Князь - Мазин Александр Владимирович - Страница 68

• Предыдущая
• 68/83
• Следующая

   Духареву очень хотелось взять эту маленькую ручку… Но вокруг было множество зевак, а Сергей понятия не имел о здешних правилах приличия и требованиях этикета. Не хотелось бы показаться варваром или, хуже того, погубить репутацию этой очаровательной девушки…

   – Его Величество повелитель всея Булгарии Божией милостью кесарь Петр Симеонович! – проревел глашатай.

   Окружающие мгновенно утратили к Духареву интерес, повернулись, вытянули шеи… Духареву тянуться не было нужды. Поверх голов он отлично видел, как взошел на помост маленький седой человечек в тяжелой короне, с посохом в руке. Длинный широкий шарф из золотой парчи, «приправленной» самоцветами, волочился за ним по полу…

   На сей раз это был кесарь. Духарев мгновенно ощутил то, чего не почувствовал во время первой аудиенции. Харизму. Мощь. Власть.

   Ничего особенного не было ни в тронном зале, ни в самом троне. Минуту назад это был просто зал и просто высокое кресло, не более. Видел Духарев залы побольше, а троны повыше. Трудно сказать, в чем тут была фишка. Скорее всего, в самом Петре. На трон опустился не просто невысокий пожилой мужчина, а Монарх. Так бывает, когда свет падает на драгоценный камень, и ты видишь, что это не просто маленький кусочек минерала, а изумруд.

   По залу прокатилась волна, в считанные минуты упорядочившая толпу. Те, что поплоше, подались назад, познатнее – выдвинулись вперед. Духарев остался на месте. Он был вне местной табели о рангах.

   Кесарь поприветствовал подданных. Заверил, что скоро все будут кушать. Затем к трону выпихнули какого-то болярина. Кесарь устроил болярину показательный разнос. Вчем провинился бедняга, Духарев так и не понял, поскольку Петр говорил совсем тихо, а болярин – невразумительно: вопил, каялся, валялся по полу. Не помогло. Кесарь вынес вердикт (присутствующие поддержали его порицающими преступника возгласами), болярина прихватила стража и куда-то уволокла. Надо полагать, не на веселую пирушку.

   Следующим номером, как выяснилось, был Духарев. Его, конечно, никто не хватал и не волок. Пригласили чин чином, подвели торжественно. По дороге Сергей отыскал взглядом сына, жестом подозвал. Ктрону кесаря они подошли вдвоем. Вблизи волшебное ощущение Власти пропало. Кесарь снова превратился в пожилого усталого человека. Ну и ладно. Так оно и проще.

   Духарев был представлен публике. Глашатай зычно перечислял: «…великого князя киевского, хакана таматханского, князя вятского, улицкого, браминского… хакана хузарского… Святослава Игоревича полномочный посол воевода Серегей Иоаннович!» Скромненько так, по-домашнему…

   – Позволь представить, великий государь, моего старшего сына Артема, – произнес Духарев с подобающим почтением, когда смолк вызванный его представлением ритуальный гул.

   Артем в отменной придворной манере (не иначе как Мыш научил) пал на колено, склонил голову и замер.

   – Поднимись, – разрешил кесарь благосклонно.

   Артем легко поднялся, вскинул голову…

   На мгновение сморщенная, как печеная репа, физиономия кесаря отразила некие человеческие чувства: смесь удивления, испуга и гнева. Только на мгновение. Вследующий миг лицо кесаря снова стало постным, невыразительным.

   Духарев напрягся, положил руку на пряжку сабли-пояса.

   «Если что – возьму царька в заложники!»—подумал он.

   Артем лучезарно улыбался. Он ничего не заметил.

   – Это твой родной сын? – ровным, невыразительным голосом осведомился кесарь.

   – Да, – сухо ответил Духарев.

   – Он на тебя не похож.

   «Можно подумать, у всех остальных дети – вылитый папаша!»—раздраженно подумал Сергей, но вслух сказал:

   – Да, Ваше Величество. Он похож на свою мать.

   – Она – русинка?

   – Нет, Ваше Величество. Она булгарка.

   – Кто она?

   И тут, с досадным опозданием, припомнилась Духареву рекомендация дьюлы Такшоня.

   «Не говори, что мать твоего сына – булгарка», – посоветовал Сергею верховный вождь мадьяр.

   Но слово не воробей…

   – Когда я встретил её, она была лекаркой в кривичском селении Малый Торжок, – сказал Духарев.

   – Где это? – спросил кесарь.

   – Полоцкое княжество. Ксеверу от Киева.

   – В Полоцке князь Роговолт сидит, – проявил эрудицию кесарь. – Твоего Святослава данник.

   Еще минута – и он утратил бы к Артему интерес, но тут вмешался Сурсувул:

   – Она хорошего рода. Ее отец – Рад из Скопле. Брат ее Момчил тебе меха и воск поставляет.

   На сей раз на лице Петра ничего не отразилось, но Духарев увидел, как побелели пальцы кесаря, сжавшие посох.

   – Рад из Скопле, – прошептал Петр.

   И добавил по-гречески – Я полагал, он умер…

   «Надо будет спросить у Артема, что он сказал», – подумал Духарев.

   Внезапно кесарь улыбнулся довольно ненатурально, стянул с пальца перстень:

   – Прими, юнак, – сказал он. – Я знал твоего деда.

   Сурсувул взял перстень у кесаря, передал Артему.

   – Живи вечно! – поблагодарил тот с низким поклоном.

   Толпа придворных поддержала его заздравным хором.

   На этом официальная часть закончилась, и публику пригласили перекусить. Кесарь на обеде отсутствовал, но это никого не огорчило. Скорее, наоборот.

   Духарев занял почётное место пятью позициями ниже пустующего трона. Артем расположился справа от него, а слева Сергей придержал место для межицкой боярышни. Вообще-то тут должен был сидеть какой-то булгарский господарь, но Духарев взял его аккуратно за плечико и очень вежливо попросил уступить место даме. Господарь поглядел на кончик варяжского уса, покачивающийся на уровне его глаз, побледнел, вспотел, быстро закивал и исчез.

   Кушали при царском дворе по-простому. Главным столовым прибором были руки и хорошо заточенные ножи. Духарев развлекал даму светской беседой, не забывая, впрочем, выхватывать с блюд лучшие куски, чему немало способствовала длина его рук. Краем глаза приглядывал за Артемом. Тот к красотке Людомиле оказался равнодушен. Может, она просто была не в его вкусе. Кдевушкам Духарев-младший относился довольно-таки прагматично: выбирал исключительно по внешности и, как правило, – на одну ночь. Ине для разговоров. На этом пиру Артем предпочел в качестве собеседника средних лет болярина, черного, мохномордого, большого любителя соколиной охоты. ВКиеве это развлечение как раз вошло в моду, и мохномордый оказался для Артема ценным источником информации. Через некоторое время к их беседе присоединились еще несколько гостей, а на Сергея обращали все меньше и меньше внимания. Примелькался.

   Сергей предоставил сыну развлекаться самостоятельно, а сам вплотную занялся белокурой соседкой. Их кубки то и дело звенели, соприкасаясь. Щеки Людомилы порозовели, глаза сияли… Духарев знал, что значит это сияние, понимал, что ведет себя неправильно: Людомила – не теремная девушка на одну ночь, не игрушка-наложница, а знатная боярышня… Но их обоих уже понесло, не остановить. Алые от вина губки притягивали Сергея с неодолимой силой. Он пил кубок за кубком, хмелея не от вина, а от близости этих сияющих глаз. Он забыл, что является послом великого князя, что от него сейчас зависят судьбы тысяч людей…

   – …Аэтот рог я хочу преподнести сыну нашего славного гостя воеводы Серегея болярину Артему! – пробился сквозь шум и опьянение зычный голос Сурсувула.

   Духарев среагировал на знакомые имена, глянул на первого преславского болярина.

   Тот держал в руке здоровенный бычий рог, литра на три, не меньше, и протягивал его Артему через стол.

   Артем потянулся, но не достал. Стол был шириной метра четыре. Рог двинулся по кругу, из рук в руки, со всей торжественностью и почтением. Никто из гостей не был настолько пьян, чтобы приложиться к вину, чье назначение определил сам Сурсувул.

• Предыдущая
• 68/83
• Следующая