Тайны рун. Наследники Одина - Кормилицын Сергей - Страница 7

• Предыдущая
• 7/44
• Следующая

Собственно, если, конечно, верить легенде, именно с этого озарения, открывшего ему, кем был его пещерный собеседник, Гвидо фон Лист и начал интересоваться всем, что связано с его культом. И особенно — знаками, согласно текстам Старшей Эдды[30], обретенными Одином (точнее, раз дело происходит на германских землях, — Вотаном) в ходе ритуального принесения самого себя в жертву себе же — архаичного аналога христианского распятья.

Впрочем, легенда легендой, а сам Гвидо Карл Антон Лист говорил, что корни его интереса к рунам, его обращения к вере предков происходят именно оттуда, из венских подземелий. Действительно, в 1862 г., отправившись с родителями на прогулку в катакомбы, он набрел на подземную часовню дохристианских времен, посвященную Вотану. Несмотря на то что Лист происходил из весьма ортодоксальной католической семьи, был крещен и недавно прошел конфирмацию, вид этого памятника старины настолько впечатлил юношу, что он, по его собственным рассказам, поклялся создать храм Вотана, когда вырастет.

Вероятно, причина такой внезапной перемены в вере заключается в том, что юноша, отличавшийся пылким воображением, был большим поклонником средневековой истории. Причем любимый период его был гораздо дальше от современности, чем время, которое считал расцветом германской расы Йорг Ланц фон Либенфельс. Гвидо фон Лист романтизировал темные века, эпоху викингов. Живое свидетельство тех времен, сохранившееся во мраке тоннелей прямо под фундаментом христианского храма, под католической Веной, поразило его настолько, что перевернуло всю его будущую жизнь.

Нет, конечно, ученым, историком, Лист хотел стать задолго до происшествия в подземелье. Явленное ему откровение лишь укрепило юного венца в его намерении. Правда, отстаивать свои планы ему пришлось, что называется, с боем. Родители не считали занятие историей чем-то серьезным, выходящим за пределы увлечения и требовали от Гвидо, чтобы тот занялся коммерческим образованием, а в будущем стал продолжателем семейного бизнеса, коммерсантом. Подчинившись требованиям родителей, он тем не менее не оставил своей мечты и занялся, пока что в качестве хобби, фольклористикой и этнографией. Описывая обычаи австрийской глубинки, он старался отыскать в них отголоски древних времен, анализировал топонимы, пытаясь обнаружить корни старинных слов, следы легенд и преданий. Правда, довольно часто его изыскания не приносили вообще никакого результата или выливались в бесплодные умствования, имеющие мало отношения к реальности. Но в некоторых случаях, даже притом, что главным инструментом ему служили догадки и допущения, фон Листу удавалось удивительно точно попасть в яблочко, выявить связи и закономерности, отнюдь не лежащие на поверхности. Результаты таких исследований, разумеется, не претендовали на какую бы то ни было роль в исторической науке, однако публиковались в австрийских фелькише-газетах, с удовольствием размещавших на своих полосах написанные живым языком очерки с патриотической подоплекой.

После смерти отца Гвидо фон Лист покончил с коммерцией и окончательно предался историческим штудиям и писательской деятельности. Так, в 1888 г. в свет вышел его роман «Карнутум», посвященный разгрому римского города австрийскими племенами в конце IV в. н. э. Двухтомная книга кажется по сегодняшним временам довольно занудной, грешит затянутым повествованием, множеством совершенно лишних подробностей и тягучих мелодраматических сцен, однако на ту пору ее публикация произвела если не сенсацию, то весьма яркое впечатление на публику. В изложении Листа с падения Карнутума — одной из северных римских колоний — началось падение великой империи.

Мысль о том, что именно германские племена, обитавшие на территории нынешней Австро-Венгрии, сыграли ключевую роль в разгроме Рима, настолько понравилась местным национал-патриотам, что Листа заметили и его статьи в газетах стали пользоваться еще большим успехом. Он же продолжал писать о том, как среди обломков минувших эпох отыскать бесценное наследие предков.

В своих изысканиях фон Лист обратился к геральдике и археологии, занялся изучением магического фольклора — разнообразных народных заговоров, пришептываний и заклинаний, — свадебных и похоронных обрядов. Кое-что из описываемых им обычаев он со временем стал практиковать и сам. По крайней мере дни солнцестояния и равноденствия фон Лист праздновал точно, причем с соблюдением той обрядовой составляющей, какую он только смог восстановить. Естественно, что весьма большое число элементов старинных обрядов было им восстановлено, что называется, по наитию, исходя из собственных представлений о том, как они должны были выглядеть, однако стоит признать: даже если выдумка составляла две трети его реконструкций, все равно результат выглядел впечатляюще: у фон Листа был прекрасный художественный вкус. Для того чтобы лишний раз убедиться в этом, стоит ознакомиться с подборкой фотографий, посвященных исполнению описанных Листом обрядов в Третьем рейхе.

Совершенно естественно, что, рассматривая сакральную традицию древних германцев, пройти мимо рун было просто невозможно. Поэтому Гвидо фон Лист вплотную занялся их изучением. Кроме того, наличие значительного числа довольно сложных обрядов привело его к мысли о том, что в обществе древних германцев, определенно, должно было существовать сословие жрецов или, скорее, жрецов-воинов, жрецов-правителей, досконально знающих все тонкости ритуалов, руноначертания и пр. Собственно, эти две мысли надолго заняли мысли исследователя. Он искал следы рун везде где только можно, даже в традиционной архитектуре фахверка[31]. Черные смоленые или желтые балки на фоне белых глинобитных стен деревенских домов были для него тайнописью, неосознанно воспроизведенной измельчавшими потомками древних мудрецов. Руны проступали в очертаниях гербов, в форме крепостных башен, в орнаменте народных костюмов. Наблюдательный от природы, наделенный неплохими задатками художника, Гвидо фон Лист видел их практически везде, где хотел увидеть, часто принимая желаемое за действительное, но часто также с невероятной наблюдательностью обнаруживая странные закономерности. Не менее упорно исследовал он и тексты германских саг и исторических хроник в попытках отыскать упоминания, пусть даже и косвенные, пресловутого сословия жрецов.

При этом фон Лист не забывал о данной некогда клятве и не оставлял размышлений о возможности возрождения религии предков. Именно идее отказа от христианства, возвращения к языческому культу посвящен еще один его роман — «Возвращение юного Дитриха», изданный в 1894 г. В нем описана судьба молодого германца, насильно обращенного в римскую веру, но при первой же возможности вновь становящегося огнепоклонником. Вокруг историко-религиозной и мифологической тематики вращались сюжеты и других его произведений, а их было немало: пьес, повестей, романов, стихов и поэм.

Разумеется, столь глубокое погружение в тему не могло не сказаться на мировосприятии Гвидо фон Листа. Постепенно, осознав, что на всех германских землях нет человека, лучше него разбирающегося в разного рода ритуалах и обычаях, дошедших из глубины веков, в толковании рун, он убеждается в своей принадлежности к древней касте жрецов Вотана. Еще больше его утверждают в этом убеждении многочисленные последователи и почитатели, готовые видеть в нем кого угодно — пророка, учителя, посланника богов, лишь бы он указал им дорогу, уводящую прочь от не подходящего им по всем параметрам общественного устройства. Дорогу туда, где над миром властвуют германцы. Николас Гудрик-Кларк, например, пишет о неком мистике, выступавшем под псевдонимом Тарнхари, писавшем Листу, что он, являясь потомком или воплотившейся душой вождя древнего племени Вользнген, подтверждает истинность листовских реконструкций, ибо они полностью соответствуют его, Тарнхари, родовым воспоминаниям-видениям[32]. Окончательно же уверовал в свою избранность Гвидо фон Лист после сложного для него 1902 г. В то время он перенес тяжелую операцию и почти на год лишился зрения. Это испытание было принято им за посланный свыше знак, что-то типа инициации. После того как он снова прозрел, говорить о Листе как об исследователе было уже невозможно. На смену энтузиасту-дилетанту, пытающемуся охватить умом великое прошлое, пришел проповедник, вынесший из этого прошлого сокровенное знание и готовый щедро делиться им с окружающими.

• Предыдущая
• 7/44
• Следующая