Матьмоегоребенка, или Азбука аферизма - Огородникова Татьяна Андреевна - Страница 22

Иван понял, почему Дашка выбрала для себя образ Красной Шапочкиной бабушки. Во-первых, лежа на шкурах в роли приболевшей бабули, она имела возможность наблюдать за происходящими событиями. Во-вторых, ей нравилось повторять дребезжащим голосом:

– Дерни, деточка, за веревочку, дверь и откроется…

Деточкой в этом случае была не она, а папа. В-третьих, было смешно, когда волк – Анна Федоровна – набрасывался на нее и, щекоча, пытался съесть сказочную бабушку. При этом бабушка из сказки могла, сколько хотела, сопротивляться и хихикать до истерики.

В конце концов строгий охотник с ружьем и ножом – на самом деле Аня со скалкой и карандашом – врывался в веселье и вскрывал волку живот – развязывал кухонный фартук с набитыми карманами. Оттуда сыпались всевозможные игрушки, конфеты, карандаши, пластилин и даже один «Актимель».

Иван вошел в образ, он по-детски радовался, что проклятого волка разоблачили, что так много полезных вещей достали у негодяя из живота, и что в доме царит мир и покой. Когда сказка закончилась, было уже далеко за полночь. Он подумал про себя, что только что испытал неведомое до сих пор чувство. Он был главой семьи.

Расцеловав своих дам и пожелав им спокойной ночи, Иван вернулся к мыслям о Марине. Она не давала ему покоя. Ему было больно и страшно, когда он вспоминал о ней.

Он с удивлением обнаружил, что не хочет сейчас ей звонить.

Подобные махинации в медицине встречаются постоянно. Особенно это относится к дорогостоящим косметическим операциям и процедурам. Есть такая процедура, которая равносильна сжиганию одного из подкожных слоев с помощью фотовспышек. Гарантируют потрясающий эффект. Стоит бешеных денег. Противопоказаний множество, но о них умалчивают. Для того чтобы снизить болевые ощущения, нужно во время процедуры всего лишь прикладывать к обрабатываемым поверхностям лед – тогда боли почти не чувствуется. Однако «Исааки» считают, что отсутствие боли обесценивает процедуру, поэтому в кабинете во время ее проведения стоят крики как в пыточной камере. Зато клиент понимает – деньги уплачены не зря. Больно – значит эффективно.

Марина появилась в кафе на следующий день. Как ни в чем не бывало она вошла, когда Иван заканчивал трапезу.

– Привет! – Глаза лучезарно сияли, спина была прямой, талия – тонкой, хрупкие руки с трудом удерживали сумку и пару журналов, ключицы с выступающими косточками казались почти прозрачными.

– Привет! – стараясь казаться равнодушным, ответил Иван.

Ему стоило немалых усилий удержаться от крика радости. Он прошептал про себя: «Наконец-то ты пришла!»

– Можно я присяду за твой стол? – она уставилась на него своими зелеными глазами-блюдцами.

Ивану понравилось фамильярное обращение. Марина каждый раз была новой, при этом оставалась все той же рыжеволосой хрупкой девчонкой.

– Конечно, садись.

Они немного помолчали. По телу Ивана разлилось мягкое тепло. Он подумал, что пора приступать к решительным действиям. Сейчас или никогда.

– Марин, ты можешь откровенно ответить мне всего на один вопрос?

– Конечно, – последовал наивный взгляд и в нем промелькнула веселая искра. – Если, конечно, он не касается сырников и архитектурных консультаций.

– Нет, не касается. – Иван собирал волю в кулак. Он чувствовал себя как в школе. Перед тем, как сделать предложение учительнице. С того времени его ни разу не посещала такая неуверенность, робость и всепоглощающая любовь. Собравшись с мыслями, он продолжил:

– Я хотел бы пригласить тебя вечером в кино. – Гурьев удивился отсутствию привычного красноречия.

Марина расхохоталась так задорно, что трудно было не улыбнуться, глядя на нее. Иван готов был смотреть на ее запрокинутое смеющееся лицо целую вечность.

– Я думала, ты собираешься сообщить мне, что кто-то умер или предложить пост в совете министров. Ты всегда так серьезно приглашаешь девушек в кино?

Иван оскорбился:

– Я вообще не хожу в кино, тем более не приглашаю никаких девушек.

– Извини, – кажется, она смутилась. – Ты хочешь сказать, что собираешься ухаживать за мной?

Иван мог бы многое сказать в этот момент. Он мог бы рассказать, как именно он будет ухаживать, объяснить, что пока у него не так много денег, чтобы на достойном уровне, на том, котором она привыкла (он имел в виду с Янисом) обеспечивать ее жизнь, отдых, подарки, но он сделает все, чтобы рано или поздно она поверила ему. Поверила в то, что он – единственный мужчина, который может любить ее так, как она того заслуживает. Вместо всего этого Ивану удалось произнести только банальное, зато уверенное:

– Да.

Марина задумалась, по ее лицу пробежала тень, она торопливо встала. Иван испугался, что она уйдет.

– Я сейчас, – она побежала в туалетную комнату, чуть не уронив стул. Иван решил, что она неважно себя чувствует. Вернувшись, Марина, как ни в чем не бывало, заявила:

– Ты знаешь, я готова пойти с тобой в кино. Только не слишком поздно. У меня завтра встреча с утра пораньше. Насчет дома.

Иван никак не мог стереть с лица блаженное туповатое выражение.

– Так я позвоню, когда куплю билеты?

– Конечно, запиши мой телефон.

Ему не надо было записывать, он выучил его наизусть с первого раза, когда диктовал Глеб. Но, пытаясь сохранить лицо, он демонстративно приготовился фиксировать заветный номер в записную книжку мобильника.

– Семь шесть три пятьдесят двенадцать.

Это был другой номер, не тот, который дал Глеб. Иван записал его под именем «Любимая».

Марина смотрела на него во все глаза. У нее вообще была эта манера: она могла, подолгу не мигая, гипнотизировать человека своим зеленым взглядом. Ивану казалось, что она видит его насквозь. Впрочем, он был недалек от истины.

– Марина, спасибо! – прозвучало искренне и трогательно. – Позавтракаешь со мной? – прозвучало убого и буднично.

Она уловила разницу и, вероятно, поэтому отказалась.

– Нет, я пойду. Вечером увидимся, – видимо, Марина в своем восприятии мира была тоньше, чем он. Она не собиралась омрачать эмоциональный фон животным поглощением пищи. Она протянула ему крохотную руку.

Иван задержал холодную ладонь в своей.

Марина, не отводя взгляда и не делая попытки высвободить руку, спросила:

– А как твоя семья?

– Моя семья? – Иван удивился. – Спасибо, все в порядке.

– Я имею в виду твою жену. Разве ты не понимаешь, что это – предательство?

– Я как-нибудь тебе обо всем расскажу. Но пока ты можешь мне поверить, что я никого не предаю. Более того, никогда не предавал.

– Ну, тогда хорошо. До вечера! – она улыбнулась и направилась к двери. Уже возле выхода Марина резко обернулась:

– Я видела здесь твою Аню. Она не производит впечатления счастливого человека.

Марина пропала так быстро, что Гурьев засомневался, что последняя фраза ему не померещилась.

На работе в этот день все спорилось и ладилось. Глеб радостно насвистывал «потому что нельзя быть красивой такой», Иван не мог стереть с лица дурацкую счастливую улыбку, что, впрочем, не мешало ему завершить долгие переговоры по строительству коттеджного поселка с немецкой компанией «Бауман». Немцы только недавно согласились стать эксклюзивными партнерами компании G&G, что в расшифровке означало Гурьев и Глеб или Глеб и Гурьев.

Встречи, звонки, переговоры и дискуссии с Глебом тянулись, будто мучительные дни в санатории для пенсионеров. Иван не мог дождаться восьми часов, чтобы выехать из офиса и встретить Марину в кинотеатре «Стрела». Каждый шаг, связанный с Мариной, стал предметом противоречивых размышлений. Прежде чем принять решение забронировать билеты на фильм «Охота на папиков», Иван звонил в службу бронирования и доставки билетов четыре раза. Еще он думал, стоит ли заехать домой переодеться, а может, лучше купить новый пиджак от Армани; побриться прямо в офисе на глазах у Глеба или это будет слишком? Каким парфюмом надушиться или просто воспользоваться дезодорантом? Стоять внутри или снаружи кинотеатра, а может, просто, сидя в машине, ждать, когда Марина приедет… Словом, важных вопросов было много. В итоге было принято решение: сделаю все, что смогу, а дальше – будь как будет.