Дорога к саду камней - Андреева Юлия Игоревна - Страница 10

– Могу ли я хотя бы пойти к вашей уважаемой матушке, чтобы доложить о происходящем ей? – Самурай был явно озадачен отсутствием желания спасти себя. – Приказ, конечно, отдан, но формально он отдан не главой рода. Еще можно бороться, – попробовал он убедить Минору.

– Если бы заместитель вашего господина приказал вам совершить самоубийство, вы сделали бы это? – Лежа спиной к собеседнику, Минору было проще скрыть свои чувства.

– Конечно. – Самурай-христианин размашисто перекрестился, но это движение осталось незамеченным Минору.

– Отец говорил, что Христос не одобряет самоубийства.

– А мой отец говорит, что мы сначала японцы, а потом христиане, – высокомерно изрек самурай. – Мы молимся в католических соборах, мы исповедуемся и носим крест. Но при этом мы ничем не отличаемся от остальных верноподданных нашего императора и нашего сегуна.

– Отец еще говорил, что христианство не разрешает иметь наложниц и любовниц, что христиане не спят с мальчиками, что…

– Наш священник тоже говорил все это, но он еще добавлял, что никто и даже он сам не святы. Все мы грешим. И они грешат… – Он запнулся. – Так я, того, схожу к Фудзико-сан, или?..

– Спокойной ночи. – Минору не хотелось оставаться в одиночестве, но столь спокойно, чинно и благородно отпуская слугу, он был почти счастлив уже из-за того, что сумел в такой тяжелой ситуации сохранить свое лицо.

– Но не все так просто в традиционных садах, как это кажется на первый взгляд, мало расчистить место, разложить камни, насыпать горки, провести живописные ручейки или вырыть пруд. Все это, конечно же, будет красиво и достойно восхищения соседей, но не стоит забывать, что хороший сад строился как храм, в котором не безразлично, с какой стороны света делать дверь и где размещать алтарь. – Настоятель помог Осибе перебраться через ручеек, а затем бережно взял на руки Юкки. При этом казалось, что он обнимает не ребенка, а драгоценную вазу эпохи Минь, что некогда держал в руках сам основатель династии легендарный Хонг-Ву. От монаха исходила такая нежность, что на какое-то время Осибе показалось, что эта энергия почти что материальна. Маленькая Юкки была словно укутана розовым облаком нежности. Ее глаза смотрели в глаза старого монаха с удивлением и любовью. Впрочем, это впечатление было обманчивым, девочка по-прежнему не видела и не слышала ничего вокруг себя.

– Самое древнее руководство по садово-парковой архитектуре Японии, известное нам, датируется одиннадцатым веком, – продолжил Дзагару-сан, поставив Юкки на землю и ласково погладив ее по щеке. – Его автор Татибана-но Тосицуна писал: «Чтобы обеспечить благополучие, вода должна протекать с востока, проходить под полом дома и уходить на юго-запад. Тогда воды Голубого Дракона смоют всех злых духов с дома и сада и унесут их к Белому Тигру». – Он показал в сторону домика, возле которого стояли два самурая, которые вежливо приветствовали настоятеля. – Для построения сада камней особо учитывалось месторасположение и включение его в общий ландшафт. Ведь сад должен был отражать картину мира, где камни символизировали горы, препятствующие нашествию злых духов. – Настоятель опустился на корточки перед Юкки, глаза его при этом светились задором. – Посмотрите, Юкки-тян, какие славные у нас тут горы, а вы – прекрасная волшебница, богиня, которая летает над этими горами. – Он простер руку в сторону небольшого овального озера. – Это великий океан, а извилистые ручейки – реки. Когда мы с сестрой были маленькими, мы играли в точно таком же саду, наш отец заказал мастеру скопировать этот сад. Мы играли в куклы, у нас были куклы императора и императрицы, придворных дам и самураев. – Говоря это, настоятель держал тоненькую ладошку Юкки в своих темных, шершавых руках. Его глаза, казалось, могли пронзить самое существо девочки до дна, высвечивая, выжигая притаившуюся в уголках ее души тьму.

Осиба напряглась, ожидая неизбежного чуда, но снова ничего не произошло.

Мимо них по ручейку с трудом протискивалась на мелководье крупная серая рыбина. Она отчаянно загребала по дну плавниками, как безногий инвалид костылями, пытаясь перетащить через опасное место свое объемное тело.

– Сад должен был воспроизводить в малых масштабах космическую схему мироздания – мандолу. – Монах выдохнул и оторвал наконец взгляд от кукольного личика Юкки. Со страданием во взгляде он посмотрел на Осибу. Та опустила голову, пытаясь сдерживать слезы. Жена даймё, невестка сегуна и мать наследника Тайку она не имела права показывать своих чувств при посторонних.

Дзагару-сан вздохнул и как ни в чем не бывало продолжил свой рассказ, увлекая по дорожкам маленькую Юкки. На расстоянии от них следовали служанки и самураи охраны.

Осиба оглянулась, приметив неподалеку от озерца беседку, в которой угадывалась грузная фигура даймё Юя, сына покойного ныне члена Совета регентов даймё Оноси, с которым у нее была назначена встреча. Сразу же после того, как они вошли на территорию монастыря Дайбуцу, Осиба встретилась с настоятелем, передав ему подарки. Старый пройдоха, которого Осиба знала еще девчонкой, как обычно принимал посетителей не поднимаясь со своего ложа, откуда, как поговаривали паломники, ему виден целый мир. Должно быть, не желая кланяться даже даймё, настоятель уже много лет притворялся тяжелобольным, тем не менее он всегда был безукоризненно вежливым и не отказывал приезжавшим к нему господам, особенно если те были щедры к монастырю и лично к нему, тайно встречаться в его садах, где подслушать их разговоры было практически невозможно.

Именно хворый, вечно лежащий на своей постели настоятель за чашечкой чая и богоугодной беседой и передал Осибе, что ее уже два дня как дожидается высокий гость, который, так же, как и она, вдруг возжелал поклониться святым местам, и вот как раз сейчас, помолившись в храме, он, должно быть, спустился во внутренний охраняемый садик, где практически в полном одиночестве, всего-то каких-нибудь два телохранителя, теперь медитирует где-нибудь у воды.

Нужно было под любым предлогом оставить ненадолго добрейшего настоятеля храма Канон господина Дзагару, Юкки и слуг, чтобы переброситься парой слов с Юя-сан.

– Сначала садики появились у императора, у его ближайших вельмож и, естественно, в монастырях. Но потом они начали возникать уже повсеместно. Садики с искусственными озерами вроде этого разбивались во внутренних садиках домов, так что с улицы такие уголки красоты могли быть и незаметными. Обычно под садик отводились внутренние дворики, расположенные за стенами дома, огражденными крытыми переходами, и совсем незаметные для прохожих. У вас дома ведь тоже есть такой садик? Да? – Монах снова попытался завладеть вниманием девочки. – Раньше на такие садики обычно выходили окна хозяйки дома и ее служанок. Оттого нередко придворных красоток называли по имени цветов: госпожа Хризантема, госпожа Пион, госпожа Светлая Лилия. Императорские сады отличались прежде всего размерами, в водоемах начали разводить рыбу, которую император, члены его семьи, придворные и гости могли ловить с лодки или из специального домика посреди озера. В дни праздников слуги пускали по воде чашечки с саке, поставленные на деревянные подносики. В одном монастыре близ Киото я видел сад, в котором монахи устраивали исключительно религиозные церемонии, в центре озера возвышалась статуя Будды на лотосе, и музыканты могли плавать вокруг него, сидя в живописных лодках, как его бодхисатвы.

Поняв, что Дзагару-сан на нее не смотрит, Осиба отстала, якобы поправляя ремешок сандалии, и когда один из самураев охраны хотел задержаться около хозяйки, она весело отмахнулась от него, мол, делай, что должен делать, и не шпионь за мной. Когда компания завернула за ближайший куст, супруга даймё Дзатаки быстро вернулась назад, где возле беседки ее уже ждал высокий мужчина с раньше времени постаревшим лицом и глубоко посаженными глазами, посреди которых горбатым утесом торчал острый носик, выдававший в нем северную кровь его матери. Не без интереса Осиба приметила, что запястья опального даймё были покрыты черной шерстью, как у людей с Хоккайдо. Почему-то это не отпугнуло красавицу Осибу, а наоборот, наполнило ее душу давно забытым волнением и жаром. Точно таким же звериным мехом было покрыто все тело покойного Тайку. Правда Хидэёси-сан был маленьким с противным обезьяньим личиком, цепкими, острыми глазками и безобразными зубами. Он был самым некрасивым или, даже можно сказать, безобразным мужчиной из тех, кого она знала. Но одновременно с тем, если остаться с ужасным правителем Японии в одной постели и закрыть глаза…