Тигриные глаза - Конран Ширли - Страница 43
- Предыдущая
- 43/100
- Следующая
Уставшая после длительного перелета, Плам съела три порции ассорти и стала клевать носом прямо за столом. Видя это, тетя уложила ее на свою наполеоновскую кровать.
Проснувшись и обнаружив, что тети нет дома, Плам выпила чашку чая и стала смотреть, как над крышами Парижа сгущаются сумерки.
Тетя Гарриет вернулась с пакетом жареных каштанов.
— Помнится, ты любила их, когда была маленькая. Кто бы мог подумать, что из того маленького создания получится знаменитая художница… Ты помнишь ту противную шотландскую собачку, которую вырезала из мыла? А ту коробку красок, что я подарила тебе надень рождения? Сколько тебе тогда исполнилось? Десять?
Подарки тети Гарриет всегда были подстрекательскими: она преподносила ей то арбалет, то фривольный лифчик, то еще что-нибудь, считавшееся неподходящим для девочки. Среди родственников они с тетей Гарриет слыли не от мира сего. С тетей ей было так же спокойно, как с матерью, только гораздо интересней.
Тетя налила два больших стакана красного вина, подала один Плам и с удивлением уставилась на руку, протянувшуюся за ним.
— Этот камень, Плам, он настоящий?
— Разве по мне не скажешь, что я могу иметь кольцо с настоящим бриллиантом, тетя?
— Только не такое скучное. Я подозреваю, что его кто-то подарил тебе. — Тетя закурила ароматную сигарету и с удовольствием затянулась. — Бриллианты — это лучшие друзья мужчин, а не женщин. Они помогают им выйти сухими из воды и заткнуть рот женщинам. — Тетя оперлась локтями на деревянную столешницу. — Вот чего по тебе не скажешь, дорогая, так это, что ты очень счастливая. Несмотря на все твои успехи. Может, ты расскажешь, что привело тебя ко мне?
Плам рассказала ей, в какую историю она попала с этими фальшивыми картинами. Тетя Гарриет выпустила к потолку струйку дыма.
— Но почему ты остановилась здесь, а не в «Ланкастере»?
Разве не там ты останавливаешься обычно?
— Да, Бризу там нравится. — Отель «Ланкастер» был уменьшенной копией лондонской гостиницы высшего класса «Коннот». Художники не чувствовали здесь себя такими скованными, как в роскошном «Ритце» или величаво-пышном «Георге V».
— Как поживает Бриз? — осторожно поинтересовалась тетя.
— Я очень занята, и он очень занят, — рассмеялась Плам. — Если я дома, то он мечется по всему миру — Нью-Йорк, Кельн, Цюрих, Мадрид, — хотя и старается не пересекать больше двух часовых поясов в неделю. Работа — это вся его жизнь, и наоборот. Он все время гонится за кем-то или за чем-то. Все время что-то планирует, планирует и планирует или продает, продает и продает.
— Но это сумасшествие, а не жизнь.
— Бриз находит ее увлекательной. Тетя Гарриет покачала головой.
— Но не то, чего тебе хочется. Разве ты не говоришь с ним об этом?
— Мы говорим, но не слышим друг друга. Как раз об этом я хотела поговорить с вами.
Тетя молча сдирала кожуру с каштана.
— Я вижу, ты ищешь не только фальшивые картины?
— Я пытаюсь разобраться в том, что же в моей жизни не так.
— Вблизи ничего не увидишь. Отойди подальше и посмотри на нее издали.
— Как?
— Просто реши, что тебе нравится делать, а что — нет, и почему. Определись, во что обойдется тебе в деньгах и как отразится на отношениях с окружающими, если ты будешь делать только то, что нравится. И тогда решай, стоит ли овчинка выделки. Если тебя не устраивает твоя жизнь, всегда можно изменить ее — хотя всем кажется, что это невозможно, особенно женщинам моего поколения, которые привыкли ждать, пока их заставят что-то изменить. Теперь иначе. Молодежь открыла для себя то, что у человека всегда есть выбор и что он не связан по рукам и ногам.
— Я помню строчку из какой-то пьесы: «Весь мир был открыт нам — но мы выбрали руины». Мне всегда было интересно, почему вы выбрали Париж?
Родственники не считали бы себя столь скомпрометированными неожиданным разводом и отъездом тети, если бы она удалилась в добропорядочный Борнемут.
Тетя откинулась на спинку стула и сцепила руки за головой.
— Я только и начала жить в Париже, когда отбросила все те идеи, которыми меня пичкали в молодости, забыла о том, какой хотели меня видеть другие, и наплевала на все их обвинения в эгоизме.
— Я часто спрашиваю себя, эгоистична ли я, — неуверенно проговорила Плам.
— Это легко проверить. Если кто-то обвиняет тебя в эгоизме и ты при этом чувствуешь себя виноватой, значит, ты не эгоистка. Эгоисты никогда не считают себя виноватыми. — Тетя налила себе еще стакан вина. — Мне было пятьдесят четыре, я была замужем за дантистом, имела четверых детей и двоих внуков, но ни разу не испытала оргазма. То, что вызывало оргазм у Лена, не вызывало у меня. Но самое интересное, что он не хотел замечать этого. И однажды ночью я поняла, что так происходит и во всей остальной нашей с ним жизни… Ты заметила, как любят мужчины все держать в своих руках? Лен держал меня на коротком поводке с помощью денег. Знаешь, некоторые мужчины могут оплачивать какие угодно покупки, сделанные женщиной, и покупать ей какие угодно подарки, но никогда не дают ей наличные. Потому что деньги — это сила. А для чего им сила? Чтобы подчинять себе. Вот почему они цепляются за свои деньги.
Тетя закурила сигарету и уставилась на сине-фиолетовое небо за окном, которое словно было подсвечено изнутри, как в театре.
— Поэтому я решила оставить Лена, подучить французский в Сорбонне и стать переводчицей. Я также решила выяснить, что может сделать меня счастливой.
— И что же?
— Давно известные вещи. Играть всю ночь напролет Сибелиуса. Есть в постели в два часа ночи шоколадное пирожное. Посещать джаз-клубы когда заблагорассудится. Валяться в постели по утрам сколько захочется. И уйма всего другого, что можно делать и не думать при этом, что подумают другие. Как ни странно, я очень быстро почувствовала себя свободной. И тогда я постепенно выяснила, кто я такая на самом деле. — Тетя потянулась назад и приподняла крышку чугунка, стоявшего на допотопной плите. — Луковый суп почти готов. — Она сняла терку с крючка на голубой кафельной стене и попросила подать ей сыр.
Плам подтолкнула ей кусок швейцарского сыра.
— И вы счастливы без постоянного спутника жизни? И не чувствуете себя одинокой?
— Ничуть. Одинокой я была замужем. Особенно одинокой себя чувствуешь, когда лежишь рядом с мужчиной, которому не должна быть безразличной, но почему-то оказываешься таковой. — Она принялась быстро тереть сыр. — Прежде чем уехать, я вычистила зубной щеткой Лена туалет и поставила ее на место. Правда, он еще не знает об этом.
Они рассмеялись и еще долго сидели и судачили о счастье.
В понедельник, как обычно во Франции, магазины были закрыты, но это не помешало тете Гарриет отправиться с Плам поглазеть на витрины.
— Левый берег — это район, который я знаю лучше всего. Парижане не любят уходить слишком далеко от дома, а здесь продается лучший в Париже шоколад. — Она показала на витрину магазина «Дебо э Галла». — Каждый месяц, когда я получаю деньги, покупаю здесь пакетик трюфелей с ромом.
На бульваре Сен-Жермен тетя Гарриет остановилась перед галантерейным магазином и с тоской заглянула в его переполненное нутро.
— А в этом магазинчике продаются лучшие в мире зонтики. Видишь тот изумрудный с ручкой в виде головы попугая? А тот сине-полосатый с головой кошки? За них надо отдать больше, чем выкуп за короля.
Но не все магазины оказались закрытыми. В бакалейном магазине Гедьярда тетя оценивающе повела носом.
— Запахи здесь как в бакалее, а вот супермаркеты не пахнут ничем.
Плам накупила всего, что посоветовала тетя, включая килограмм зерен какао для специального приготовления шоколада в домашних условиях.
— Плам, как ты все это повезешь, да еще в самолете?.. О-о, это мне?.. Детка, ты такая щедрая.
В десять часов утра во вторник Плам, закутанная в новую черную накидку, которая все равно ее не согревала, стояла перед входом в галерею «Форрестер» на авеню Матиньон. За стеклянной дверью молодой рыжеволосый сотрудник сражался с замками. Он пожал плечами с видом веселого отчаяния, но тут ему удалось справиться с запором.
- Предыдущая
- 43/100
- Следующая
