О чем рассказали мертвые - Франклин Ариана - Страница 33

• Предыдущая
• 33/82
• Следующая

— НЕТ!!! — вскричала Аделия и удивилась собственной горячности.

— С удовольствием, — сказал Ульф. — Я в городе каждый закоулок знаю. Я глазастый. И уши всегда на макушке.

Тут в комнату вошла Гилта.

— Ульф, марш в постель! — приказала она. — Уже поздно, и ты мешаешь господам.

— Бабушка, подтверди, что я глазастый и ушастый! Разведчика лучше меня в городе не найти! Я могу высмотреть и выслушать что нужно — никто меня не приметит! Это даже мой долг — ведь Гарольд и Петр были моими приятелями!

Взгляды Гилты и Аделии встретились. В глазах обеих был одинаковый ужас. Обе понимали, что рядом ходит преступник, который выискивает очередную жертву.

Шакал всегда шакал!

Симон сказал не терпящим возражений голосом:

— Завтра мальчик пойдет с нами и покажет место, где нашли три тела.

— Это у подножия проклятой горы! — переполошилась Гилта. — Нечего ему там делать!

— С нами Мансур. Смотрите, какой он крепкий и решительный! Смешно предполагать, что преступник будет на горе и набросится на нас. Живи убийца на Вандлбери — это сильно облегчило бы наши поиски. Но он, увы, где-то в городе. И отсюда выманивает детей на расправу. Так что нечего беспокоиться за Ульфа, если он пойдет с нами.

Гилта вопросительно посмотрела на Аделию. Та утвердительно кивнула. С ними Ульф будет куда в большей безопасности, чем в одиночку бегая по городу и вынюхивая что-то на свой страх и риск!

— А что с больными? — спросила Гилта.

— День подождут, — решительно сказал Симон. — Завтра у доктора другие дела.

На это Аделия не менее решительно возразила:

— Доктор с утра, перед походом к холму, примет самых срочных и тяжелых больных.

Симон тяжело вздохнул.

— Эх, тут мы дали маху! — сказал он. — Следовало представиться в городе астрологами. Или юристами. Кем-нибудь бесполезным. А так навлекли на себя толпы страдальцев — и призрак Гиппократа не позволяет безучастно смотреть на них.

— Вы правы.

В маленьком пантеоне Аделии Гиппократ действительно занимал важнейшее место.

После того как Ульф нехотя поплелся в полуподвал, где ночевал вместе с другими слугами, а Гилта ретировалась в кухню, троица продолжила прерванную дискуссию.

— Думаю, мой добрый мудрый друг Мансур прав, — сказал Симон. — Наш убийца был в беснующейся толпе и подначивал окружающих повесить Хаима. Есть возражения, доктор?

— Версия вполне правдоподобная, — осторожно согласилась Аделия. — Дина убеждена, что толпу искусно разогрели.

Тут ей вспомнились истошные однотонные крики Роже Эктонского: «Смерть жидам! Смерть! Смерть!» Была бы высшая справедливость, окажись этот оголтелый еще более отвратительным человеком, чем выглядит. Не только идиотом и подстрекателем, но и убийцей-изувером. Однако мир сложнее, чем хочется.

— Возможно, наш преступник — юродивый Роже, — задумчиво обронила Аделия и тут же поняла, что сказала глупость. Убийца умел соблазнять детей. Но было трудно представить, что оборванный, грязный и вонючий бесноватый мог соблазнить робкую Мэри даже самой вкусной конфеткой. Девочка убежала бы от одного его вида. Роже — уродливый и бесхитростный шут. Евреев он, конечно, ненавидит всем своим куцым разумом. Однако чтоб он занимал у них деньги? Во-первых, как можно иметь дело с тем, кого так ненавидишь? Во-вторых, кто ж ему хоть грош даст?

Свои сомнения Аделия тут же изложила вслух.

— Тут я был бы осторожней с выводами, — сказал Симон. — Мой отец был ростовщиком. И я тысячу раз слышал, как люди, выходя от него с полными карманами денег, поносили его на чем свет стоит. Принципы принципами, а как нужда припрет — все идут к процентщику-еврею. Достоин ли Роже ссуды? Тут мы можем только гадать. До какой степени он сумасшедший? Может, Роже только носит маску юродивого, а на деле проворачивает темные дела. Он, кстати, хоть и паршивая овца, но из благородной семьи и у него должны иметься богатые родственники. И кто-то опрометчивый мог даже финансировать этого типа. Так что Роже Эктонского я бы не спешил сбрасывать со счетов. Напомню также, что его замызганный наряд из того же хорошего сукна, каким связывали руки детям. Поэтому будет разумно поинтересоваться, где был и чем занимался Роже в дни похищений.

Симон, по обыкновению, незамедлительно загорелся надеждой — на этот раз от собственных рассуждений — и уже рисовал в уме скорое возвращение в лоно семьи.

—  Au loup! — воскликнул он. — Или как тут кричат, когда травят волка? Мы с вами, друзья, взяли правильный след. Знай я прежде, как увлекательна охота, стал бы не кабинетным ученым, а ловчим! Завтра вернусь в крепость и использую сей замечательный инструмент, — тут Симон со смехом потряс пальцами свой массивный нос, — дабы вынюхать, кто в городе был должником Хаима и был готов на все, только бы не возвращать деньги!

— Какой вы горячий! — в свою очередь, рассмеялась Аделия. — Забыли о наших планах? Мы собрались на проклятый холм Вандлбери. И для надежности лучше идти туда втроем. Прихватив проводником Ульфа.

— Ладно, уговорили, на денек отложу разгадку дела! — шутливо согласился Симон. — Смотрите, сколько у нас всего накопилось. Мы сошлись на том, что убийца далеко не юноша. Три ночи назад он шатался на Вандлбери, перенося трупы. Далее, надо проверить, что подозреваемые делали в дни похищений. Убийца был по уши в долгах у Хаима. Соответственно нужно искать самого истового крикуна во время народных беспорядков — того, кто вел толпу на убийство и поджог. Известно также, что у него был или есть запас определенного сукна. Друзья мои! — вскричал Симон напоследок, быстро опрокинув в себя остатки пива. — Зная столько о преступнике, смешно не найти его! Мы разве что размер обуви не выяснили!

— И такую мелочь, как имя, — сурово осадила напарника Аделия.

В душе она была согласна с Симоном. Что-то уже вырисовывалось. К списку фактов Аделия бы прибавила только обаяние. Преступник обладает неким шармом, а может, и юмором, чтобы очаровывать детей, которые все менее и менее склонны доверять чужим. После смерти Петра мальчики и девочки наверняка стали осторожнее. А уж после третьей пропажи даже самые легкомысленные родители, несомненно, прочитали отпрыскам строжайшую лекцию про то, как опасны «посторонние дяди». Но к этому моменту и сами детишки должны были проникнуться страхом и недоверием.

Аделия вспомнила сборщика податей. Приятной внешности, солидный, обходительный. Если не думать о том, что его профессия — выжимать из людей иногда последнее, вполне симпатичный человек. Неспроста же она невольно исключала его из круга поиска убийцы! Теперь по тем же причинам он может стать главным подозреваемым.

Гилта, недовольная тем, что хозяева, похоже, опять намерены засидеться за столом до полуночи, вошла в комнату и начала демонстративно собирать посуду. Аделия не возражала, а Симон и Мансур решительно вцепились в свои тарелки.

— В кухне вас дожидается дядя Матильды Гладкой, продавец сладостей, — сердито буркнула Гилта. — Я подумала, он вам сгодится, чтобы разобраться со штуковиной, которую показывала госпожа. Велеть ему зайти?

— Да, спасибо, — сказала Аделия, — веди его сюда. Я мигом сбегаю за конфеткой.

Поднимаясь в свою комнату по лестнице, салернка не могла не возмущаться хамским поведением Гилты. В Салерно служанка, которая распускает язык, дерзит и ерепенится, была бы тут же выгнана из дома. В особняке приемных родителей Аделии вышколенные слуги знали свое место: спросят — отвечают, а так почтительно помалкивают.

С другой стороны, что лучше? Безучастное уважение или неуважительное участие? Ведь Гилта по своей инициативе пригласила торговца сладостями!

Вернувшись вниз, Аделия развернула на столе льняную тряпочку с найденной в волосах Мэри конфетой. Симон невольно отшатнулся в ужасе. Но дядя Матильды Гладкой спокойно наклонился, потрогал вещественное доказательство пальцами и отрицательно помотал головой. Нет, подобное лакомство он видит впервые.

— Смотрите внимательнее, — попросила Аделия, придвинув свечу ближе к конфете.

• Предыдущая
• 33/82
• Следующая