Последний казак - Контровский Владимир Ильич - Страница 3
- Предыдущая
- 3/5
- Следующая
Григорий представил себе возносящийся ввысь сверкающий конус – красивый и тянущийся к облакам. А у его подножья копошилась тёмная безликая масса…
– Далее, – световой луч коснулся ряда разноцветных прямоугольников. – Средний класс, костяк. Квалифицированные работники, медики, учёные, интеллектуалы, военные. К мидлам относятся и те, кто обеспечивают бесперебойное функционирование всей системы – юристы и чиновники, а также предприниматели, не достигшие высот в бизнесе. И наконец – высшая каста, хайлевелы. Вершители судеб, – генерал сделал паузу и оглядел слушателей. – Повелители мира – по крайней мере, считающие себя таковыми… Крупные бизнесмены, финансисты, топ-менеджеры всемирной корпорации, в которой бывшие страны – не более чем департаменты.
Он ещё немного помолчал и продолжил:
– Наименее довольны своим статусом, естественно, полуфабы. Но они – и не только они – находятся под непрерывным воздействием исполинской и отлаженной машины масс-медиа, ориентирующей людей на сиюминутные примитивные потребности. Стереовидение с гипноэффектом, психотропная музыка, новейшие виды наркотических веществ, которые, как вам известно, свободно продаются в странах United Mankind. И самое главное – формально полуфабы не считаются рабами. Они имеют те же гражданские права, что и мидлы, и любой из них может выбиться в среднюю касту, если проявит должную хватку. Негативная энергия раздражения на систему перенацелена на достижение личного успеха и на желание обойти всех конкурентов. И наиболее энергичные полуфабы действительно выходят в люди, подавая пример своим менее удачливым собратьям по касте. Эта возможность заложена в модели United Mankind, более того, она необходима. Всё очень просто, – профессор коснулся пульта.
На экране высветилась диаграмма соотношения численности различных каст.
– Дело в том, что обеспеченный средний класс не слишком склонен обзаводиться детьми. В семьях мидлов даже два ребёнка – большая редкость, не говоря уже о троих. А многие вообще не заводят детей, предпочитая им карьеру и жизненные удовольствия. Эта тенденция проявилась ещё в прошлом веке, сто лет назад, и с тех пор только усилилась. С каждым новым поколением численность обеспеченных слоёв уменьшается, но пополняется за счёт выходцев из низшей касты – баланс соблюдён. Хитроумная пирамида завёрнута в красивую демократическую обёртку – теоретически полуфаб может даже стать хайлевелом. Теоретически, – повторил генерал и усмехнулся, – шансы есть. Вопросы?
– Это и есть естественный отбор по Рамбовски? – флотский офицер со второго яруса первым использовал предоставленную возможность.
– Да, – кивнул профессор. – Похоже, не правда ли? Пробиваются самые энергичные – кого винить, если ты сам не проявил достаточного упорства в достижении намеченной цели? Когда-то это называлось обществом равных возможностей.
Генерал произнёс эти слова ровным тоном, по которому невозможно было понять его собственное отношение к описанной социальной модели, – он информировал, предоставляя слушателям самим делать выводы.
– А почему модель называется «Объединённое Человечество»? – спросил сидевший на третьем ярусе капитан-танкист. – Открытое декларирование поставленной задачи?
– Да, – спокойно ответил генерал, – именно так. Процесс объединения всей планеты в единую структуру идёт полным ходом. Вопрос только в том, какая социальная система будет господствовать. По прогнозам аналитиков, наибольшие шансы у United Mankind.
– Значит, она совершенна? – не выдержал Шелихов.
– Хороший вопрос, ротмистр, – профессор внимательно посмотрел на Григория, – то есть, простите, есаул. Вы ведь из казаков?
– Так точно, господин генерал! – ответил Григорий, подумав про себя: «Ну и зрение у старика – разглядел мои знаки различия…». – Территориальные войска – южная мобильная группа.
По аудитории пронёсся сдержанный шум, и Шелихов ощутил уважительные взгляды. Здесь хорошо знали, что творится на южных границах России…
– Хороший вопрос… – медленно повторил генерал. – Отвечу вам так: совершенных систем не бывает – это противоречит вселенским законам. Что же касается United Mankind, то её недостатки следующие. Во-первых, отсутствие обратной связи между кастами и смены правящей элиты. Да, эта элита пополняется, но приток свежей крови недостаточен для её эффективного обновления. А старая элита костенеет и вырождается, превращаясь в некое подобие наследственной аристократии – каста хайлевелов куда более замкнута по сравнению с мидлами. Во-вторых, идёт сужение слоя хайлевелов – их становится всё меньше. В итоге власть над миром окажется в руках небольшой группы людей, а в предельном случае – одного человека, монарха или диктатора, терминология не имеет особого значения. И в-третьих – хотя это скорее во-первых – сам принцип «естественного отбора по Рамбовски». Я не уверен, что в результате этого отбора на вершине социальной пирамиды действительно окажутся лучшие из лучших – хотя бы потому, что для достижения успеха в обществе глобалистов совсем не нужны совесть, доброта и великодушие. Скорее наоборот… И я не хочу даже думать, во что может превратиться человечество, утратившее понятие «любовь»… И от вас, русские офицеры, – седой человек в генеральском мундире вскинул голову, – во многом зависит, станет наша страна частью United Mankind или нет.
«Кажется, – подумал Григорий, – наш ментор наконец-то скинул маску „человека вне политики и убеждений“. Но я его понимаю – на его месте я поступил бы точно так же».
Шелихов смял пустую консервную упаковку-самогрейку и поискал глазами, куда бы её деть.
В командном бункере было тесновато – аппаратура, аппаратура и ещё раз аппаратура. Многоцелевой дисплей, панель управления, узел связи. Две раскладные койки, вместо кресел – старинная деревянная табуретка, оказавшаяся здесь неведомо как, и пара контейнеров из-под зарядов к ручным ракетомётам. Крохотный стол, впритык притиснутый к пульту. Мозг обороны – какие уж тут излишества.
И причудливо смотрелась в прошитой миганием индикаторов полутьме обнажённая казачья шашка, лежавшая на этом столе по соседству с компьютерными кристаллами.
Разные суеверия бывают у людей, постоянно идущих на войне вдоль зыбкой грани, отделяющей живых от мёртвых. Бойцы Григория носили под бронёй нательные кресты (а кое-кто – и языческие обереги), а сам он перед каждым боем обнажал и клал перед экраном на очередном командном пункте эту вот шашку, полученную им в далёкой юности.
…В станицах молодёжь обучали воинской премудрости – на том испокон веку стояло казачество, – но современной, для которой рубка лозы или умение разворачиваться лавой было уже чем-то вроде ролевой игры. И всё-таки на всю жизнь запомнил пацан Гришка Шелихов, как старый казак Демьян, вихрем пронёсшись на коне вдоль барьера с торчком стоящими на нём тонкими и гибкими ивовыми прутьями, трижды взмахнул шашкой – как бы играючи. И запомнилось Григорию изумление в глазах сверстников при виде наискось срезанных упругих прутов – верхние их половинки не упали, а воткнулись острыми концами в мягкую землю под бревенчатым барьером. И никому из мальчишек – он был в этом уверен – даже не пришла в голову мысль: «Подумаешь… Что эта железка против боевого лазера…».
Есть у холодного оружия древняя магическая сила.
А когда Шелихов уезжал поступать в военное училище, Демьян неожиданно позвал его к себе и вручил ему шашку с кратким словом-напутствием:
– Храни её. Добрым казаком будешь – чую. Удар с потягом – это уметь надо.
И Григорий хранил подарок. И снились ему иногда странные сны, в которых метался огонь, храпели кони, и капала горячая кровь с узкого голубого лезвия… И не мог понять молодой казак, что это за наваждение такое? Отзвук минувшего, генная память или ещё что-то, доселе неведомое?
А когда он уже стал офицером, и когда зачавкало вдоль южных границ России липкое кровавое месиво, шашка всегда была с ним – всегда и везде. Он не пускал её в ход – война теперь другая, – но всякий раз обнажал перед очередной стычкой и заботливо вкладывал в ножны после боя, обычно заканчивавшегося победой.
- Предыдущая
- 3/5
- Следующая
