Забытое дело - Коннелли Майкл - Страница 2

• Предыдущая
• 2/74
• Следующая

– Договорились.

– Тогда мы сработаемся.

Босх понял, что разговор закончен, и встал. К его удивлению, шеф тоже поднялся и протянул руку. Поняв жест как приглашение к рукопожатию, Босх протянул свою. Шеф положил что-то ему на ладонь. Гарри опустил глаза – золотой полицейский жетон. С его старым номером. Оказывается, его никому не отдали. Босх едва не улыбнулся.

– Носите с достоинством и гордостью, – сказал шеф.

– Да.

Вот теперь настал момент пожать друг другу руки. Только шеф при этом не улыбался.

– Хор забытых голосов, – сказал он.

– Извините, сэр?

– Так мне это представляется, когда я думаю о делах, хранящихся в отделе нераскрытых преступлений. Наш величайший позор. Каждое дело – голос. Каждое – камень, брошенный в воду. Круги идут и идут, через время, через людей. Через семьи, друзей, соседей. Можем ли мы называть себя городом, когда вокруг столько кругов, столько забытых нами голосов?

Босх отпустил его руку и ничего не сказал. Ответа на этот вопрос просто не было.

– Придя в департамент, я изменил название отдела. Его называли отделом забытых дел. Теперь он называется отделом заново открытых дел.

– Понимаю.

– Тогда идите и работайте. Займитесь ими и докопайтесь до истины. Такова ваша задача. Вы это умеете. Поэтому мы и нуждаемся в вас. Поэтому вы здесь. Поэтому я и даю вам шанс и беру на себя ответственность. Покажите всем, что мы ничего не забываем. Покажите всем, что в Лос-Анджелесе нет забытых дел.

– Да, сэр.

Он вышел, а начальник полиции так и остался стоять, будто вслушиваясь в те, несмолкающие, голоса. Босх и сам слышал их. Сейчас он подумал, что, пожалуй, впервые за все время по-настоящему понял человека, стоящего над ним, на самом верху. В армии говорят, что, идя в бой, ты должен быть готов не только драться, но и, если потребуется, умереть за тех, кто послал тебя туда. В сумрачных джунглях Вьетнама Босх никогда не чувствовал этого. Там он был одиночкой, дрался только за себя, только ради того, чтобы остаться в живых. Позднее, работая в полиции, Босх чувствовал то же самое, а иногда ему даже казалось, что он дерется вопреки тем, кто сидит наверху.

Может, теперь что-то изменится.

В коридоре Босх поймал себя на том, что нажимает на кнопку вызова лифта сильнее обычного, и понял, что это из-за волнения, из-за бурлящей в нем энергии. Хор забытых голосов. Похоже, начальник полиции знал, о чем поют эти голоса. Сам Босх знал это давно. Их песню он слышал едва ли не всю свою жизнь.

Босх спустился на лифте всего на один пролет, с шестого на пятый этаж. Здешняя территория тоже была ему в новинку. Когда-то пятый этаж находился целиком в ведении гражданских. Здесь размещались административные офисы нижнего и среднего звена, большую часть сотрудников которых составляли штатские: аналитики, бухгалтеры и прочие бумагомаратели. Те, кто не принимал присягу. Прежде у Гарри никогда не возникало необходимости появляться здесь. Он и не появлялся.

Какие-либо указатели, которые могли бы послужить ориентиром в лабиринте коридоров, отсутствовали. Бывают такие этажи, где каждый, выходя из лифта, уже точно знает, куда именно идти. Босх не принадлежал к числу этих счастливых людей. Своим расположением коридоры напоминали букву «Н», и он дважды ошибся, прежде чем отыскал дверь с номером 503. Больше на двери ничего не было. Прежде чем войти, Босх постоял, раздумывая над тем, чем предстоит заниматься и что его ждет. Он знал, что все делает правильно. На мгновение ему даже показалось, что из-за двери доносятся те самые голоса. Все восемь тысяч.

Киз Райдер сидела на столе со стаканчиком дымящегося кофе. Стол выглядел так, как выглядят обычно столы в приемных, но Босх, уже не раз звонивший сюда, знал – приемной на этаже нет. Департамент просто не мог позволить себе такую роскошь. Райдер подняла руку, посмотрела на часы и покачала головой.

– Мы вроде бы договаривались на восемь. Так-то собираешься работать, напарник? Приходить когда захочется, да?

Босх тоже посмотрел на часы. Они показывали пять минут девятого. Он перевел взгляд на Киз и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

– Теперь наше место здесь.

Райдер была невысокого роста и носила на себе пару лишних фунтов. В коротких волосах уже мелькала седина. Кожа у нее была необыкновенно черная, отчего улыбка казалась еще ослепительнее. Кизмин слезла со стола и протянула Босху второй стаканчик, прятавшийся прежде за ее спиной.

– Посмотрим, так ли все сделала.

Босх сделал глоток и одобрительно кивнул:

– Все правильно, черный. Мне и напарники больше черные нравятся.

– Насмешил. Надо записать.

Она провела его в казавшийся пустым офис. Помещение было большое, даже принимая во внимание то, что в нем работали девять следователей – четыре группы и начальник отдела. Стены покрашены бледно-голубой краской того оттенка, который Босх часто видел на мониторах компьютеров. На полу – серое покрытие. Окна отсутствовали. В тех местах, где они могли бы быть, красовались взятые в аккуратные рамочки фотографии с мест преступлений прошлых лет и доска объявлений. Босх знал, что, делая черно-белые снимки, фотографы нередко отступают от клинической точности и простоты в пользу присущего им в разной степени профессионального артистизма. Упор часто делался на настроение и тени, в которых терялись немаловажные детали. Райдер как будто почувствовала, что он рассматривает фотографии.

– Говорят, снимки для офиса отбирал писатель, Джеймс Эллрой. Он же и рамочками занимался.

Обогнув перегородку, делившую помещение надвое, Кизмин показала ему закуток с двумя серыми металлическими столами, стоявшими впритык, так что детективы волей-неволей сидели лицом друг к другу.

Киз поставила стаканчик на свой стол, на котором уже высилась стопка папок. Там же стояла кофейная чашка, битком набитая карандашами и ручками, и рамка, повернутая таким образом, чтобы фотография в ней оставалась не видна. Рядом гудел включенный ноутбук. Райдер перешла на новое место неделей раньше, пока Босх проходил медицинское обследование и заполнял бумаги, необходимые для возвращения на работу.

Второй стол, чистый и пустой, ждал его. Гарри сел на стул и поставил стаканчик. Рот сам растягивался в улыбку, и ему с трудом удавалось сохранять серьезный вид.

– С возвращением, Рой, – сказала Киз.

Босх не выдержал и улыбнулся, подумав, как приятно, когда тебя снова называют Роем. Многие из детективов отдела убийств помнили и соблюдали эту традицию. Много лет назад в голливудском отделе департамента работал человек по имени Рассел Кастер. Профессионал до мозга костей, через руки которого прошли десятки начинающих. В 1990-м Кастера убили в банальной перестрелке, когда он возвращался после смены домой. Но традиция называть друг друга Рой – независимо от настоящего имени – так и осталась. Почему Рой – этого уже никто толком не помнил. Одни утверждали, что так звали напарника Кастера, которому очень нравился Рой Экафф.[2] Другие утверждали, что Кастеру нравилось, когда коп действует в манере Роя Роджерса,[3] парня в белой шляпе, всегда готового прийти на помощь и восстановить справедливость. Впрочем, это уже не имело значения. Босх просто считал честью для себя зваться Роем.

Он сел. Стул оказался старый, сиденье комковатое, так что боль в спине была гарантирована. Босх надеялся, что просиживать штаны не придется. Всю свою карьеру ему пришлось жить под девизом: «Не просиживай штаны – стучи в двери». Вряд ли за время его отсутствия это правило изменилось.

– Где все?

– Завтракают. Совсем забыла. На прошлой неделе мне сказали, что по понедельникам все обычно приходят пораньше и встречаются за завтраком. Ходят в «Пасифик». Вспомнила только сегодня, когда пришла и никого не застала. Ничего, скоро вернутся.

Вагон-ресторан «Пасифик» давно пользовался популярностью у высших чинов полицейского управления Лос-Анджелеса и детективов отдела убийств и ограблений. Босх знал не только это, но и кое-что еще.

• Предыдущая
• 2/74
• Следующая