Слоеный торт - Коннолли Дж. Дж. - Страница 11

• Предыдущая
• 11/85
• Следующая

– Вроде да.

– Если ты знаешь историю своего народа, его борьбу и происхождение, то знаешь, кто ты есть в этом мире.

– Разумно.

– Знаешь, у кого это есть? У свирепых ребят из ИРА. «Временная ИРА». Отряд Паркхерста. Все верно, они наломали немало дров. Причем объявили себя военнопленными. Да, в конце концов, все мы пленные. Но если забыть обо всем этом, найти время, чтобы посидеть и просто поговорить с ними, то понимаешь: у них есть знание.

– Могу себе представить этот разговор. Они же считают себя солдатами.

– А они и есть солдаты. Ребята же никого не взрывают ради прикола или потому, что это неплохой источник дохода. Они это делают, потому как верят, что находятся в состоянии войны. Видишь ли, слишком тесное общение с ними может подпортить тебе репутацию и отношения с законом. Власти находят в этом еще один способ наказать парней. Они держат их в полной изоляции. Некоторые недоумки, попавшиеся по мелочи, отбросы общества, ловятся на крючок и принимают правила игры, чтобы извлечь из ситуации хоть какую-то выгоду. Болваны и не подозревают, что законники используют их как лохов. Их подсылают к ирландцам в качестве провокаторов, но те – ребята самостоятельные и могут сами о себе позаботиться. На них где сядешь, там и слезешь. Главное – они держатся вместе.

– Представляю. Они производят впечатление фанатиков.

– В какой-то степени они и есть фанатики, только хладнокровные и расчетливые. И, как ты уже сказал, они солдаты. Но – хочу обратить особое внимание – эти ребята неоднократно прочли книгу по истории Ирландии, берущей начало еще десять тысяч лет назад – очень толстую, надо сказать, книгу, вот такой толщины, – он разводит большой и указательный пальцы на четыре дюйма, – а потом обсуждали ее, некоторые даже писали о ней стихи. Кто-кто, а они знают, откуда родом. Улавливаешь мысль? Знать свои корни – значит видеть цель своей жизни, свое предназначение. Понятно?

– Понятно.

– Я читал ирландскую историю, как и другие исторические книжки, которые удалось достать. Мне нравится. Факты всегда удивительней вымысла. Ведь все происходило на самом деле. Так что пока мои приятели на свободе, пытаясь повысить преступную квалификацию, выясняли, как устроены человеческие мозги, и ночами брали уроки психологии, социологии, теологии и прочей хренологии, я, запертый в тюремной камере, штудировал историческую литературу. Честно говоря, часто ночами я даже благодарил судьбу за то, что получил возможность, лежа под одеялом, почитать книги.

Мы добрались до проезжей части с двумя полосами движения. Морти разошелся.

– Видишь ли, люди полагают, что история учит нас не повторять чужих ошибок, но мы ошибаемся снова и снова, как будто нам это нравится, как будто человеческий род – неудачники по определению. – Он взвешивает свои слова. Улыбается и продолжает. – А может, и нет. Смотри, все великие империи и государства живут в страхе, что соперник возьмет над ними верх прежде, чем они сами успеют это с ним сделать. И все повторяется по кругу. Я понял одну важную вещь: чужие мысли не поддаются изучению и предсказанию, и, как только ты напишешь по ним учебник, их обладатели пойдут и выкинут такое, что все теории о мотивах, причинах и следствиях их поведения пойдут прахом. Вот, например, Гитлер или Александр Великий. Да возьми любого. Разве можно предугадать, что они сделают в следующую минуту?

– Твоя правда.

Интересно, Морти таким образом хочет предостеречь меня перед встречей с Джимми Прайсом или же он просто сотрясает воздух?

– Ты любишь историю своих предков. Да, Морт?

– Еще как, мать ее. Самое смешное, что в школе я ее просто ненавидел. Я даже мог бы поучаствовать в какой-нибудь телевикторине. Только запомни слова об уме, мыслях и честности. Они передавались из поколения в поколение. И теперь я передаю их тебе.

– Спасибо, Морт.

Мы съезжаем с проезжей части на узкую дорогу, по обеим сторонам которой густо растут деревья. Морт следует указаниям, написанным на оборотной стороне пачки из-под сигарет. Проехав еще десять минут, останавливаемся на перекрестке.

– Отличная инструкция. Где-то здесь должен быть указатель.

Я замечаю его.

– Вон там.

Крохотная деревянная табличка с надписью «Амбар у Пепи» указывает на еще более узкую дорожку, расположенную между двумя ветвями перекрестка. Не зная о ее существовании, заметить ее просто невозможно. Я смотрю на часы. Ровно час тридцать. Мы проезжаем по дорожке еще пару сотен ярдов вдоль аллеи. Макушки деревьев смыкаются и загораживают свет. Все очень красиво и одновременно жутковато, как будто мы попали в детскую сказку. Когда подъезжаем к месту, картина резко меняется. В конце аллеи деревьев мы круто сворачиваем и внезапно оказываемся на гравийном покрытии напротив массивного загородного дома, который едва ли можно назвать амбаром. Двухэтажное сооружение, наверное, уже отпраздновало свой трехсотый день рождения. Перед ним великолепно подстриженная лужайка, вся утыканная статуями. Тут вам и Давид, и безрукая Венера Милосская. Аккуратно подстриженная зеленая изгородь высотой около трех футов. Когда дом только построили, хозяева, наверное, называли его «особняк». Это образец унылой классики с громадными колоннами по обеим сторонам двустворчатых дверей. Парень в темно-зеленой с золотом ливрее открывает дверь «ауди». Морти дает ему ключи, и тот отгоняет тачку на стоянку с глаз долой.

– Запомни, он будет тебя проверять, может даже надавить. Сохраняй спокойствие, не огрызайся. Помни про три глаза, – говорит Морти, и мы входим в дом.

Внутри «Амбар у Пепи» – нечто особенное. Старинный интерьер сочетается с совершенно новой отделкой. Полы выложены белыми мраморными плитами. На стенах мозаика с изображением схватки между римскими божествами и силами природы. Дубовые поддерживающие опоры. На верхнем уровне расположена приемная. Три ступеньки вниз – и попадаешь на основной этаж, где находится ресторан. Еще ниже пристроена оранжерея. За ней вокруг фонтана разбит сад. В каждом углу зала высажены громадные растения высотой почти с двухэтажный дом. В дополнение ко всей этой роскоши по лужайке лениво бродят павлины и белые голуби. Очевидно, особняк построен на небольшом холме, потому что передняя располагается выше, чем основной этаж. Внутри тоже есть фонтан, прямо у задней стены. Вода медленно и тихо струится по уступам, что усиливает атмосферу спокойствия. На дне замерла рыбка. Это дорогущий зеркальный карп. Он нежится в прозрачной воде, словно знает, что ему никогда не угодить на сковородку.

Еще полчаса назад мы сидели в машине в занюханном Хакни. Теперь же вот-вот сядем за стол в заведении, которое просто сияет богатством. Там тридцать столиков, и ни одного свободного. Чтобы найти себе место, нужно быть бойскаутом. Официанты как будто только что сошли с обложек глянцевых журналов. Высокие, красивые, с точеными лицами и фигурами. В белоснежных фартуках длиной до лодыжек, они бесшумно передвигаются по мраморному покрытию. И море цветов. Они повсюду. Мастерски составленные букеты стоят в хрустальных вазах, стоимость которых составляет не меньше двух, а то и трех сотен за штуку. Уж я-то знаю. Вентиляторы на потолке спокойно вращаются на средней скорости. Здесь нет суеты. Все чинно и выдержанно.

У гардероба миловидная девушка забирает наши куртки и телефоны. Все посетители одеты неформально. Так выглядят богачи на отдыхе. Причем это получается у них как-то само по себе. Обязательно «Ральф», вельветовые брюки и парусиновые туфли «Тимберленд» на толстой подошве, «Барберри» и «Малберри». И мужчины, и женщины примерно в одинаковой одежде, разве что у дамочек на шеях повязаны шелковые платки от Гуччи, Гермеса или Шанель. Все пропитано атмосферой спокойствия и непринужденности. Морти сообщает дворецкому, что нас ожидает мистер Прайс, и тот через главный зал отводит нас в небольшую оранжерею, посреди которой на шесть или семь персон накрыт большой стол. Сквозь стекло светит весеннее солнце. На улице цветут вишневые деревья.

• Предыдущая
• 11/85
• Следующая