Дело о несправедливом приговоре - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 6

• Предыдущая
• 6/6

Несмотря на то что на руках из зловещего дома меня вынес Классик, своим спасением я частично обязана и Шаховскому. Помните, мы с ним случайно столкнулись на светофоре? Шаховский, увидевший меня не в Испании, а Петербурге, решил, что у него открылся алкогольный делирий — «белая горячка», говоря простым языком. Однако Шах — мужик упертый, он так просто в свою болезнь не поверит. А поэтому решил проверить, это навсегда или пройдет? Мне никогда не научиться тем ухищрениям, с помощью которых Шах узнал о разговоре Обнорского со мной, а также о том, что мой мобильник в тот момент не был подключен к роумингу. Связав два эти факта, Виктор пришел к определенным выводам и наведался в квартиру Нилина через несколько часов после того, как мы с Юрой уехали. Зловредная соседка-алкоголичка, которой Нилин не дал на опохмелку, испитым голосом сообщила:

— Уехал. С какой-то блядью. Догонишь, вмажь, с меня стопарик.

Только инициатива Нилина с его звонком в Агентство не дала Шаховскому возможности завершить эту блестяще начавшуюся операцию самостоятельно. Обычно, напав на след, Витя идет за жертвой с маниакальной настойчивостью. Даже сейчас меня иногда берут сомнения — шел ли Шах, в первую очередь, спасать меня или же надеялся поймать Юрия (игнорируя настойчивость заявлений Обнорского о том, что ловля преступников — не наш профиль). Задержи Шах Нилина, Агентство, вероятно, могло быть в очередной раз представлено начальником нашего ГУВД Павлиновым к медали.

В связи со сложными отношениями подчиненности меня Агентству такие излюбленные начальственные меры со стороны руководства, как выговор и депремирование, обошли меня стороной. Зато народ непостижимым образом узнал о моих расследовательских упражнениях, несмотря на объявленный режим строжайшей секретности. И это стало козырной картой наших расследователей, дающих теперь мне понять — правда, очень тактично, что и у меня с доказательственной базой бывают проблемы. Только мой нежный враг Спозаранник не считает своим джентльменским долгом разводить по этому поводу церемонии и с каким-то сладострастным упоением перечисляет мне все допущенные мною прегрешения…

Нилин, наверное, все же добрался для Чечни. Он объявлен в федеральный розыск, который пока никаких результатов не дал. Я до сих пор нахожусь в неведении, что в этой истории было причиной, что следствием, что правдой, а что ложью: «подстава» со стороны Васильева, несправедливый приговор, похищение девочки, о судьбе которой по-прежнему ничего не известно… По-моему, это тот редкий случай, когда неопределенность становится большим благом, чем ясность…

Дав последние показания в РУБОП, я плелась от особняка на Чайковского, где располагалось это опостылевшее мне ведомство, к своей машине, брошенной на проспекте Чернышевского.

Работавший здесь хлебозавод обдал меня теплым запахом сдобы. Все случившееся со мной — то, о чем старалась забыть я, но заставляли вспоминать в РУБОП, — стало медленно отступать перед этим запахом, таким родным и домашним, что на глаза навернулись слезы.

Запиликал пейджер. «Аня, идешь ли ты сегодня на паперть?» Девушка-оператор, принявшая сообщение, наверное, осуждающе поджала губы. Совсем обнаглели нищие, встречи на паперти назначают по пейджеру! А это Обнорский, от внезапно возникшего чувства ко мне (не его ли любимая фраза: от ненависти до любви — именно в такой интерпретации — один шаг) впавший в состояние легкой идиотии и соблюдая договоренность о конспирации в наших отношениях, приглашал меня провести с ним вечер… Или что-то еще? Придется сыну Петруше в очередной раз ужинать с бабушкой…

• Предыдущая
• 6/6