Просто судьба (СИ) - Молчанова Людмила - Страница 21

• Предыдущая
• 21/89
• Следующая

— Эээ, прости, — я лишилась дара речи. И не совсем понимала, что она хочет от меня. — О чем ты?

— Что тебе нужно, чтобы исчезнуть из нашей жизни? — отчетливо произнесла она. — Или сколько?

Вот в чем дело. Этого следовало ожидать. Я знала, что бабушка может такое сказать, но не представляла себе, что она действительно на это решится.

— Мне не нужны деньги, — едва сдерживаясь, произнесла я. — И ничего другое тоже не нужно.

— А здесь ты ошибаешься, милочка, — бабушка скривила губы. — Я не думаю, что ты осталась бы в городе, если бы Игорь предложил тебе уехать. У всего есть своя цена, и глупо притворяться, что в жизни есть что-то бесценное.

— Для тебя, может, и нет, — я попыталась успокоиться. — А для меня есть. Это все, что ты хотела мне сказать? Теперь я могу идти?

— Послушай меня, — бабушка произнесла чуть устало. — Просто выслушай, а потом можешь катиться на все четыре стороны. Или боишься? — когда я промолчала, она продолжила: — Ты портишь всем жизнь, Ален. Ты испортила ее своей матери, Игорю, чего греха таить, мне, но это даже не важно. Если ты останешься, ты испоганишь жизнь еще и малышу. МОЕМУ внуку! А я этого не хочу. Подумай сама, что тебя ждет здесь? Что тебя ждет с Игорем? Это сейчас он молодой мужчина, а что будет через пятнадцать лет? Ему стукнет уже пятьдесят, а тебе только будет сколько? Тридцать два, тридцать три? Вся жизнь впереди. Тем более, — здесь бабушка усмехнулась, — многое в отношениях решает постель. А неудовлетворенная женщина опасна.

— Если все дело в том, что ты боишься за мою половую жизнь, — мой голос дрожал от едва сдерживаемых слез, но я все равно говорила, — то не стоит. Дядя Олег в свои пятьдесят остается до сих пор видным мужчиной, который может удовлетворить самую опасную женщину. Игорь не хуже. Это ты хотела узнать?

— Алена, — бабушка покачала головой, — ты не слышишь меня. Или не хочешь слышать. Что тебя ждет здесь? Максимум, ты можешь рассчитывать на статус осуждаемой всеми любовницы, которая увела мужика у собственной матери. Да, ты можешь переехать, а он будет навещать тебя, но что будет с ребенком? Пока он маленький, ему будет все равно, согласна, но когда он вырастет? Ты что думаешь, он поблагодарит тебя за то, что ты, его родная сестра, увела отца из его жизни? Он будет ненавидеть тебя всю сознательную жизнь, — бабушка била не просто больно, она ковыряла ножом в открытой, кровоточащей ране, — за то, что ты сделала с его матерью. Ты думаешь, Вика всегда была такой? Неет. ТЫ ее такой сделала!

— Не вешай на меня всех собак, — крикнула я. — Я не виновата, что мать такая сука!

— ТЫ! — бабушка усиленно закивала. — ТЫ отравляешь всем жизнь. ВСЕМ, кто тебя окружает! Но я устала, я устала смотреть на то, как мучается моя дочь, и я не позволю мучить так своего внука! НЕ ПОЗВОЛЮ!

Меня била нервная дрожь, из глаз текли слезы. Она озвучила все мои страхи и нещадно давила меня ими. Как же больно.

— А я, — я постаралась внятно произнести эти слова между всхлипами, — разве я не твоя внучка? Разве я — чужой тебе человек? Ты годами наблюдала за тем, как я общаюсь с мамой и ничего, ничего и никогда не сделала.

— Ты ублюдок, — пожала она плечами, — которого я никогда не хотела. Да и Вика тоже. Дочери была нужна мечта, семья, но она прекрасно бы прожила без тебя и твоего папаши. Ты вообще не должна была появиться на свет, чистая случайность, которая уже испортила несколько жизней. Хочешь испортить еще одну?

— Я никому ничего не сделала, — я задыхалась, я не могла остановиться. У меня истерика, которую я больше не могла сдерживать. Я закричала. — ЧТО Я ВАМ ВСЕМ СДЕЛАЛА? ЧТО?

— ЧТО? — бабушка тоже повысила голос, словно чувствуя, что я уже на грани. — И ты спрашиваешь ЧТО?! Ты родилась. Этого недостаточно?

Как же больно. Я зарыдала. Я не могла сидеть, сползла тихонько по стенке и, уткнувшись лицом в колени, заплакала еще сильнее. За что они так со мной? Зачем? Я бы отдала им все, но мне нужно было лишь немного тепла. Самую капельку тепла и любви. Я не просила много. У других было даже больше. Но я никогда не жаловалась. И не жалела себя. До этого момента.

— З-за что т-ты так cc-о мной? — спросила я. — За что? Я н-не прос-сила м-меня рожать. Не просила…не просила…не просила, — повторяла я снова и снова, раскачиваясь из стороны в сторону и захлебываясь слезами.

Бабушка выдохнула. Она добилась того, чего хотела. За пять минут она сделала то, чего мама не смогла сделать за десять лет. Она сломала и растоптала меня.

— Это уже не важно, — сказала она. — Это уже не исправить, но я не могу позволить тебе и дальше портить нам жизнь. Не ради себя, Ален, а ради внука. Которого я смогу любить и баловать. Я хочу счастья не для себя, в отличие от тебя, а для ребенка, — она встала, налила стакан воды и поставила его рядом со мной. — Уезжай, Ален, ради Христа, уезжай. Забудь все это как страшный сон, и позволь забыть это нам. Позволь нам жить. Не ради меня, матери или Игоря. Хотя бы ради ребенка. Просто уезжай. И все забудется.

Я не могла больше. Я встала на трясущихся ногах и пошла к двери, не прекращая захлебываться слезами. У меня не хватало воздуха даже для дыхания. Хотелось сдохнуть. Лечь куда-нибудь и просто сдохнуть. И никому не будет никакого дело до того, что с тобой и где ты. Самое страшное чувство — быть ненужным. И заставить человека верить в это. Бабушка превратила меня в ходячего мертвеца, в тело без души, сказав всего пару слов. Я думала, что без души наступает пустота. Не верьте этому. Без души больно, ничего не может оставаться пустым. Боль и темнота.

Наташа стояла в подъезде на лестничной клетке между вторым и первым этажом.

— Лёна, что…

Я не слушала ее, пробежала мимо. Не хватало воздуха, я задыхалась. После того дня мне до конца жизни в кошмарах снились бабушкины слова. Все — каждое слово, каждая фраза.

Я не видела, была ли рядом Наташа или нет. Я просто шла, не понимая, куда и зачем. Не видя вокруг ничего. Только когда какая-то машина резко затормозила передо мной и сверкнула в глаза фарами, я отвлеклась.

— Ты идиотка? — крикнул мужик, открыв окно авто. — Совсем ополоумела? Смотри куда идешь, дура.

Вперед вышла подруга, которой я даже не заметила до этого.

— Простите пожалуйста, — произнесла она. — Темно, мы не заметили машину. Извините еще раз.

Мужчина взмахнул рукой и пробормотал что-то о "долбаных наркотиках и распустившейся молодежи".

Ната взяла меня за руку и отвела до ближайшей скамейки. Я шла как сомнамбула, только мысль мелькнула о том, что хорошо, что сейчас ночь. Наташа хотя бы моего лица видеть не будет.

Она посадила меня. Сама уселась рядом. Сжала мою руку.

— Лён, — Наташа обеспокоенно и заботливо на меня посмотрела. — Я все слышала. Я не специально…но…мне жаль, Лён. Правда. Лён, пожалуйста, не думай об этом. Ради Бога, не вини себя. Все, что не делается — все к лучшему, — подруга пыталась до меня достучаться. — Лён…скажи что-нибудь.

Я покачала головой. Я не хотела говорить. Я была даже не уверена, смогу ли сделать это

— Лён, — начала Наташа, — послушай меня внимательно, ладно? — она набрала воздуха в легкие и попробовала до меня достучаться. — Лён, а что если нам правда уехать? Послушай…ты же умираешь здесь. Угасаешь. Я же вижу. Посмотри на себя — ты лишь тень прошлой Алены. Пожалуйста…

Я не смотрела на нее. Мне почти те же самые слова сказала бабушка, а теперь и Ната. Может, правда, уехать? Так далеко, как только возможно. Я могла это сделать, но смогу ли я жить без души? Наполненная болью и горечью?

• Предыдущая
• 21/89
• Следующая