Паразиты. Тайный мир - Циммер Карл - Страница 34

 Возможно, именно «Чужой» сделал Голливуд надежным пристанищем для паразитов, но концептуальная проработка идеи была сделана четырьмя годами раньше при съемке низкобюджетного, оставшегося практически незамеченным фильма Дэвида Кроненберга «Судороги». Действие фильма происходит в идеальном доме для богатых — «Звезном острове», построенном неподалеку от Монреаля. «Плывите по жизни в тишине и уюте»—такой слоган произносит завораживающий женский голос в рекламном ролике. Но тишина и уют этого изолированного мирка рушатся из-за хитроумного паразита — творения некоего доктора Хоббса. Когда-то доктор Хоббс пытался создать паразитов, которые могли бы играть в человеческом организме роль органов-трансплантов. К примеру, речь шла о паразите, которого можно было бы подключить к системе кровообращения, где он играл бы роль почки и фильтровал кровь, забирая небольшое ее количество, чтобы не умереть с голода. Но, кроме явных, у доктора Хоббса были и тайные планы. Он считал, что человек—животное, которое слишком много размышляет, и хотел превратить мир в один большой бордель. Для этой цели он создал существо, одновременно играющее роль афродизиака и венерической болезни: паразита, который делает своего хозяина сексуально ненасытным и передается во время полового акта.

 Он имплантирует это существо молодой жительнице «Звездного острова», с которой у него был роман. После этого она начинает спать с кем попало и передает паразита еще нескольким обитателям чудесного дома. Паразит — волосатый червь размером со ступню младенца — живет в кишках и переползает изо рта в рот при поцелуе. Он превращает людей в сексуальных монстров, которые набрасываются друг на друга где угодно — в квартирах, прачечных, лифтах. Поднимается волна насилий, инцестов и других извращений.

 Врач «Звездного острова» большую часть фильма пытается остановить распространение паразита. В какой-то момент ему пришлось застрелить мужчину, который напал на его помощницу (и подружку), и они оба скрываются в подвале. Там медсестра рассказывает доктору, что прошлой ночью ей приснился сон, в котором она занималась любовью с каким-то стариком, и старик рассказал ей, что все в мире эротично и сексуально, «что болезнь—это любовь двух существ разного вида друг к другу». После этого она пытается поцеловать доктора, а во рту у нее притаился готовый к рывку паразит. Доктор сбивает ее с ног и убегает. Он пытается выбраться из здания, но орды зараженных жильцов окружают его и загоняют в бассейн. Его подружка тоже там, и ей наконец удается даровать ему фатальный поцелуй. В ту же ночь все обитатели дома уезжают с острова, чтобы распространить паразита, а с ним и хаос по всему городу.

 Я смотрел подобные фильмы и поражался, как легко перевести биологическую реальность на язык киношного хоррора. Существо из «Чужого» не удивляет энтомологов, знакомых с жизнью ос-паразитов. Хайнлайн, конечно, мог и не знать, что паразиты способны контролировать поведение хозяев, но ухватил самую суть проблемы. Может показаться нелепым, что паразиты в «Судорогах» для своего распространения заставляют людей заниматься сексом, но это не более нелепо, чем многое из того, что делают в реальной жизни настоящие паразиты. Так, описанный мною грибок — тот, что заражает мух и заставляет их по вечерам взбираться на травинки, — использует еще один трюк, способствующий распространению спор. Он превращает труп своего хозяина в сексуальный магнит. Что-то в этой дохлой мухе—явно привнесенное паразитом—делает ее неотразимой для незараженных самцов. Они без конца пытаются спариться с трупом, предпочитая его живым партнершам. Соприкасаясь с телом погибшей мухи, они и сами покрываются спорами, а когда умирают, тоже становятся неотразимыми. Будет ли снят фильм на этот сюжет?

 Конечно, эти паразиты — больше чем просто паразиты. В «Судорогах» Кроненберг использует их, чтобы продемонстрировать сексуальное напряжение, спрятанное под обыденностью современной жизни. В «Факультете» паразиты символизируют отупляющий конформизм школы, которому способны противостоять только аутсайдеры. А в «Кукловодах», написанных в мак- картистские пятидесятые, паразиты представляют коммунизм: он скрывается в обычных с виду людях, распространяется незаметно по Соединенным Штатам, и его необходимо уничтожать любыми средствами. В какой-то момент рассказчик говорит: «Интересно, почему титаны [так он называет инопланетян] не напали сначала на Россию; сталинизм им прекрасно бы подошел. С другой стороны, может, они так и сделали. С третьей стороны, какая разница; там, за железным занавесом, паразиты давно захватили власть над сознанием людей и управляют ими уже три поколения».

 Тем не менее во всех этих произведениях есть кое-что общее: их авторы играют на всеобщем, глубоко угнездившемся страхе перед паразитами. Это новый страх, поэтому он так интересен. Было время, когда на паразитов смотрели с презрением, когда они олицетворяли собой нежелательные, слабые элементы общества, стоящие на пути прогресса. Теперь паразиты из слабых стали сильными, а презрение сменилось страхом. Психиатры говорят даже о болезненном состоянии, которое они называют воображаемым паразитозом — страхом подхватить паразитов. Старые метафоры о паразитах — те, которыми пользовались люди вроде Гитлера и Друммонда, — замечательно точны в биологических подробностях. И, судя по таким фильмам, как «Чужой» и «Факультет», новые точны не менее. Причем это не только страх быть убитым; это страх потерять контроль над собственным телом и нежелание подчиняться чужим командам, служить чьим-то неведомым целям. Это страх превратиться в мучного жучка под командой какого-то там червя-трематоды.

 Ужас перед паразитами коренится в том, как человек в наше время воспринимает окружающий мир. До XIX в. западные мыслители считали человека отличным от остальных живых существ, созданным Богом в первую неделю творения и наделенным божественной душой. Когда ученые сравнили тело человека с телом человекообразной обезьяны и выяснили, что различия очень невелики, сохранять уверенность в нашей исключительности стало труднее. И тогда Дарвин объяснил причину: люди и обезьяны, как и все живые существа на Земле, связаны общим происхождением. Потом XX в. углубил и расширил эти представления, перейдя от костей и органов к клеткам и протеинам. Наша ДНК почти не отличается от ДНК шимпанзе. И, подобно шимпанзе, черепахе или миноге, мы обладаем мозгом, который состоит из нейронов, обменивающихся электрическими сигналами, и путешествующих нейротрансмиттеров. При определенном взгляде эти открытия достаточно утешительны: мы плоть от плоти этой планеты, так же как дуб или коралловый риф, и нам следует научиться лучше ладить с остальными представителями живой природы.

 Но стоит взглянуть на эти открытия под другим углом, и они порождают в душе неизбывный ужас. Коперник изъял Землю из центра Вселенной, и теперь мы должны смириться с тем, что живем на покрытой водой крошечной крупинке в бескрайней пустоте. Биологи, подобные Дарвину, тоже сделали нечто подобное: сняли человека с пьедестала, лишили привилегированного места в живой природе — в общем сыграли в биологии роль Коперника. Но на самом деле мы по-прежнему считаем себя выше других животных, хотя и знаем, что тоже состоим из клеток, которые работают вместе и синхронизируются не ангельской силой, а химическими сигналами. Если какой-то организм — к примеру, паразит, — может контролировать эти сигналы, значит, он сможет контролировать и нас. Паразиты смотрят на человека холодно и оценивающе: а не сгодится ли это двуногое существо в пищу или, может быть, в качестве транспортного средства. Когда на экране киношный паразит вырывается из груди актера, он до основания разрушает наши представления о себе как о чем-то большем, чем просто очень умное животное. Это прорывается к нам сама природа, вселяя ужас в наши сердца.