Ключик к мечте - Неволина Екатерина Александровна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/21
• Следующая

Я люблю сладкое, но сегодня шоколадный кекс не лезет в горло, вызывая сухой бисквитный кашель, и я крошу десерт по тарелке. Неужели я становлюсь такой же, как Мила? Что угодно, только не это!

— С тобой все в порядке? — Макс обеспокоенно заглядывает мне в глаза.

В этом он весь. Другой бы стукнул покрепче по спине, чтобы помочь проглотить колючие крошки, этот будет ждать от меня ответа.

Кофе отдает горечью. Горечью разрушенной мечты. Целый год ожидания и надежд — и надо же, коту под хвост. Мне горько и обидно.

— Эль?..

— Да, Эль. Уже не первый год Эль! — Я отодвинула чашку так, что недопитый кофе выплеснулся на столик. — Помнишь, ты говорил, что мы не подходим друг другу?.. Так вот, ты был совершенно прав, — жестко заканчиваю я.

Наша несовместимость написана на хмуром сентябрьском небе, в спиральных разводах капучино, налитого в мою чашку, она везде — куда только не посмотри!

— Эль, ты шутишь?! Я же люблю тебя!

— Твои проблемы!

Я выскочила на улицу, даже не потрудившись надеть на себя куртку. В глазах стояли слезы. Злые упрямые слезы.

— Эль, вернись! Ты нужна мне!

В этом весь Макс.

Я бежала, маневрируя среди прохожих — в центре по вечерам всегда околачивается уйма народа, — не обращая внимания на возмущенные вопли тех, кого я задевала плечом. Темно-серый мир перед глазами был моим миром. Вернее, другого у меня не было, значит, приходится выживать в этом. Со Страной чудес ничего не вышло.

Я вернулась домой. На часах — половина девятого. Мама, как всегда, занята чтением. Папы нет. Все идет своим чередом, ни на миллиметр не сходя с привычных рельсов.

— Эля, ты вернулась? Все нормально? — спросила мама, не отрывая взгляда от книжной страницы. — Как с Максимом встретились?

— Отлично. Очень хорошо встретилась, — ответила я, проходя к себе.

Комната будто опустела без Милы.

Странно, но мне уже не хватает ее присутствия. Словно вдруг в комнате образовалась зловещая черная дыра.

Я открыла сумку и достала тетрадь по алгебре. Что там задали на завтра? У меня появилась странная привычка делать домашние задания. Наверное, от скуки. Задание, как назло, оказалось очень легким. Мне хотелось чего-нибудь потруднее — того, что потребовало бы от меня сосредоточенности и полностью загрузило мои мозги, отключив их от всяких внешних факторов. Увы, не получилось. Уравнения решались словно сами собой. Интересно было бы составить неравенство собственной жизни.

Я наклонилась над тетрадью так, что жесткие густые пряди волос полностью закрыли лицо, словно отгородилась от всего мира.

Если даже кому-то в школе кажется, что я стала другой, на самом-то деле я осталась прежней, и проклятое ощущение ненужности и одиночества свербит во лбу, зажигает на скулах лихорадочный больной румянец. Это красивым позволена роскошь быть самими собой, мне приходится все время доказывать свое право на место под солнцем, в сотый раз доказывать и доказывать уже набившую оскомину теорему: я ничем не хуже, я даже лучше других. И я докажу — столько раз, сколько потребуется. У меня под ногами разверзлась пропасть. Ну, ничего, выстою и построю себе новую мечту. Я сильная.

Мы с тетей Викой выехали в Калининград утром. Папин шофер (у самого папы — какая неожиданность — не нашлось времени) отвез нас в аэропорт, и уже через несколько часов были на месте.

Здесь было теплее, чем в Москве, как-то прозрачнее и мягче.

В аэропорту тетя договорилась о такси, и мы сели в вишневую машину.

Глядя в окно на красно-золотые деревья, росшие шатром по обочинам дороги, я почувствовала, что, наконец, не думаю ни о чем. Мысли больше не кружили надо мной зловещими воронами. Ужасный разговор с сестрой, улыбка Макса — все осталось в прошлом, где-то в другой, уже почти позабытой жизни.

Все будет хорошо. Балтийский целебный воздух наполнит мои легкие, а ветра унесут прочь все печали.

— Вот и Куршская коса, скоро будем, — сообщил шофер.

Теперь нам не мешали попутные машины, обогнать которые по узкой (полоса в одну сторону, полоса в другую) дороге было затруднительно, и шофер прибавил газу.

Мы мчались по шоссе, и я пожалела, что с моей стороны закрыто окно, так захотелось прямо сейчас вдохнуть этого наверняка сладкого, как нектар, воздуха, почувствовать ласковое прикосновение ветра к щеке.

Мимо пролетали прекрасные сосны, и солнце золотило их стволы необычайного тепло-красноватого цвета. «Как быстро. Так и кажется, что сейчас взлетим», — подумала я.

Мы входили в поворот, когда я поняла: что-то не так. Водитель не сбросил скорость, и машину слегка занесло, примерно как в гонках «Формулы-1», но я, конечно, не беспокоилась, считая, что он справится с ситуацией. И напрасно.

Машина вильнула, колеса задели обочину, и нас повело, закружило юлой через встречную полосу и швырнуло на обочину.

Кажется, я только успела тихо сказать: «Мама». Тетя молчала. Почему-то я заметила ее вмиг помертвевшее, белее простыни, лицо и зажатые в руке деньги, которые она приготовила для оплаты. Все произошло в долю мгновения, потому что дальше я увидела приближающиеся деревья и успела совершенно спокойно, вполне буднично подумать: «Вот и все».

Нас сильно тряхнуло. Машина натужно заскрипела и… остановилась.

Мы живы.

С лица тети Вики не сходило совершенно ошалелое выражение. Меж тем водитель нажал газ и стал выводить машину с обочины. Колеса завязли в грунте, поэтому удалось это не с первой попытки, но вот он выбрался, и машина поехала дальше.

— Как, испугались? — спросил мужчина.

И тут тетю наконец-то прорвало.

— Останови! Немедленно останови, убийца! — закричала она, трясясь мелкой дрожью.

В ее голосе звучала нарастающая истерика. Машина резко остановилась. Мы вылезли. Шофер молча вытащил наши чемоданы и поставил их на дорогу.

— Вам еще далеко, — предупредил он.

На дверце с его стороны осталась вмятина. «Наверное, от ветки», — мимоходом подумала я.

— Никуда мы с тобой не поедем! Убирайся! — заявила тетя. Всегда безупречно вежливая и спокойная, говорящая «вы» даже грузчикам, она вдруг перешла на «ты».

Я осторожно вытащила из ее все еще белых пальцев деньги и отдала водителю. Он взял их и, не говоря больше ни слова, сел в машину.

Мы остались с чемоданами на дороге, и тут я заметила, что сломала на указательном пальце ноготь. Всего-навсего ноготь, а в остальном — никаких повреждений. Надо бы запомнить сегодняшнюю дату. Наверное, это наш персональный день везения.

«Все в порядке. Я люблю вас», — отправила я эсэмэску домой и тут же получила ответ: «Ну молодец, мы все тебя тоже любим, Милочка». От дежурного маминого ответа стало, пожалуй, легче: хорошо, что она ничего не поняла. Хорошо, что у них все в порядке.

Мы с тетей просидели на чемоданах, наверное, часа полтора, прежде чем нас забрал проезжавший мимо автобус. Несколько раз до этого перед нами, предлагая подвезти, останавливались машины, но тетя была категорична: она лучше прямиком пойдет на плаху, чем сядет в один из этих самодвижущихся гробов.

Я уже думала, что у нас будут проблемы, однако к автобусу она почему-то отнеслась лояльнее, и мы, наконец, добрались до отеля.

Отель оказался небольшим, но очень аккуратненьким и уютным, в немецком стиле. Добротный, простой и вместе с тем милый. Палисадник, усаженный цветами (сейчас там цвели то ли пионы, то ли георгины — в общем, что-то многолепестковое, яркое), черепичная крыша, белые стены, перечеркнутые крест-накрест темными балками…

Внутри — так же чисто и просто.

— Добрый день, — приветствовала нас девушка с ресепшен. — Хорошо добрались?

Тетя хмыкнула и молча протянула наши документы. Вскоре мы уже поднялись в номер.

Затем тетя осталась разбирать вещи, а я, накинув на плечи палантин — день выдался ветреный, — вышла на улицу.

Куршская коса похожа на стрелу: узкая полоска суши, а по обе стороны — вода. Пройти всю ее поперек можно меньше чем за полчаса. С одной стороны — залив, с другой — море. Когда я еще перед отъездом из Москвы рассматривала карту, то не могла поверить, что подобное может быть. А теперь собственными глазами убедилась: бывает!

• Предыдущая
• 20/21
• Следующая