Москва слезам не верит - Черных Валентин Константинович - Страница 41

• Предыдущая
• 41/93
• Следующая

– Она в общежитии живет, – добавила Изабелла.

– Ну и что? – спросила Берта. – С ребенком не выгонят. Профсоюз, комсомол защитят. А еще лучше – в партию вступи. Партийные своих берегут, а ты вступай, чтобы сберечь будущего ребенка.

– Фи, Берта, – поморщилась Изабелла.

– Я правду говорю, – сказала Берта. – Судя по всему, ей ждать помощи не от кого. Так что, милочка, надейся на себя, не пропадешь! И ребенка вырастишь. У советской власти есть все же кое-какие преимущества. А когда этот подлец увидит ребенка, подросшего, прелестного, может быть, он вернется. Я таких случаев знаю много.

– Не нужен он мне, – призналась Катерина.

– Правильно, – поддержала Изабелла. – Предателей не прощают!

– А ты поглупела, Изабелла, – усмехнулась старуха. – Какое это предательство – нормальная трусость. Когда тебя мужики бросали, ты же не считала их предателями. Ну, не повезло, говорила. И находила следующего. Как академик-то?

– Нормально. – Изабеллу этот разговор не устраивал. Она открыла сумку и достала кошелек.

– Ничего не надо, – отказалась Берта. – Если бы я за разговоры деньги брала, миллионером давно бы стала.

– Все-таки консультация!

– Перестань, – оборвала ее Берта. – А твою проблему может решить комиссия при райотделе здравоохранения. Если очень будешь настаивать, сделают они тебе операцию, куда денутся. Но не советую. В больницах конвейер, а после такого рода абортов на всю жизнь можешь остаться бесплодной. Не рискуй!

Изабелла поймала такси. Она доехала до своего дома на площади Восстания и, выходя из такси, сунула Катерине деньги, сторублевую купюру.

– Поезжай на такси, – сказала она Катерине. – Сегодня тебе досталось, – и захлопнула дверцу.

Шофер довез ее до общежития, ворча, отсчитал сдачу. Людмила ждала Катерину и сразу набросилась с расспросами.

– Потом расскажу. – Катерина легла и укрылась пледом.

– Ну хотя бы суть! – попросила Людмила.

– Он сказал, что у нас лучшее здравоохранение в мире.

– Поняла. Надо звонить Изабелле, – решила Людмила.

– Уже.

– И что?

– Ничего. Дала сто рублей.

На следующий день Катерина в обеденный перерыв зашла в медчасть фабрики. Она все рассказала врачу, недавней выпускнице мединститута. После работы врач с Катериной поехали в женскую консультацию. Снова были уговоры. Катерина настаивала. Ее обещали направить на комиссию при райздравотделе, но шли дни, а ее все не направляли.

Катерина приходила с работы, ужинала и ложилась. Она лежала, отвернувшись к стене, засыпала, просыпалась и снова засыпала. Однажды Людмила многозначительно сказала:

– Я кое-что предприняла.

Катерина не стала ее расспрашивать. А поздно вечером в дверь их комнаты решительно и громко постучали, вошла мать Рачкова. Она осмотрела комнату, ее взгляд остановился на Катерине:

– Так, значит, здесь живет дочь академика Тихомирова?

– Садитесь, – Катерина вдруг забыла ее имя и отчество. – Раздевайтесь.

Рачкова села, не снимая пальто.

– У меня с Рудиком был серьезный и откровенный разговор. – Она сделала паузу. Катерина подумала, а вдруг сейчас все переменится, мать скажет, чтобы она собирала вещи и ехала с ней. Но Рачкова, выдержав паузу, произнесла: – Рудик тебя не любит. Было, возможно, увлечение, кто в молодости не увлекался!… А эта история с дочерьми академика, квартирой в высотном доме – противно все, – Рачкова поморщилась. – Интеллигентные люди так не поступают… Если ты нуждаешься в помощи, я могу тебе помочь. У меня есть знакомые в Институте акушерства и гинекологии. Тебя туда примут, необходимо, конечно, направление поликлиники. Вот фамилия директора института. И последнее: я прошу больше не звонить мне со всякими дешевыми угрозами.

– Я не звонила, – сказала Катерина.

– Тогда, значит, по вашей просьбе звонят ваши подруги!

– Я никого не просила.

И тут на середину комнаты вышла Людмила.

– Да, это звонила я, – заявила она. – Не исключено, что я буду не только звонить, но и писать в организации, где работаете вы и ваш сын. Зло должно быть и будет наказано, – почти патетически закончила Людмила.

– А вы, по-видимому, Людмила? – Рачкова повернулась к Людмиле. – Специалистка по психиатрии, которая работает на шестом хлебозаводе формовщицей?

– Да, это я, – ответила Людмила с вызовом. – И что?

– Ничего. Просто я всю эту историю расскажу знакомым журналистам. Может получиться очень интересный фельетон о завоевательницах Москвы.

– Какие мы завоевательницы? – возразила Людмила. – Мы честно работаем!

– Вот и поработайте! – отрезала Рачкова. – И поживите лет по десять в общежитиях, я лично свое пожила в коммунальных квартирах.

– Сейчас не те времена! – вскинулась Людмила.

– Времена всегда одинаковые, – оборвала ее Рачкова. – Прежде чем получить, надо заслужить, заработать, как заработала я! – теперь уже почти кричала Рачкова. – И ни вас, ни вашего ребенка в моей квартире не будет. Здесь вам это не пройдет, вы не получите ни метра!

– Простите, – произнесла Катерина, – но мне ничего не надо. Спасибо, что дали адрес института. Я обещаю, что больше никогда и ни о чем вас просить не буду.

Рачкова встала, раскрыла ридикюль и достала конверт.

– Понимая ваше трудное положение, могу вам немного помочь деньгами…

– Спасибо, – отказалась Катерина. – Я сама хорошо зарабатываю.

– Тогда до свидания, – Рачкова вдруг почувствовала неуместность сказанного – до какого свидания, они же не собираются больше видеться. Конверт с деньгами она все еще держала в руке…

– Привет, – сказала за Катерину Людмила, и Рачкова, положив деньги в сумочку, молча вышла из комнаты.

Людмила тут же набросилась на Катерину:

– Что, решила проявить благородство? Со жлобами надо поступать по-жлобски!

– Зачем? К тому же она права. Почему они должны менять жизнь из-за того, что появилась я?

– А почему ты должна растить и воспитывать ребенка одна? – возмутилась Людмила.

– Ребенка не будет, – ответила Катерина.

Теперь почти каждый день они с врачом ездили в поликлинику, в комиссию при районном отделе здравоохранения. Ее уговаривали не делать аборта, она не соглашалась, ее просили подумать несколько дней, она ждала эти несколько дней, снова заходила в медчасть фабрики.

Однажды к Катерине подошел Леднев:

– Тебя вызывает директор.

– Зачем? Я что-то не то сделала?

Ее совсем недавно назначили мастером, теперь она заполняла наряды, распределяла работы. Дело оказалось совсем не сложным – Катерина разобралась в несколько дней, удивляясь, зачем инженеров после института иногда заставляют по два года работать в этой должности – все можно освоить за две недели.

– Не знаю, – ответил Леднев. – Лично позвонил и сказал: пусть Катерина зайдет ко мне. Я ее жду.

Секретарь директора, как только Катерина вошла, через переговорное устройство сообщила:

– Тихомирова пришла.

Катерина услышала голос директора:

– Пусть заходит!

В приемной сидело человек восемь: из бухгалтерии, из отдела главного механика, снабженцы, заведующий фабричной столовой. Кто-то облегченно вздохнул: видимо, была его очередь.

Директор вышел из-за стола, пожал Катерине руку, и они сели в кресла за журнальным столиком в углу кабинета. Секретарь принесла два стакана чая с ломтиками лимона, вазочку с сушками.

– Очень хочется пить.

Катерина взяла стакан. Сушки с маком были соблазнительны и оказались вкусными. Катерина пила сладкий, горячий чай, и директор пил чай и молчал. После цеха в кабинете было тепло, Катерина подумала, что хорошо бы в это удобное мягкое кресло забраться с ногами и подремать. И она решила, что когда-нибудь, когда у нее будет своя квартира, она обязательно купит такие же мягкие кресла.

– Извините, – Катерина поставила стакан. – Вы же меня позвали не чайку попить.

– Именно чайку, – улыбнулся директор. – Почему два человека не могут сесть и попить чаю?

– Ладно, – согласилась Катерина. – Но у вас в приемной восемь человек ждут.

• Предыдущая
• 41/93
• Следующая