Посланник ангела (СИ) - Волкова Дарья - Страница 11
- Предыдущая
- 11/24
- Следующая
— А нет ли в этом доме, — Даша говорила серьезно, но в глазах плясали черти, — например, подвала с наручниками и кожаными плетками?
Так, пора показать, что в эти игры можно играть и вдвоем.
— Ставь свои сексуальные эксперименты на ком-нибудь другом. А мы едем любоваться природой и дышать свежим воздухом. Заеду за тобой в десять.
Даша демонстративно закатила глаза к потолку.
В субботу утром Димка проснулся в великолепнейшем расположении духа. Успел смотаться в магазин за продуктами, заглянул даже в аптеку… Впрочем, будучи реалистом, понимал, что сегодня ему вряд ли выпадет шанс воспользоваться тем, что он купил. Но когда-нибудь ЭТО должно случиться! События последних дней настроили Дмитрия на оптимистический лад. В конце концов, он уговорил Дашу поехать на дачу, а это, в его понимании, был огромный шаг вперед. Димка даже жмурился от удовольствия при мысли, что они целый день проведут вместе.
Даша открыла ему дверь, одетая в спортивные штаны и майку без рукавов. Вид распущенных по плечам русых волос заставил Дмитрия не сразу осознать, что Даша явно не собрана.
— Привет! Ты почему не готова? Время, — Димка глянул на запястье, — уже десять минут одиннадцатого.
— Слушай, я тут подумала, нафига нам куда-то ехать?
— Не понял?! Мы же договорились!
— Зачем нам куда-то тащиться, если мы это и здесь сделать сможем?
— Что сможем? — Димка, еще не зная ответа, уже совершенно точно знал, что он ему не понравиться.
— Ну, мы на дачу зачем едем? Потрахаться. Так это и здесь сделать можно. У меня там отличный диван. Кучу времени сэкономим. А то у меня дел еще — во, — Даша коснулась ладонью подбородка.
— Даш, ты что такое говоришь?! — Дмитрий на глазах бледнел. Глаза сузились. Тихий голос, которым он сказал последнюю фразу, обычно заставлял его сотрудников цепенеть от ужаса.
— Так, Тихомиров, только не капризничай! Проходи, давай. Или тебе требуется дополнительная стимуляция? Пожалуйста!
Одним стремительным движением она скинула с себя майку. Надо сказать, что белье было весьма скромным: черный, плотный, без кружев бюстгальтер скрывал практически все, на что так хотелось взглянуть.
— Да, белье конечно не сверх-секси, — Даша как будто прочитала Димкины мысли, — сейчас мы это исправим.
Легко завела руки за спину, потом повела плечам и …
Господи, они были именно такими, как он себе и представлял. Пышные, упругие, идеальные полусферы. С восхитительными розовыми сосочками. Дима мысленно (или вслух?) застонал и засунул руки в карманы штанов. Но он смотрел на них. Он НЕ МОГ не смотреть. На щеках его побледневшего до крайней степени лица начали разгораться два алых пятна.
— Что тебе еще надо? Все, хорош ломаться, давай снимай штаны, — Дашин голос вывел его из состояния оцепенения.
Димка, наконец, поднял глаза и посмотрел Даше в лицо. Он, конечно, мечтал, что когда-нибудь увидит ее обнаженной. Конечно, мечтал, черт подери, что еще ему оставалось делать! Но при этом в его мечтах глаза ее туманились от страсти и желания. А сейчас в них застыло выражение, в котором читалась и насмешка, и вызов, и что-то еще, чему он никак не мог подобрать определения. Надежда? Мольба? Ему вдруг показалось, что она как будто просила: «Останови меня! Не дай мне этого сделать!»
— Ну, сколько тебя можно ждать?
Дима медленно повернулся, нажал на ручку двери. Вышел, не оглядываясь, и так же тихо закрыл за собой дверь. Но даже в квартире удар кулаком о дверь лифта показался оглушительным. Даша присела на корточки, подбирая свои вещи. Плакать она себе запретила. Все она сделала правильно. Так надо.
Садясь в машину, Тихомиров дал себе слово, что не будет об этом думать. Не будет думать, пока не приедет домой. Иначе он просто врежется куда-нибудь. Впрочем, в его теперешнем состоянии эта идея казалась даже привлекательной. Ему до смерти хотелось ломать и крушить все вокруг. Но другие участники дорожного движения были тут совершенно не при чем. Именно благодаря этой мысли он все-таки сумел благополучно добраться до дому. Хотя по дороге его несколько раз начинала бить крупная дрожь, а ногу сводило судорогой от желания вдавить до упора педаль газа, чувствуя, как в ответ машина вибрирует, взрываясь всеми своими пятьюстами кобылами, и уходит в горизонт, в бесплодной попытке убежать от душившей его ярости.
Влетев в квартиру, Димка выхватил телефон, и, открыв стенной шкаф, стал яростно перетряхивать вешалки с одеждой в шкафу, параллельно обзванивая всех подряд в своем «Списке Б». Ему необходимо было срочно кого-нибудь трахнуть! И не потому, что испытывал возбуждение. Он испытывал ярость. И хотел отомстить. Наказать. Унизить. Растоптать. И плевать ему на чьи-то чувства и на то, что это несправедливо! Он опять шарахнул кулаком в стену, не чувствуя боли.
После пяти безуспешных попыток Дима понял, что никто не хочет с ним встречаться в одиннадцать утра в субботу. «Димуля, привет! Я еще сплю. Давай встретимся вечером». «Дима, солнышко, дай мне хотя бы пару часов, чтобы привести себя в порядок». «Димочка, котик. Я за городом. Но вечером я вся твоя». Вот зараза!
В итоге он напился.
Его тошнило весь день, вечер, и половину ночи. Измученный, практически ничего не соображающий, заснул Димка только под утро. Проснулся в воскресенье ближе к обеду. И лежа в постели в обнимку с бутылкой минералки, понял, какого свалял дурака. Надо было брать, пока предлагали. Хватать в объятья, прижимать к себе, целовать до одури… Ему-то и нужна была всего пара минут, а потом она была бы вся его — мягкая, податливая, трепещущая, готовая на все. На этом месте Дима вскочил и рванул в гостиную. Включил зомби-ящик, бесцельно побродил по комнате, подошел к окну. Прижался лбом к холодному стеклу. Бутылку с минералкой прижал к затылку. Хорошо-то как! И вспомнил выражение лица Даши, когда, полуобнаженная, она стояла перед ним в коридоре. И совершенно точно понял, что ему НЕ показалось. И был бы он распоследней свиньей, если бы воспользовался этим соблазнительным, но таким несвоевременным предложением. Димка поплелся к дивану. Рухнул на него, сполз пониже, так чтобы голова легла на спинку. Разглядывая потолок, он вспоминал слова Клавдии Архиповны. Теперь он видел в них смысла гораздо больше, чем когда услышал в первый раз. Если это была не отчаянная попытка отпугнуть его, то тогда он и не знает, что. Даша сильно рисковала — он мог и поддаться, так сказать, на провокацию. Но теперь был точно уверен — ничего хорошего из этого бы не получилось. Или получилось? Может, надо было подхватить мягкие полушария, сжать, взвесить в ладонях, попробовать их на вкус. Тихомиров сдавленно застонал. Хрен теперь он узнает, как было бы лучше! Ясно одно — надо каким-то макаром вытрясти из Даши правду о том, что с ней случилось. Из-за чего она готова была пойти на все, лишь не подпустить к себе близко. Завтра же этим и займется.
А в понедельник вечером он уже летел в Лондон. По дороге он ненавидел всех: Державина, аэропорт, нефтяной бизнес, лондонских партнеров, сам Лондон, черт его дери! А по приезду стал вымещать свою ненависть на всем в подряд. Он чуть не сорвал трудные и деликатные переговоры, на положительный исход которых Эдуард возлагал большие надежды. Придирался ко всему: к каждой букве в документах, к размеру шрифта, к тому, что чай холодный, а секретарша страшная, что за окном утром туман, а днем дождь. За две недели достал абсолютно всех и пребывал в уверенности, что Эдуард по возвращении с него шкуру спустит. А в результате вышло все наоборот: англичане неожиданно приняли все их условия. Димка, осознав, что его ссылка на этом заканчивается, практически не глядя, подмахнул все предварительные документы, пообещал, что обязательно приедет в феврале на подписание основного пакета документов («Хрен вам, пусть Баженов отдувается» — подумал при этом он), расцеловался со всеми, включая страшную (ну, ей-Богу, страшную) секретаршу и тем же вечером вылетел обратно. Сидя в кресле самолета, он подумал, что после его ухода все эти люди, наверное, приставили к виску палец, покрутили им и дружно сказали: «Those fucking mad russian». Ну и х… на них.
- Предыдущая
- 11/24
- Следующая
