Татуированная кожа - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 39
- Предыдущая
- 39/85
- Следующая
«Договорились», – уже почти сказал он, но перехватил взгляд лейтенанта – острый и настороженный, взгляд гончей, почуявшей затаившуюся дичь. Это была ловушка. Согласие подтверждало вину и являлось приговором.
Майор возился с платком, и эта возня была нарочитой, чтобы не прорвался в жесте, позе или взгляде охотничий азарт. А молодой опер таких тонкостей не знал и выдал себя с головой.
«Колоться никогда нельзя, – вспомнил Вольф слова Филькова. – Кто колется – себе только хуже делает. Хотя думает, что ему лучше будет».
– Патроны я тоже сдал, товарищ майор. Когда автомат сдавал, то и патроны вместе с ним. Конечно, те, что остались. А те, что расстрелял, их действительно не сдал. Мы ведь на учениях боевыми стреляли. Можно пробоины в мишенях посчитать...
– Ты что, меня идиотом считаешь? – рявкнул Семенов. – Ты у меня ячейки на решетках считать будешь! Совсем распустились! Шмелев анашу курит, но он хоть службу заканчивает! А ты, салага, патроны тыришь, сержантов избиваешь, к командирской жене клинья подбиваешь! Я такого и не упомню, ты всех перещеголял!
И тут Вольф понял, что его «берут на пушку». Чувак стуканул – и все. У Семенова никаких доказательств нет, и если он ни в чем не признается, то лист лейтенанта Половинко так и останется незаполненным.
– Извините, товарищ майор, у меня никакой анаши нет, клиньев никаких тоже нет, и патронов никаких... И ничью жену я не избивал...
Лейтенант едва заметно улыбнулся.
– Значит, по-хорошему не хочешь? Дурку гонишь? – откровенно враждебно спросил Семенов. – Ладно! Где патроны?
– В оружейке, в пирамиде...
– Хватит под дурака косить! Чего ты к жене Чучканова каждый день лазил?
– Старшина Рогаль послал зарплату полковника отнести. А она попросила окна покрасить, раковину прочистить, бачок починить. Сегодня Серегина направили доделать кое-что...
Серж не ходил на обед, наверное, сразу побежал в восьмую квартиру. Вот небось удивился, когда Софья его отправила! То была работа, то нет работы... Наверное, будет расспрашивать. Надо что-то правдоподобное придумать...
При воспоминании о Софье настроение у Вольфа улучшилось, он ощутил прилив сил.
– Я ни в чем не виноват, товарищ майор. Если вы насчет фамилии сомневаетесь, так тут все официально, спросите у товарища замполита...
Семенов прессовал его четыре часа – пугал и уговаривал, сулил золотые горы и грозил тюрьмой, и снова пугал и опять уговаривал...
– Ладно, – напоследок сказал особист. – Доложу полковнику Чучканову, он решит, что с тобой делать. Но скорей всего, после инспекторской пойдешь ты, друг ситный, под трибунал. А пока иди, гуляй...
Вольф с облегчением выскочил на улицу. Может, еще успеет к Софье? Надо вначале найти Сержа, прояснить обстановку...
В роте Серегина не было.
– Его же Деревянко на квартиру Чучканова отправил, – напомнил дневальный. – При тебе. Забыл, что ли?
У Вольфа отвисла челюсть.
– Так он что... Не возвращался?
– Да рано еще, – дневальный пожал плечами – Они все норовят нагрузить, как ишака. То сделай, это сделай... Сам знаешь!
«Черт! Что же он там делает столько времени?»
Настроение вмиг испортилось, и сразу навалились все проблемы, про которые он забыл, выйдя за порог особого отдела.
Семенов знает про три патрона. А Чувак видел только один. К тому же, если бы старший сержант заговорил, то он бы уже сидел на «губе» – побои красноречиво подтверждают слова замкомвзвода... Но по части гуляет слух, что Чувак упал в подвал... К тому же он лежит в санчасти, и если бы к нему приходил Семенов, об этом бы уже все узнали. Нет, это не Чувак! Стоп! Про три патрона он говорил Сержу! Неужели?! Не может быть! А что он делает у Софьи? Но при чем одно к другому...
– Эй, Волк, ты что – анаши обкурился? – недобро скалил зубы Шмель. Правая скула у него заметно припухла, вокруг глаза расползалась синева. – Иди, поправь подушку на койке!
Раньше он его не дрессировал. Других – да: Лисенкова, Пяткина, Сидорука... Почти всех, кроме него и Серегина. А сейчас злоба на Сержа изменила отношение к обоим...
Подушка действительно лежала плоско и немного криво. Вольф поднял ее и, едва сдержав крик, отпрянул в сторону: на белой простыне извивалась змея.
– Ядовитая, укусит! – крикнул за спиной Шмель. И, не выдержав, захохотал обычным своим глумливым смелом. Рядом с ним неизвестно откуда появились Киря, Дрын и Картоха – они тоже посмеивались, недобро и с издевкой. На кулаке Дрына был намотан ремень. Сзади к этой четверке мрачно подходили еще четыре «старика».
Вольф снова переключился на змею. Песчаная гадюка. Весной они особенно ядовиты. Но движения гадины явно чем-то ограничены – скорей всего она в полиэтиленовом пакете. Значит, реальной опасности не представляет. А вот те, другие...
Восемь «стариков» перегородили проход. Это не уличные хулиганы, у которых, кроме наглости и самомнения, ничего за душой нет, не приблатненная шпана, не новобранцы одного призыва. Каждый из них прослужил почти два года и прошел полную подготовку. По нормативам Генштаба разведчик спецназа в рукопашном бою побеждает трех солдат противника. Трех обычных пехотинцев. Но при столкновении с бойцами спецподразделений: «зелеными беретами», английскими сасовцами, парашютистами иностранного легиона и другими коммандос всех мастей, – арифметика другая: один против одного.
Нормативы штабов армий НАТО исходят из такого же соотношения, потому отчаянный головорез-рейнджер или не знающий преград «морской котик» мог противостоять Шмелю, или Кире, или Картохе, мог победить, а мог проиграть, но только один на один. Вольф прослужил полгода, отчаянность и боксерские навыки могли компенсировать остальные полтора. Но все равно – против восьмерых у него не было никаких шансов.
– Иди сюда, салага! – грубо приказал Шмель. – Вы с дружком потому такие борзые, что «стариковскую» присягу не приняли. Сейчас мы это исправим...
«Старые» правильно все рассчитали: подловить их по одному. Но что делает Серж столько времени у Софьи?
Картоха рассмеялся. Дрын выразительно покрутил ремнем.
Какие удивительные у Софьи ноги... Чище и мягче, чем руки у других женщин...
– Становись на колени и на коленях ползи! – взвинченно крикнул Енот, ощеривая редкие зубы.
Гадюка была не очень активной – видно, помяли, когда ловили. Преодолевая брезгливость, Вольф сквозь скользкий пластик ухватил ее за шею, осторожно развернул пакет и намертво зажал наполненное черной ненавистью и смертельным ядом существо чуть пониже головы. Жесткое кольцо из большого и указательного пальцев сжимало холодное упругое тело, как боевой нож при прямом хвате. Но вместо клинка из кулака торчала отвратительная голова со злыми беспощадными глазами и приоткрытым щелеобразным ртом, то и дело выстреливающим в невидимую мишень длинный раздвоенный язык. Бешено забился серый, чернеющий к острому концу хвост, и Вольф поспешно перехватил его другой рукой: стоило гадине найти опору – и она вмиг вырвет голову и нанесет смертельный удар.
– Чо ты делаешь? – тоном ниже спросил Енот. – Гля, чо он делает?..
Осторожно повернувшись, Вольф медленно пошел к выходу. Неосведомленному зрителю могло показаться, что он растягивает перед собой обычный атрибут разведчика – нейлоновый шнур, которым можно защищаться от ударов, делать захваты, связывать или душить врага. Только этот шнур бился, выгибался волнами и неистово рвался из рук.
«Старики» по-прежнему перегораживали проход, но по мере приближения Вольфа боевой пыл их явно угасал.
– Кончай, убери змею! – напряженно сказал Шмель и попятился.
Вольф подошел вплотную.
– Убери, хуже будет! – выругался Киря. – Ну-ка, Дрын, дай ремень...
Вольф поднял руки на уровень лица, по-звериному оскалился и вдруг, неожиданно для всех, а может, и для самого себя, впился зубами в темно-серое туловище. Чешуйчатая кожа упруго пружинила, но мощные челюсти сомкнулись, словно кусачки для колючей проволоки, тепловатыми струйками брызнула кровь, и острые зубы выхватили кусок змеиного бока.
- Предыдущая
- 39/85
- Следующая
