Смягчающие обстоятельства - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 2

• Предыдущая
• 2/100
• Следующая

В кабинете Крылова звякнул внутренний телефон.

Хуже всего было то, что не удавалось установить направление выстрела.

Я все-таки пригнулся к пробоине — будто ребенок продышал в мутном стекле чистый кружочек, позволяющий без пыльной пелены видеть серый бетонный скелет двенадцатиэтажной «свечки», колкие огоньки электросварки, оранжевые жилеты и коричневые каски монтажников, зависшую неподалеку кабину башенного крана, сияющие свежей краской рамы и балконы недавно заселенного дома.

Работы предстояло много, потому что и каркас двенадцатиэтажки, и кран, и добрый десяток квартир новостройки могли иметь отношение к этому окруженному паутинкой радиальных и круговых трещин отверстию с выщербленными краями, сквозь чешуйчатую воронку которого тянуло пыльным ветром и просачивался грохот близкой стройки.

Если соединить ниткой точку попадания с пробоиной и продолжить воображаемую линию, она упрется в место, где находился стрелок. Но сейчас обычный способ не годился: экспериментальная планировка — окна в противоположных стенах. Всегда светло, сухо, хороший обзор. И возможность сквозного пролета пули.

Я повернулся, сделал несколько шагов по пушистому ковру, по которому нужно ходить босиком, чтобы он упруго щекотал подошвы, переступил через ползающего на четвереньках Зайцева и подошел к окну, выходящему на южную сторону.

Перекресток внизу казался игрушечным, напоминающие божьих коровок легковушки, дожидаясь разрешающего сигнала, накапливались перед светофором, затем срывались с места и, набирая скорость, растягивались на подъеме к Южному микрорайону. До седьмого этажа доносился тугой гул протекторов и едва ощутимый запах выхлопных газов.

Я потрогал раму с неровными осколками оставшихся стекол. Второй опорной точки, необходимой для визирования, увы, не существовало. Может, необычная планировка способствует сквознякам… А в остальном эксперимент удался: квадратная комната, много солнца, воздуха. Распахнутость стен создавала ощущение простора, сохраняющегося даже сейчас, когда здесь толклись шесть человек.

Средних лет супруги — жильцы с четвертого этажа, — вполглаза наблюдая, как Ивакин штангенциркулем замеряет пробоину, то и дело непроизвольно осматривались по сторонам. Я много раз замечал: люди охотно идут в понятые, наверное, потому, что получают возможность на законном основании приобщаться к тайнам чужой жизни. Сейчас я попробовал взглянуть вокруг их глазами.

Солидный импортный гарнитур, низкие, располагающие к отдыху кожаные кресла, матово отблескивающий журнальный столик, пружинящие блестящим ворсом ковры на стене и на полу — все тщательно подобрано и гармонирует между собой. У хозяйки хороший вкус.

«Интересно, сколько стоит выстроить и обставить это кооперативное гнездышко?» — подумал я, направляясь в прихожую и вновь переступая через Зайцева.

— Не мельтеши, Саша, — сквозь зубы процедил тот. — Пойди лучше побеседуй с соседями.

Следователь старательно растягивал рулетку, конец которой держал Гусар, и диктовал сам себе:

— В трех метрах двадцати двух сантиметрах от северной стены, возле застеленной простыней тахты, на ковре темно-бурое пятно не правильной формы размером семнадцать на двенадцать сантиметров, по внешнему виду напоминающее кровь…

Я щелкнул затейливым замком и едва успел схватиться за ручку: невесть откуда взявшийся ветер резко рванул дверь. Подъезд играл роль вытяжной трубы.

В трех соседних квартирах никого не оказалось, я спустился на шестой этаж, потом поднялся на восьмой, для очистки совести заглянул на девятый. Безрезультатно. Никто ничего не знал, не слышал и не видел.

Когда я вернулся, Зайцев, неловко согнувшись у простреленного окна и закрыв левый глаз ладонью, смотрел через бумажную трубочку, вставленную в пробоину. Трубочка свободно двигалась вправо-влево и вверх-вниз, но следователь упрямо пытался сориентировать ее по единственной опорной точке. Ясно: хочет хотя бы приблизительно представить, откуда могли стрелять.

— Диаметр отверстия — от девяти до девяти с половиной миллиметров, — значительным тоном сообщил Гусар. — Можно было бы предположить «ПМ», но расстояние… Сотня метров — для пистолета далековато… Скорей всего какой-то из девятимиллиметровых охотничьих карабинов — «лось», «медведь»…

— В стекле пуля оставляет отверстие больше своего калибра, — вмешался Ивакин. — Так что здесь не «девятка»…

— Вы уже начали оперативное совещание? — недовольно спросил Зайцев, отрываясь от своего занятия и выразительно посмотрев на превратившихся в слух понятых. — Пусть лучше Гусаров ознакомит товарищей с протоколом.

Сделать это вызвался Ивакин. Пока он выразительно читал казенный текст, мы вполголоса переговаривались в противоположном углу просторной комнаты.

— Или с двух верхних площадок этой башни, — Зайцев кивнул в сторону стройки, — или из кабины крана. Может, крайние окна нового дома, но маловероятно.

— Однако! — Лицо Гусара выражало полнейшее недоумение. — Прямо итальянский детектив! И ради чего? Уж точно не из ревности!

— Почему же, мой юный друг? — поинтересовался Зайцев.

— Слишком сложно. Обычно кухонный нож, кирпич, топор, кастрюля с кипятком… Да и потом… Видели ее фотографию? Вот, на серванте лежала.

Он протянул маленький прямоугольник. Вытянутое лицо, длинный нос, запавшие щеки, мешки под глазами. Вид нездоровый и изможденный. Я испытал некое разочарование, наверное, оттого, что по ассоциации с обстановкой и убранством квартиры представлял хозяйку иной.

— Внешний вид ни о чем не говорит, — сказал Зайцев. — Слышал поговорку: на каждый товар есть свой покупатель, только цена разная? А в любовном ослеплении люди склонны переплачивать…

Верно. Кровавые драмы разыгрываются, как правило, вовсе не из-за красавиц.

— И вообще, юноша, избегайте категоричных суждений, — нравоучительно произнес Зайцев. — Особенно если они поспешны и не продуманы.

Следователь зевнул.

— Устал и есть хочу. По «Призракам» ничего нового?

Я качнул головой.

Понятые подписали протокол, но уходить не спешили. Тайны хороши, когда разгаданы.

— Сколько стоит такая квартира? — неожиданно брякнул Гусар. Женщина обиделась:

— Это вы не у нас спрашивайте. Мы пять лет за границей работали, в тропиках, в обморок от жары падали! И на заводе уже пятнадцать лет!

Тон ее стал язвительным.

— Потому вы у других спросите, на какие деньги да как попали в кооператив… У нас своим поотказывали!

— А что вы можете сказать о Нежинской? — продолжал наступать Гусар.

— Да ничего. Встречаемся иногда в подъезде. Здороваемся.

— Культурная дамочка, — подал голос мужчина, но под взглядом жены осекся.

— Знаем мы культурных! Я горбом, а они…

Женщина замолчала. Я дернул Гусара за рукав, предупреждая следующий вопрос.

— Большое спасибо, товарищи. — Зайцев с открытой улыбкой пожал понятым руки. — Вы нам очень помогли. Сейчас опечатаем квартиру, и все — можете быть свободны.

Через полчаса я обследовал строящееся здание. Кроме неогороженных лестничных маршей и междуэтажных перекрытий, еще ничего смонтировано не было, поэтому путешествие на двенадцатый этаж, производило сильное впечатление. Трудно представить, чтобы кто-нибудь отважился подняться туда в сумерки. Бригада рабочих сваривала арматуру железобетонных плит с каркасом и заделывала раствором монтажные проемы. Пахло горящими электродами и мокрым цементом, трещала вольтова дуга, громко перекрикивались монтажники. Под ногами змеились черные провода с неизолированными медными скрутками соединений.

— А если наступят? — Я пальцем показал сопровождавшему прорабу опасные места.

— Не наступят! — преувеличенно весело ответил тот. — Ребята опытные, со стажем!

— Опытные, говоришь? А в прошлом месяце на Котловане неопытного убило? Сидеть-то кому — знаешь?

Прораб поскучнел.

— Сейчас сделаем! — и с натугой рассмеялся. — Если днем черт ногу сломит, то ночью и подавно! Никого здесь не было!

• Предыдущая
• 2/100
• Следующая