Сказки серой эльфийки (СИ) - Кучеренко Владимир Александрович - Страница 16

— Первый — тот же петух, только весом несколько пудов и хвост куцый, а второй — почти тот же волк, только размером поменьше.

— А почему поменьше?

— Чтобы в страуса поместиться, — сказал это Кошэль Бессмертный, побыл немного произнес заклинание левитации и улетел восвояси.

Пришло время — Ив-царевич благословился у матери, отправился по смерть Коша Бессмертного. Идет дорогой, много время не пивал, не едал, хочет есть до смерти и думает: "Кто бы на это время попался!" Вдруг — скунсенок; богатырь захотел его убить (не для того, чтобы насытится, а дабы отомстить за неприятные моменты случившиеся в детстве при общении с этими животными). Но выскакивает из норы скунсиха и говорит:

— Не тронь моего детища; я тебе пригожусь.

— Быть так!

Ив-царевич отпустил скунса; идет дальше, видит колибри. "Постой, — думает, — здесь я закушу"! Птаха эта хоть и мелкая, но гному за голубя сойдет. Зарядил лук, хочет стрелять; колибри и говорит:

— Не тронь меня; я тебе пригожусь.

Ив-царевич подумал и отпустил колибри. Идет дальше, доходит до моря, остановился на берегу. В это время вдруг взметался восьминожек и выпал на берег; он его схватил, есть хочет смертно — думает: "Вот теперь поем!"

Неоткуда взялся огромный спрут и говорит:

— Не тронь, Ив-царевич, моего детища; я тебе пригожусь.

Он детку аргонавта и отпустил.

Как пройти море? Сидит на берегу да думает; восьминог ровно знал его думу, лег поперек моря и под мост замаскировался. Ив-царевич прошел по нему; доходит до дуба, где была смерть Кошэля Бессмертного, достал ящик, отворил — страус выскочил и побежал. Где тут удержать страуса! Да только куда он с острова то денется? Побегал-побегал да и нарвался на кулак богатырский.

Распотрошил гном петуха многопудового, а оттуда койот. Да только не дурак тот волк вмиг сообразил, что по воде спасаться нужно. Прыгнул в море и поплыл. Пока Ив-царевич снова докликался головоногого моллюска, да пока тот мостом сделался, койот переправился на метерик.

Испугался Ив-царевич, что упустил волка, призадумался, а скунс, которого не убил он, тут, как тут и кинулся за койотом. Догнал, хвост поднял и сшиб струей смердящей бедное животное. Обрадовался Ив-царевич, схватил обалделого койота, распорол его и как-то оробел: коршун вспорхнул и полетел. Он пострелял, пострелял — мимо (не эльф все-таки)! Задумался опять. Неоткуда взялась птичка колибри и молвит:

— Ты пожалел меня, помогу и я тебе.

— Как же, птаха неразумная, с таким огромным справишься? — удивился гном.

— На то не твоя забота, — ответила крошка и погналась за коршуном. Подлетела незаметно и резко выпорхнула пред его головой. Хищник испугался и помер от разрыва сердца, упал на земь.

Царевич обрадовался, достал яйцо; пошел, доходит до моря, стал мыть яичко, да и обронил в воду. Как достать из моря? Безмерна глубь! Закручинился опять. Вдруг море встрепенулось — и снова показался восьминог.

— Задолбал ты меня, гном. Видно правду молвят рыбы, что с вашим жадным народцем лучше не связываться.

— Прости великодушно, паук морской. Сослужи, пожалуйста, службу в последний раз.

Вздохнуло чудо беспозвоночное, но принесло ему яйцо.

Ив-царевич отправился к матери; приходит, поздоровались, и она его опять спрятала.

В то время прилетел Кошэль Бессмертный и говорит:

— Фу-фу! Стука молота слыхом не слыхать, кузни видом не видать, а здесь гномами несет!

— Что ты, Кош? У меня никого нет, — снов сказала кривду мать Ива-царевича.

Кош опять и говорит:

— Ой, я что-то занемог!

А Ив-царевич пожимал яичко; Коша Бессмертного от того коробило. Наконец Ив-царевич вышел, кажет яйцо и говорит:

— Вот, Кошэль Бессмертный, твоя смерть!

Тот на коленки против него и говорит:

— Не бей меня, Ив-царевич, станем жить дружно; нам весь мир будет покорен.

Ив-царевич не обольстился его словами, раздавил яичко, Кош Бессмертный опечалился, упал на пол покорячился, попаясничал, погримасничал и сдох.

Взял Ив-царевич в доме с матерью, что было нужно (гномы никогда не упустят возможности поживиться) и пошли на родиму сторону, волоча мешки неподъемные. По пути зашли за купеческой дочерью, к которой Ив-царевич заходил вперед, взяли и ее с собой. Пошли дальше, доходят до горы, где братья ждут. Девица говорит:

— Ив-царевич! Воротись ко мне в дом; я забыла подвенечное платье, брильянтовый перстень и нешитые башмаки.

Такой куш гномы оставить не могли. Ив вернулся, а мать и купеческу дочь, с коей они условились дома обвенчаться передал братьям. Те приняли их, да взяли вход в туннель и засыпали, чтобы Иву-царевичу нельзя было выбаться. Мать и девицу как-то угрозами уговорили, чтобы дома про младшего не сказывали. Прибыли в свое царство; отец обрадовался детям и жене, только печалился об одном Иве-царевиче.

А Ив-царевич воротился в дом своей невесты, взял обручальный перстень, подвенечное платье и нешитые башмаки; приходит на гору, метнул с руки на руку перстень. Явилось двенадцать молодцов, спрашивают:

— Что прикажете?

— Перенесите меня вот с этой горы.

Молодцы тотчас его спустили. Ив-царевич надел перстень — их не стало. Пошел в свое царство, приходит в тот город, где жил его отец и братья, остановился у знакомой человеческой старушки и спрашивает:

— Что, бабушка, нового в царстве?

— Да чего, дитятко! Вот наша царица была в плену у Коша Бессмертного; ее искали три сына, двое нашли и воротились, а третьего, Ива-царевича, нет, и не знат, где. Царь кручинится об нем. А эти царевичи с матерью привезли какую-то купеческу дочь, большак жениться на ней хочет, да она посылает наперед куда-то за обручальным перстнем или велит сделать такое же кольцо, какое ей надо. Глашатаи уж кличут клич, чтобы выискать на подвиг богатыря, али мастера-умельца, да никто не выискивается.

— Ступай, бабушка, скажи царю, что ты сделаешь; а я пособлю, — говорит Ив-царевич.

Старуха в кою пору скрутилась, побежала к царю и говорит:

— Ваше царско величество! Обручальный перстень я сделаю.

— Сделай, сделай, бабушка! Мы таким людям рады, — говорит царь, — а если не сделаешь, то голову на плаху.

Старуха перепугалась, пришла домой, заставляет Ива-царевича делать перстень, а Ив-царевич спит, мало думает; перстень готов. Он шутит над старухой, а старуха трясется вся, плачет, ругат его:

— Вот ты, гад, — говорит, — сам-то в стороне, а меня, дуру, подвел под смерть. Говорили мне люди добрые, не связывайся с гномами. Проходимец на проходимце.

Плакала-плакала старуха и уснула. Ив-царевич встал поутру рано, будит старуху:

— Вставай, бабушка, да ступай понеси перстень, да смотри: больше одного червонца за него не бери. Если спросят, кто сделал перстень, скажи: сама; на меня не сказывай!

Старуха обрадовалась, снесла перстень; невесте понравился:

— Такой, — говорит, — и надо!

Вынесла ей полно блюдо золота; она взяла один только червонец, попробовала на оставшийся зуб, что не подделка (с гномами все ж имеет дело). Царь говорит:

— Что, бабушка, мало берешь?

— На что мне много-то, ваше царско величество! После понадобятся — ты же мне дашь, — пробаяла это старуха и ушла.

Прошло там сколько время — вести носятся, что невеста посылает жениха за подвенечным платьем или велит сшить такое же, како ей надо. Старуха и тут успела (Ив-царевич помог), снесла подвенечное платье. После снесла нешитые башмаки, а червонцев брала по одному и сказывала: эти вещи сама делает. Слышат гномы, что у царя в такой-то день свадьба; дождались и того дня. А Ив-царевич старухе заказал:

— Смотри, бабушка, как невесту привезут под венец, ты скажи мне.

Старуха время не пропустила. Ив-царевич тотчас оделся в царское платье, выходит:

— Вот, бабушка, я какой!

Старуха в ноги ему.

— Батюшка, прости, я тебя ругала!

— Бог простит. А за то, что помогала мне, награжу тебя царским подарком. Велю нанять эльфийских магов Жизни и воротить тебе прежнюю молодость!