Наследник Магнитной горы - Волынская Илона - Страница 4

• Предыдущая
• 4/65
• Следующая

Отец снова бросил на него неодобрительный взгляд, но жрица только усмехнулась и плавно взмахнула рукой. Перекрывая даже грохот Минькиных барабанов, под сводом гигантской пещеры протяжно запели рога. Рокот голосов стих, и люди клана Магнитной горы принялись неохотно стягиваться к сложенному из новозимних елок костру. Рога затрубили вновь – из оставленных по обе стороны костра проходов, топоча сапожками, гурьбой выбежали малыши. Выстроились в две шеренги. За ними с неторопливой величавостью выступил облаченный в плащ из белых птичьих перьев шаман. Преисполненная собственной важности малышка выступила вперед и, слегка пришептывая, зачастила, поводя ручонками:

– Высоко над нами – нижнее небо, мирное небо, синее небо, до краев полное Голубым огнем!

– В синем-синем небе звездочки горят! – отпихивая ее в сторону, пронзительно выкрикнул мальчишка Дней четырех. – Пятьдесят пять добрых верхних тенгриев с Неба на людей сквозь дырочки глядят!

Дальше, картинно закрывая мордашки ладошками, будто от страха, малышня принялась тарахтеть про жуткий Нижний мир, где «живут ужасные, злые тенгрии, на лицо кошмарные, злобные внутри», и про их владыку Эрлик-хана.

– Не иначе как наш шаман все это сам сочинил, – тихо шепнул отцу старший рудничный смотритель. Отец молча усмехнулся в ответ.

Малышня продолжала живописать похождения тенгриев. Сын подземного повелителя Эрлик-хана Хожир – весь в черном – основывает кузницу на восточном крае небес. Но первое кованое железо оказывается слишком хрупким. Заслышав разносящиеся по девяти небесам удары молота, является Божинтой, сын Тенгри – Высокого Неба – Хакмар невольно улыбнулся, узнав под белой маской своего четырехдневного братишку, – и бросает в плавильную печь песок, что дает железу крепость.

Совершивший технологический прорыв Божинтой требует первую кузницу себе в полную собственность. Сын старшего рудничного смотрителя, исполняющий обязанности Хожира, не отдает…

– Отдай!

– Не дам!

– Ты чего пихаешься!

– Сам чего пихаешься! – увлекшись, небесный Божинтой стукнул подземного Хожира кулаком в лоб. Не ожидавший такого оборота Черный Хожир сел на попу и басовито заревел.

Жалобно кривя лицо, его мать, светлокосая жена старшего смотрителя, пробормотала:

– А я никогда не понимала, почему это правильно, что Божинтой отнял у Хожира кузницу! Не он же ее строил!

– Молчи, чуда! – опасливо косясь на застывшую в неподвижности жрицу, прошипел ее муж.

Опомнившийся шаман сгреб представителей небес и подземного мира в охапку и уволок в задний ряд. Барышня Дней шести отбарабанила о разделении кузнечного рода на Белых потомков Божинтоя, что ковали падающее с небес священное железо, и Черные порождения Хожира, что извлекали железо из темных недр, давая проход злобным нижним духам. Страшные вещи придумывали Черные – мечи и топоры, наконечники стрел и копий, все для уничтожения людей. По публике прокатилось неприятное шевеление – криво усмехаясь, люди поглаживали висящее у поясов оружие.

– И увидала страдания людей Ут, великая сестра Тенгри – Высокого Неба, многоязыкая мать Огня, чей отец – твердая сталь, чья матерь – кремень, чей блеск достигает неба и проникает сквозь землю! И восплакала, видя войны и смертоубийства, что несло выкованное Черными оружие! И от сверкающих слез ее народился на Средней земле Голубой огонь и повелительницы его, достославные и великие жрицы! И сошлись они в смертном бою с черными кузнецами! И победили славные жрицы злобных кузнецов, во имя мира и жизни для всех людей!

– Еще бы им не победить! – почти неслышно, на одном выдохе прошептал кто-то за спиной у Хакмара. – С клинками против Огня много не навоюешь!

– И отступили Черные в глубины и пещеры! Но гнались за ними жрицы, Голубым огнем очищая священные недра гор от скверны Нижнего мира! – вздымая голос и поднимаясь на цыпочки, видно, для большей значимости, возгласил сам шаман. – И с тех пор живут в великих горах Сумэру лишь мирные белые кузнецы, служа своим искусством Храму и всей средней Сивир-земле! – и он склонился перед возвышающейся на галерее жрицей, давая понять, что история его закончена.

Судя по мрачным лицам слушателей, счастливым они такой конец не считали. В толпе послышалось несколько жиденьких хлопков.

Жрица подалась вперед, побелевшими пальцами вцепляясь в ледяные перила. Пронзительный взгляд ее ярко-синих глаз оббежал людей внизу.

– Тысячу Долгих Дней и Ночей назад мои сестры – сестры Храма – здесь, в недрах этой самой горы, настигли последнего черного кузнеца. Последнего из тех, чья сила превращения железа не нисходила сверху, от верхних духов-тенгриев, а поднималась снизу, из мира мрака, смерти и Рыжего пламени. И умер он, сожженный Голубым огнем, посылая напрасные проклятья и бессильные обещания вернуться! И в эту Ночь, как и в тысячу других до нее, мы сжигаем чучело последнего Черного! Во имя памяти! Во имя того, чтоб каждый День и каждую Ночь своей жизни вы помнили! – Она снова обвела горцев взглядом – теперь в ее голосе звучала явная насмешка. – Вы – белые кузнецы! Ваше дело – служить Храму, преумножая богатства… средней Сивир-земли.

Рога затрубили снова – из-за уступов ледяной скалы выступила ритуальная стража, неся между собой обряженную в балахон из грубой холстины металлическую куклу черного кузнеца. Стража подняла куклу на костер, захлестнула вокруг пояса железные цепи и бегом убралась.

– Пусть умрет он страшной смертью! – пронзительно выкрикнула жрица. – Умрет, как все те, кого погубил своим черным искусством!

Она вскинула руку – и с ее пальцев сорвался шар ослепительно-голубого Огня. Обдавая жаром толпящихся внизу людей, со свистом пронесся над головами и врезался в сложенные елки. Ревущее Голубое пламя охватило подсохшие деревья, взвилось над столбом с прикованной к нему человеческой фигурой. В языках пламени, корчась, заметались полы балахона из грубой холстины. И вот тогда, перекрывая гул бушующего Огня, из глубин костра раздался металлический скрежет – обвисшее на цепях создание медленно подняло голову…

Хакмар выдернул из поставца растаявший огарок. Сверил новую временную свечу по ее еще горящей соседке и зажег. Когда тот безответственный мальчишка, в чьи обязанности нынче входило менять разделенные на временные деления свечи, все-таки соблаговолит явиться в фехтовальную пещеру, он ему устроит! Замена временных свечей – первая обязанность детей в горе. После этого у всех магнито-горцев появлялась неистребимая привычка поглядывать на ближайшие свечи, которые тающим воском делений отмечали неслышный ход времени в глубинах пещер. Одна вовремя не замененная свеча – еще ладно, можно по другой сверить да подрезать воск и фитиль. Но беда, если вся система свечей разладится – как случилось при Хакмаровом деде, когда провисший край нижних небес слишком сильно зацепил их гору за верхушку, вызывая трясение всех пород. Тогда обитателям пещер пришлось идти за новым расчетом времени на поклон в прячущуюся на поверхности, меж горных перевалов, обсерваторию великого Аркаима и выслушивать нравоучения надменных звездочетов.

Подровняв свечу, Хакмар повернулся к оружейной стойке, придирчиво разглядывая выставленные клинки. Мастер-оружейник опять полностью заменил мечи в фехтовальной зале – вот кто всегда умудрялся соединять полезное с полезным! Поэтому в тренировочный зал «на пробу» отправлялись клинки, кованные или учениками, вроде Хакмара, или мастерами, разрабатывавшими новое оружие. Мальчишка прикинул на руке один, второй, покачал головой и решительно вытащил из стойки законченный только вчера меч собственной ковки. На простой ухватистой рукояти болталась полоска белого холста. Хакмар развернул ее, вчитываясь в криво накарябанные рукой мастера-оружейника буквы: «Слишком гибкий в ущерб надежности».

«А вот сейчас и проверим!» – азартно подумал Хакмар, становясь в стойку и коротко салютуя не противнику – такового не имелось, а всем бойцам клана, стоявшим здесь за Дни и Дни существования Магнитной горы.

• Предыдущая
• 4/65
• Следующая