли доставит Уэлсли удовольствие.

— Это он? — Шарп показал на тучного офицера, который гарцевал на серой лошади в центре батальона.

Хоган кивнул:

— Да, это сэр Генри Симмерсон, сохрани его Господь, а еще лучше нет.

У полковника сэра Генри Симмерсона было красное лицо со свисающими щеками, испещренными пурпурными венами. Его глаза — Шарп даже с такого расстояния смог их разглядеть — казались маленькими и красными, а по обе стороны подозрительного, неприветливого лица торчали здоровенные уши, похожие на выступающие части лафета. «Точно свинья, взгромоздившаяся на круп лошади», — подумал Шарп.

— Я никогда о нем не слышал.

— И неудивительно. Он не совершил ничего примечательного. — Хоган говорил с откровенным презрением. — Крупный землевладелец, член парламента, мировой судья и, да поможет нам Бог, полковник ополчения. — Казалось, капитан и сам удивлен резкостью своих оценок. — Он не успокоится до тех пор, пока эти несчастные ребята не станут самым великолепным и самым проклятым батальоном в армии. Впрочем, я думаю, его ждут жестокие разочарования, когда он обнаружит разницу между настоящей армией и ополчением.

Как и все офицеры регулярной армии, Хоган не слишком уважал вторую армию Британии. Ополчение использовалось исключительно на территории самой Британии, и ополченцам не приходилось по-настоящему сражаться, голодать, спать под открытым небом и дождем. Ополчение главным образом участвовало в парадах, раздуваясь от сознания собственной значимости.

— Вообще-то жаловаться не следует, — рассмеялся Хоган. — Нам повезло, что здесь появился сэр Генри.

— Повезло? — Шарп посмотрел на седеющего инженера.

— О да. Сэр Генри прибыл в Абрантиш только вчера, но успел всем нам рассказать, что является грандиозным специалистом по ведению военных действий. Он еще не видел ни одного живого француза, но уже прочитал генералу лекцию о том, что нужно делать, чтобы одержать над врагом победу! — Хоган снова рассмеялся и покачал головой. — Может быть, он чему-нибудь научится. Первая же серьезная битва прочистит ему мозги.

Лейтенант посмотрел на солдат, которые, словно заводные куклы, маршировали по площади. Медные значки на киверах сверкают в солнечных лучах, но лица лишены всякого выражения. Шарп любил армию — его дом, убежище, приютившее сироту шестнадцать лет назад, — но больше всего он любил ее за возможность снова и снова доказывать себе, что он нужен и приносит пользу. Он ворчал, возмущался поведением богачей и тех, кто обладает привилегиями, но признавал: армия помогла ему выбраться из канавы, повязала офицерский шарф. Шарп не мог представить себе никакой другой работы, которая дала бы шанс низкорожденному ублюдку, скрывавшемуся от закона, стать респектабельным и уважаемым человеком.

Впрочем, ему повезло. Все шестнадцать лет, проведенные им в армии, продолжались непрерывные войны — во Фландрии, Индии и Португалии. Страна нуждалась в людях вроде него, которые реагировали на опасность, как азартный игрок на колоду карт. Шарп подозревал, что возненавидел бы армию мирного времени — с парадами и постоянной муштрой, мелкой завистью и бесконечным наведением блеска... Южный Эссекский как раз и был такой мирной армией, от которой лучше держаться как можно дальше.

— Полагаю, полковник любит пороть своих солдат?

— Порки, дополнительные парады в качестве наказания и бесконечная муштра. — Хоган поморщился. — Сэр Генри просто обожает все это. Он утверждает, что в его подчинении могут быть только самые лучшие солдаты и офицеры. И так оно и есть. Как они вам?

— Господи, спаси нас от Южного Эссекского. — Шарп мрачно рассмеялся. — Я ведь не много прошу, не так ли?

— Боюсь, тут у вас ничего не выйдет. — Хоган улыбнулся.

Шарп посмотрел на инженера, и внутри у него все сжалось. А тот только плечами пожал.

— Я же говорил вам: дело обстоит не так просто. Если испанский полк идет в Вальделаказа, сэр Артур считает, что ради соблюдения дипломатических норм он должен послать и британский полк. Продемонстрировать мощь или что-то в этом роде. — Хоган взглянул на ровные ряды солдат, а потом снова на Шарпа. — Сэр Генри Симмерсон и его бравые ребята отправляются с нами.

— Иными словами, мы должны будем подчиняться его приказам, — простонал Шарп.

— Не совсем. — Хоган поджал губы. — Строго говоря, приказывать вам буду я.

Слова прозвучали официально, точно инженер временно поменял профессию и превратился в адвоката. Шарп бросил на него удивленный взгляд. Могла быть только одна причина, по которой Уэлсли отдал Шарпа и его стрелков в подчинение Хогану, а не Симмерсону, и заключалась она в том, что генерал не доверяет сэру Генри.

Шарп по-прежнему не понимал, какая может возникнуть в нем нужда; Хогана будут защищать два полных батальона — по меньшей мере полторы тысячи человек.

— Генерал предполагает, что нам придется встретиться с французами?

Хоган пожал плечами.

— Испанцы говорят, что у французов на южном берегу целый полк кавалерии, усиленный артиллерией, они с самой весны охотятся за партизанами. Уэлсли думает, что противник попытается воспрепятствовать нам.

— Я все равно не понимаю, мы-то зачем?

— Возможно, вы мне и не нужны. — Хоган улыбнулся. — Но на ближайший месяц не намечено никаких военных действий; французы сначала позволят нам углубиться на территорию Испании и только потом пойдут в наступление, в Вальделаказа может возникнуть заваруха. Я хочу иметь рядом кого-нибудь, кому мог бы доверять. Вы нужны мне... ну, на всякий случай.

Шарп улыбнулся. Хорошенькое дело — нянчиться с полковником ополчения, который возомнил себя всезнающим!

• Предыдущая
• 4/66
• Следующая