ЗвеРра (СИ) - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 30

— Я её укрою? Хорошая рысь, много еды. Потом съем.

Марк кивнул. Его начало трясти, не то от холода, не то от запоздалых переживаний.

— Ннадо к реке спуститься, — сказал, заикаясь, он. — Ппить хочу.

Птека стряхнул с себя оцепенение и решительно пошёл напролом через кусты к берегу. Если отвернуться и не видеть, что это испуганный маленький звеРрик, вполне можно было подумать, что по лесу ломится бешеный медведь.

ЗвеРрюга тем временем оттащил рысь к вывороченному дереву, вырыл ямку под переплетением коряг и спрятал добычу там.

Марк поднялся и, хромая, пошёл за Птекой.

Луна подсвечивала струи ЗвеРры-реки, они отливали тусклым оловом. Город остался выше по течению, а здесь только чёрный лес зубчатой стеной стоял по берегам. Мрачно, безлюдно и холодно.

Где-то там, дальше, рокотал водопад.

Марк с наслаждением напился. Студёная вода ломила зубы.

Росомаха жадно припал к реке.

— Давай бок промоем! — предложил Марк.

— Не-а, — помотав головой, так что брызги полетели с морды, отказался звеРрюга. — К утру само затянет.

— Ну, как знаешь, дело твоё.

Марк набрал воды в птекову фляжку, заткнул пробкой.

— Мне вот интересно, почему крыски не сбежались на наш шум-гам.

— Они далеко, — предположил Птека.

— Или чем-то заняты. Совсем далеко они быть не могут: возвращались же к рассвету в город, — добавил Марк.

Они поднялись к тропе и продолжили путь, гадая, куда же подевались крыски. Горы сдвинули бока совсем тесно, тропа сделала несколько петель, ушла на склон, зазмеилась по нему, приноравливаясь. Вышли на старую, заброшенную дорогу, уводившую куда-то в отроги. Прямо поперек дороги стеной возвышался шиповник, родной брат того, в который угодил Марк. В свете луны необычайно крупные цветы его казались серебряными.

— Альбинос… — буркнул Марк.

Росомаха что-то учуял, тревожно завертел носом.

— Горит впереди, — сообщил он.

Марк принюхался, но ничего не почувствовал.

Птека устало плюхнулся на камень, благо мохнатая шуба позволяла сидеть и на промороженном булыжнике.

— Давайте отдохнём! — предложил он жалобно. — Я совсем вымотался…

— Давай.

Марк нашёл корягу, тоже присел. Думы были грустными. Поход затягивался, он рассчитывал догнать крысок максимум к полуночи, но давно перевалило за полночь, а они всё шагают неизвестно куда. Болит колено, болит рука. Приложился о камень он той же ногой, по которой бороздил его клыками кабан, и нога отнюдь не обрадовалась новой травме. Пока боль терпима, но не стало бы хуже…

Двужильный росомаха, уже оправившийся от схватки с рысью и, похоже, не нуждающийся в отдыхе, пошёл вперёд и вскоре вернулся с новостью:

— Крыски сошли с тропы. И там свет.

— Какой свет? — не понял Марк.

— Красный, — подумав, объяснил росомаха. — С искрами.

— Костёр?

Росомаха снова задумался.

— Костёр, — согласился он.

"Наконец-то дошли…" — обрадовался про себя Марк. И даже боль в колене затихла.

Пошли вслед за росомахой. Миновали осыпь, скатились в глубокую падь и полезли наверх по крутому, усеянному скалами склону.

Пока Марк дивился, с чего это крыски такие кренделя закладывают, — росомаха вывел их на каменистый пятачок, с которого открылся вид на реку.

— Вот! — гордо сообщил он, указывая вниз.

Костром, конечно, это тоже можно было назвать.

Только очень большим.

Полыхала мельница. Та самая, облюбованная выдрами, самыми миролюбивыми звеРрюгами из Круга Безумия.

Внизу же вершилось небывалое для ЗвеРры: звеРрики напали на звеРрюг. Численный перевес, спланированность нападения и внезапная атака были на их стороне. И — ярость, знаменитая ярость загнанных в угол крыс.

Скалистый уступ, на котором затаились Марк, Птека и росомаха, нависал над порогом, на котором была поставлена мельница, а в отдалении бушевал громадный водопад, сбрасывающий воды ЗвеРры-реки в бездонную ночную пропасть. Вода там бурлила, пенилась и грохотала так, что слышно было далеко-далеко. Это был настоящий край мира.

Луна мертвила лес и горы вокруг.

Пылающая мельница отражалась в чёрной воде.

Крыски выкидывали тела убитых в ЗвеРру и река уносила их к водопаду, в бурлящую тьму.

Вслед за выдрами пришёл черед мельницы, её раскатывали по бревнышку, отправляя горящие обломки туда же, в водопад.

На берегу часть крысиной стаи деловито обустраивала постоянный лагерь.

— Ничего не понимаю, — выдохнул Птека. — Что они делают? Зачем?

— Наоборот, всё и разъяснилось, — отозвался устало Марк. — Перед нами очередной способ решения проблемы. Они, как и Гис, не верят в возвращение Артефакта. Соответственно, Артефакт не у них.

— И чего они добились всем этим?

— Я думаю, теперь они считают себя звеРрюгами. Они вырезали выдр под корень, а Безумных у вас шесть. Одно место теперь свободно. Я вижу, подготовились они хорошо, еды много и прочего. Теперь здесь окопаются, а ночами будут в ЗвеРру приходить и убивать. Как полноправные звеРрюги.

— Это нечестно! — возмутился Птека. — ЗвеРрюги — это звеРрюги. А крыски — это звеРрики.

— Неизменны только перемены, — наставительно сообщил Марк. — А выдр мне жалко. Сидели себе на водопаде, никого не трогали…

— Рыбу ели… — неожиданно вставил росомаха.

— Во-во. И вот в качестве благодарности от горожан — водопад вместо могилы.

— Уходить пора, — сказал Птека. — Рассвет скоро. Если живыми дойдём, я таких лепёшек на завтрак напеку… Пальчики оближешь…

Марк кивнул. Он жалел, что во фляжке у него обычная вода, а не тот травяной отвар, что давали ему зубры в замке: горели царапины, оставленные шиповником, болели ноги, в голове шумело. Знобило, уже не спасали ни связанная заботливыми птековыми домочадцами жилетка, ни зубровый плащ. Дорога обратно представлялась сплошным кошмаром.

День

До моста добрались как раз к рассвету.

Марк плохо помнил, как перешёл мост, в голове гудело колоколом, царапины опухли. И ему было невыносимо, обжигающе холодно. Он потерял сознание у подножия лестницы. Наверх его, пылающего жаром, уже втаскивали Птека и росомаха.

В горячке и бреду Марк пролежал шесть дней. И ещё пару дней провалялся в постели, не в силах двинуть ни единой конечностью.

— Опять эта тухлая ЗвеРра, — были его первые слова. — А я так надеялся, что мне приснился кошмар с перепою.

— Нет, кошмар не приснился. Это правда, — прозвучал над ухом бас главы зубров. — Ты ещё легко отделался.

— Да? А с чего вообще меня так расколбасило? — потрогал мокрое полотенце на лбу Марк.

С усилием скосил глаза: да, главный зубр, за неимением трона, сидит на простом табурете, доставленном птековыми родичами в числе прочего имущества. И даже сейчас зубр удивительно похож на древнеримского полководца-победителя, только вместо лаврового венка — куда более мощный венец рогов.

Глаза быстро устали, заболела голова. Марк прикрыл веки.

— Ты столкнулся с шиповником, который ограждает ЗвеРру. Он растёт там, где проходит Круг Безумия. Говорят, он забирает всё человеческое. Вместе с жизнью.

— О как? — вяло удивился Марк. — А что ещё говорят?

— Много чего… — уклончиво отозвался главный зубр. — Говорят, ты подчиняешь своей воле звеРрюг, говорят, ты разобрался с безумным лисом. Говорили, что ты натравил своего росомаху на бедных крысок за то, что они обидели твоего приятеля Птеку. И ночью он вырезал их подчистую.

— Птека? — уточнил Марк, морщась от головной боли.

— Росомаха. Но так недолго говорили. Потому что вчера ночью крыски появились в городе наравне с другими звеРрюгами.

Марк заволновался, открыл глаза, попытался приподняться — и не смог. Он сообразил, что с того момента, как очнулся, не видел Птеку и не слышал.

— Здесь я! — поднявшийся из кухни звеРрик, словно подслушал его мысли. — Настойку травяную тебе подогревал. На вот, выпей.