Выбери любимый жанр

Дело о заикающемся троцкисте - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 50

Предыдущая
50/50

Изменить размер шрифта:

— Нет. Это не шантаж. Ведь этим все журналисты занимаются… только мягче.

Рыночные отношения: информацию за информацию, неразглашение информации за другую информацию, а другая информация — это деньги. Тонкая грань, понимаешь ли…

Я отвернулась к стене. В горле застыл комок. Теперь все встало на свои места: даже Соболин не верил мне. Что уж говорить о других — об Обнорском, о Железняк, Агеевой. А что говорить о следователях! Перспектива превратиться в уголовницу предстала передо мной как никогда четко. Соболин уже мирно посапывал, когда я медленно встала. Накинула халат и подошла к кроватке, где спал Антошка, склонилась над ним и долго разглядывала его ровный маленький лобик, слегка сдвинутые брови (в этом он пошел в Володю, такой же чрезмерно деловой), насупленные губки. Когда я представила, что не буду его видеть долгое время, сжалось сердце. И тогда я решила…

На кухне в сумочке при свете уличного фонаря я нашла записную книжку.

Интересно, изменился ли у него мобильный за то время, что мы не виделись?

Однажды я помогла этому человеку — почему бы теперь ему не ответить благодарностью?

— Алло, — раздался в трубке хрипловатый голос с кавказским акцентом, от которого просто мурашки пробежали по всему телу. Голос был таким далеким и таким нереальным…

— Алле, Георгий… Георгиевич, это Аня. Из «Золотой пули» Обнорского. Не помните уже, наверное, — забормотала я.

— Анечка! Ха-ха! Конечно помню, зайчик. — Гурджиев говорил так, как будто мы расстались только вчера. — Как дела?

— Плохо. Очень плохо… Меня даже могут в тюрьму посадить.

— Ха-ха-ха! Ну ничего страшного.

Я так говорю, потому что там побывал.

— Я не знаю, что делать.

— Ты уже сделала — позвонила мне.

— Так в чем проблема?

Путаясь в словах и запинаясь, я рассказал всю историю с «Китеж-градом».

Про то, как ездила по садоводствам с убийцей, про сумасшедшего Тараканникова, про говнюка Бардакова, про то, что чокнутый уголовник пошел на сговор со своим «пострадавшим» с целью очернить меня, про то, как никто не хочет мне верить. А Гурджиев в ответ только смеялся.

— Как, ты говоришь, фамилия этого насекомого? И где содержится? — спросил напоследок Гурджиев и попрощался:

Спокойной ночи, зайчик! Не волнуйся.

Я проревела полночи.

***

Едва я успела нажать на звонок, чтобы охранник Григорий открыл мне дверь, как она сама распахнулась — и навстречу мне вышла массовая делегация из сотрудников Агентства. Ее возглавлял сам Обнорский, держа за шиворот нашего компьютерщика Петю. Каширин скакал сзади и норовил дать компьютерщику пинок. Судя по тому, как злобно шипел на Родю Обнорский, все пинки доставались ему.

Я вжалась в стену, и толпа с шумом двинулась мимо меня. Шествие замыкала Агеева, которая тут же отсоединилась и кинулась ко мне:

— Представляешь, поймали?

— Кого? Это же Петя, компьютерщик!

— Это оборотень! Стихоплет! Этот гнус принимал в поимке злоумышленника самое активное участие. Капканы ставил, ночами дежурил. А сам, оказывается, эти гадости и писал. Честно говоря, я его все время подозревала.

— Зачем он это делал? — я до сих пор не могла поверить.

— Как зачем? Надо же ему было подтвердить свою полезность для Агентства!

Ведь все премии он получал именно за огромный вклад в вычисление борзописца. Надо же ему было оправдывать свое присутствие в Агентстве. — Агеева в крайнем возбуждении взмахнула руками. — Его взяли, когда он перекачивал из своего ноутбука очередную партию стишков. Про тебя там тоже было.

И Агеева процитировала:

— «Анечка Соболина — серая мышка, вымогательство — слава Богу, не вышка!»

Бездарно, да?

Я пожала плечами и пошла дальше, думая о словах Гурджиева и о том, что сегодня освобождается Тараканников.

***

Вечером, когда уже даже репортеры начали собираться домой, а унылый Кононов смотрел телевизор в поиске пропущенных нами и украденных у нас новостей, дикторша питерского канала с довольной, как мне показалось, улыбкой произнесла:

"Неоднократно судимый тридцатитрехлетний Вадим Тараканников был сегодня обнаружен убитым около собственного подъезда. Как выяснилось, он пребывал на свободе всего несколько часов после освобождения под подписку о невыезде в связи с предъявленным ему обвинением в вымогательстве у директора одного из агентств недвижимости двух тысяч долларов. — Дикторша бесстрастно выпалила это на одном дыхании и продолжила:

— Железный прут, которым ему размозжили голову, валялся рядом. По словам начальника пресс-службы ГУВД Толстовцева, скорее всего Тараканников был убит в связи с последним уголовным делом…"

Все, кто находился в комнате репортеров, замерли. Завгородняя застыла с растопыренными над клавиатурой пальцами.

Наконец, когда блок новостей закончился, Кононов произнес:

— Ну как бы это зловеще не звучало, но смерть Тараканникова выгодна Соболиной: он не будет давать показания ни против тебя, ни против кого-нибудь другого. Аня, признайся, это ты его замочила?… — Макс осекся, увидев взгляд Горностаевой и поняв, что сморозил глупость.

Все так и остались молчать, пока я не вышла из кабинета.

Дома я позвонила Гурджиеву и выпалила: «Это сделал ты?» Он опять рассмеялся и сказал, что даже из-за такой девушки, как я, не будет убивать даже такого подонка, как Тараканников.

— Впрочем, какая разница? Главное, что твои проблемы решены, — сказал он напоследок.

На следующий день Горностаева сообщила мне, что по подозрению в убийстве Тараканникова задержали бывшего депутата Правшова, состоявшего с ним, по версии следствия, в гомосексуальной связи.

Других подозреваемых нет.