Загадки пустыни Гоби - Мартинсон Герберт Генрихович - Страница 14

Аналогичные ветровые процессы наблюдаются и на Байкале с той лишь разницей, что температура воздуха над акваторией озера значительно ниже таковой над окружающими озерную котловину хребтами. Разница температур вызывает ветры ураганной силы типа «сармы», «верховика», «баргузина», «култука» и других, вовлекающие в сферу своего действия уже водные массы этого озера.

Обследовав район Бамбу-Худука, мы перенесли свой лагерь на юго-западный склон впадины Ингэни-Хобур, где обосновались у подножия горы Онгон-Улан-Улы. Здесь лежали осадочные толщи того жe озерного типа, но более древнего, раннемелового возраста и не горизонтально, как позднемеловые, а под большим углом к современной поверхности земли, будучи вздернуты последующими горнообразовательными движениями. Желтовато-серые по окраске, они включали и горизонты розовых тонов, а по составу ископаемых животных резко отличались от изученных ранее в Бамбу-Худуке, Нэмэгэту и Алтан-Уле: при отсутствии остатков динозавров и других позвоночных в изобилии встречались большие (размером с кулак) и высокие раковины моллюсков рода сайншандия, мелкие двустворчатые и брюхоногие моллюски и разнообразные остракоды. Иными словами, перед нами были прибрежно-озерные отложения, свидетельствующие о существовании обширного водного бассейна на территории современной безводной впадины Ингэни-Хобур в конце раннемелового времени. Полученные сведения по-новому освещали не только геологическую историю этого края, водных бассейнов прошлого, но и эволюцию органического мира на границе раннего и позднего мела.

Интересные результаты показали исследования и северо-западных отрогов Алтан-Улы, до 1976 г. не проводившиеся на этом участке, поскольку бытовало мнение, что там отсутствуют выходы осадочных пород, столь широко распространенные с южной стороны этого массива с его грандиозными выходами меловых костеносных толщ. Однако в одну из рекогносцировочных поездок по северному краю предгорий Алтан-Улы В. Ю. Решетов обнаружил небольшой останец, в котором нашел коготь хищного динозавра и раковину моллюска. Заинтересовавшись этим, он просил нас более подробно изучить отложения северной стороны горы.

Пересекая многочисленные сухие русла, ведущие с гор в низину, мы спустились в обширный сайр, с высокими крутыми откосами, в которых обнажались молодые четвертичные породы. Посредине сайра местами росли небольшие кусты золотистой караганы, и по следам промоин было видно, что во время ливневых дождей потоки устремляются множеством рукавов в сторону долины.

Нашими исследованиями было установлено, что осадочные породы, окружающие кристаллический массив, также сложены красноцветными толщами древнего мелового водного бассейна; в них были обнаружены разрозненные кости динозавров и черепах, но остатки беспозвоночных отсутствовали.

Свой лагерь мы разбили в огромном сухом русле у северо-западных отрогов Алтап-Улы. Наш коллектор Андрей Филимонов, решив подняться вверх по сайру в сторону виднеющихся темных скал, вскоре вернулся и возбужденно сообщил, что в трех километрах возле самой горы обнаружил тенистый оазис с большими деревьями, выше которого находится ущелье с вытекающим из него ручейком. На следующий день мы отправились туда на машине и оказались в небольшой долине, с юга окруженной отрогами палеозойского массива Алтан-Улы, а с севера и запада — красноцветными осадочными толщами. Сайр здесь расширялся и раздваивался. Основное русло уходило на юг, «пропиливая» палеозойскую гряду, а боковое сворачивало влево и шло вдоль крутых откосов красноцветных пород к востоку, переходя в узкое мрачное ущелье, прорезающее отроги горы Алтан. По сторонам этого русла росли большие деревья — разнолистные тополя, кусты тамариска и высокие травы (дэрэс). Среди трав сновали крупные ящерицы — агамы, достигающие 25–30 см, спугнутый нами выводок куропаток торопливо удалялся вверх по руслу.

Мы направились в узкое живописное ущелье. Из угрюмых скал с шумом выпорхнула стая горных куропаток — кехликов, на фоне видимой части голубого неба парили горные орлы. По дну ущелья местами узкой струйкой сочилась прозрачная вода, быстро исчезающая в песке.

Еще на подходе к ущелью мы заметили множество звериных троп, спускающихся с крутых откосов в долину. Они несомненно вели к месту водопоя, к чему тянется все живое в этих безводных пространствах. Однако представить себе, что этим местом служит столь узкое ущелье с дном, местами образующим крутые уступы, было довольно трудно. Видимо, где-то поблизости находился другой источник водопоя, более доступный для табунов диких животных. Вскоре это предположение подтвердилось. На обратном пути к лагерю я заметил рядом с ущельем небольшой зеленый холм, возвышающийся на открытом месте и заросший камышом и дэрэсом. Подойдя ближе к зарослям, увидел небольшой водоем с чистой водой, по которому деловито шныряла пара куликов. Берег этого водоема был сплошь изрыт копытами. Хорошо утоптанные на протяжении десятков километров тропы, пересекая соседние сайры и возвышенности, стекались именно сюда. Некоторые из них были проложены по почти отвесным скалам красноцветных песчаников.

В процессе своих исследований, часто встречаясь со стадами джейранов, куланов, архаров и янгиров, мы не раз задавались вопросом, где утоляют они жажду. Ведь помимо колодцев, используемых аратами для водопоя домашнего скота, в Гоби очень редко встречаются родники, доступные для диких обитателей пустынных пространств. Из бесед с зоологами выяснилось, что джейраны и дзерены способны длительное время обходиться без воды, ограничиваясь влагой растительного корма, но куланы более требовательны в этом отношении. Архарам и янгирам, обитающим в гористых местностях, вероятно, известны местонахождения небольших источников в горных массивах. В иных местах животные находят участки в сухих руслах, где водоносные горизонты лежат неглубоко, и здесь «копытят», т. е. копытами выгребают ямы, в которых постепенно накапливается вода. Такие ямы мы часто встречали в Восточной Гоби, где на близкое присутствие воды указывают заросли высоких трав и камыша, а также скопление деревьев. В Заалтайской Гоби сухие русла такого типа не встречаются, зато чаще попадаются оазисы с родниковой водой различной солености. Наиболее известный из них с большим дебитом воды — Наран-Булак, о котором уже было упомянуто выше. Около 60 км к западу от него, в красных каньонах Хэрмин-Цава, также есть оазис с солоноватой водой. Далее на юго-запад, недалеко от горы Цаган-Богд, находится обширный оазис Эхийп-Гол, откуда вытекает около 20 родников. Там расположена опытная овощеводческая станция по выращиванию огурцов, помидоров, арбузов и дынь. Но в районе к северу от Алтан-Улы такие оазисы известны не были. Видимо, обнаруженный нами водоем, вдали от стойбищ аратов, был одним из основных мест водопоя диких животных. Возможность понаблюдать за дикими животными во время их водопоя в ночные и утренние часы показалась мне очень заманчивой. И решив пожертвовать ночным отдыхом, я отправился с биноклем к водоему. Выбрав подходящее место на возвышенности около ущелья, откуда хорошо просматривался водоем, я удобно устроился и затаился. Потекли долгие часы ожидания. С наступлением темноты ущелье сразу ожило. Раздались приглушенные крики ночных птиц. Несколько раз бесшумно пролетали большие совы, сновали летучие мыши. В долине раздался отчаянный крик зайца, схваченного, видимо, совой. Из-за гор выплыла полная луна, осветив магическим светом причудливые скалы и долину. Где-то за мной, в ущелье, с шумом покатился камень. Но животные не появлялись, и я даже начал сожалеть о напрасно потраченном времени, как вдруг с востока, со стороны горного массива, появились три тени, две крупные и одна маленькая. Осторожно, рывками, приближались они к водоему. Я направил свой бинокль и в довольно ярком лунном свете отчетливо увидел большого самца архара с великолепными загнутыми рогами, которого сопровождали самка и детеныш. Самец временами останавливался, чутко прислушиваясь и, убедившись в безопасности, все трое подошли к водоему и жадно прильнули к воде. Напившись, спокойно удалились в том же направлении. Прошло еще немного времени, и на утоптанной тропе противоположного склона появилась тень, которая приближалась довольно быстро. Это был одинокий кулан, рысцой спускавшийся в долину. Он дольше задержался у воды, громко фыркал, наслаждаясь прохладной влагой. Затем наступил длительный перерыв. Ночь была довольно прохладной, и я уже стал подмерзать, находясь в неподвижном положении. Чуть забрезжил рассвет, и я неожиданно заметил приближение небольшого табуна куланов в пять голов — трое взрослых и два жеребенка. Они гуськом спускались по крутой тропе легкой рысцой. Подойдя к водоему, стали жадно пить, отталкивая друг друга. Потоптавшись у воды и пощипав сочную траву, медленно удалились той же тропой. Занималась заря. Когда первые лучи восходящего солнца проникли в долину, все опустело, и только гоготание горных кехликов нарушало тишину. Несомненно, источник посещают и джейраны, но их мне не удалось увидеть в эту ночь.