Кровь нуар - Гамильтон Лорел Кей - Страница 21

• Предыдущая
• 21/79
• Следующая

— Значит, что она готова ради него соврать.

Джейсон отодвинулся в сторону, продолжая только держать меня за руку, и потянул к двери.

— Пойдем, Анита.

— Нет!

Айрис схватила его за другую руку.

— Папа, — сказала Джулия, — он же издалека прилетел. Они оба бросили работу, все бросили и прилетели сюда. Веди себя прилично.

— Я умираю, Джулия, и у меня нет времени на приличия. Я хотел, чтобы мой сын был мужчиной, а он не мужчина и не будет.

У Джейсона плечи согнулись, как от удара. И это была последняя соломинка. Столько дерьма верблюд уже не вынесет, даже от умирающего. Не выпуская руки Джейсона, я обернулась к кровати:

— Джейсон куда больше мужчина, чем вы, мистер Шуйлер.

Пещеры глаз повернулись ко мне:

— Это в каком же смысле?

— В смысле, что мужчина вежлив. Настоящий мужчина добр. Настоящий мужчина любит своих родных и обращается с ними как с людьми.

— Я умираю, и заработал себе право быть сукиным сыном.

— Могу спорить, что бездушной сволочью вы были всегда.

Выражения, мелькнувшего у него на лице, я не поняла.

— Я не сволочь.

— И еще какая, могу вас уверить. Вы умираете — и что же? Все мы умираем, мистер Шуйлер. Вы просто знаете дату выезда из занимаемого номера и размер счета, который придется оплатить.

— Убери отсюда свою шлендру, — обратился он к Джейсону. — От креста на шее она не перестала быть той, кто есть.

Джейсон сжал руку, чуть потянув меня назад — наверное, я подалась к кровати, сама того не заметив. Мне говорили, что я не имею права носить крест, потому что поднимаю мертвых, но никогда — потому что я шлюха. Новое оскорбление, и оно мне не очень понравилось.

— Не надо было такого говорить, — сказал Джейсон.

— Я правильно поняла слово «шлендра»? — спросила я.

— Да, он тебя назвал проституткой, — ответил Джейсон.

Я не совсем поняла его интонацию. Это была не злость — скорее шок. Будто даже для его отца это слишком.

Джулия и Айрис застыли, разинув рты, будто тоже от потрясения потеряли дар речи.

— Франклин! — наконец сказала миссис Шуйлер неуверенно, с придыханием.

— Стриптизерка — почти то же самое, что шлюха, — без малейших признаков раскаяния заявил лежащий.

— Так что теперь я гомик и шлюха, — подытожил Джейсон. Не зло, скорее устало.

— Пришелся ботинок по ноге, так носи на здоровье, — ответил его отец.

— Франклин, не делай этого!

— Ты ему велела мне соврать, Айрис. Велела привезти эту стриптизерскую подружку, чтобы я умер спокойно. Он с ног до головы пидор и вампирская наживка.

Джейсон отвернулся. Поток сверхъестественной энергии просто прекратился, будто перекрыли кран — он отгородился щитами от всего. От энергии оборотня, от эмоций, от всего вообще. Отключился.

Я придержала его руку, не давая выйти из палаты:

— Если ты сейчас уйдешь, это будет все.

— Я знаю.

— Но если все равно конец, можем хотя бы хлопнуть дверью, а не уползать на брюхе?

Он обернулся ко мне, посмотрел внимательно в лицо. Потом кивнул:

— А давай.

Я улыбнулась, и знала, что это та самаяулыбка, очень неприятная. Та, что меня саму пугает в зеркале, но я уже к ней привыкла. Вот сейчас я ее чувствовала. И повернулась показать ее человеку, лежащему на кровати.

— Среди моих лучших друзей есть стриптизеры, мистер Шуйлер, и даже среди любимых мною. Так что оскорбить меня у вас не получилось. Я — федеральный маршал Анита Блейк.

Отпустив руку Джейсона, я достала левой рукой значок и придвинулась к кровати, чтобы он рассмотрел.

— Не верю.

Убрав значок, я закатила левый рукав жакета — показать самые уродливые шрамы, полученные на работе.

— Рубцовая ткань на сгибе — это там, где вгрызался вампир. Врачи боялись, что рука перестанет действовать. Крестообразный шрам оставил слуга-человек, решив, что забавно будет оставить охотнику за вампирами вампирский шрам. А следы когтей — от ведьмы-оборотня.

— Так вы из тех федеральных маршалов, что охотятся на вампиров?

— Да.

— А знаете, что он дает мастеру-вампиру Сент-Луиса?

— Я знаю, что он этого не делает. Очень многие считают, что Жан-Клод спит со всяким, с кем появляется на публике. Быть красавцем — это имеет свою обратную сторону.

Глубокие карие впадины уставились на меня в упор:

— Вы хотите сказать, что он не дает ему крови?

— Я думала, мы говорим о сексе.

— Одно и то же.

— Если вы считаете, что пить кровь — то же самое, что заниматься сексом, то среди нас извращенец — это вы.

— Анита! — напомнила о себе Айрис так, будто она моя мама. И будто когда-нибудь такой тон на меня действовал.

— Нет-нет, не мешай ей, — сказал он, — это я начал. — Он снова посмотрел на меня: — Но вы ведь закончите?

— Это уж не сомневайтесь.

Он улыбнулся — едва заметно.

— И вы правда девушка моего сына?

— Что я должна сделать, чтобы доказать вам и той его сестре, что мы встречаемся? Я — женщина молодого возраста, и мы — любовники. Наверное, меня можно назвать его девушкой, хотя сам термин сильно отдает средней школой, не находите?

— Нахожу. — Он снова улыбнулся, протянул руку, будто чтобы потрогать шрамы, но остановился.

У меня за спиной кто-то ахнул. Я обернулась — миссис Шуйлер стояла, прижав руку ко рту, и глаза у нее стали удивленные.

Джейсон одернул на мне жакет:

— Она заметила пистолет.

— Пистолет! — повторила Джулия.

Джейсон помог мне опустить рукава, и шрамы снова стали невидимы. Кроме того, что на правой ладони. Этот остался с тех пор, как один вампир попытался меня подчинить своей воле, и кто-то мне сунул в руку крест. Вампир не отпускал меня до тех пор, пока крест не вплавился в мякоть.

— Я не хожу невооруженной, — спокойно объяснила я.

Джейсон поцеловал меня в щеку, и я встала опять с ним рядом.

— Я отвезу Аниту в отель, утром мы улетаем.

— Останьтесь на пару дней, — попросил его отец почти безэмоциональным голосом. Но мать и сестра застыли, будто это просто предложение значило намного больше, чем можно было бы подумать.

Джейсон прильнул лицом к моей шее, снова вдохнул аромат кожи, будто опять идет на погружение. Я почувствовала, что это прикосновение и вдох ему нужны, чтобы голос остался спокойным:

— Завтра мы не улетим, а дальше — не знаю. У нас у обоих есть работа.

— Завтра увидимся, — сказал отец.

— Наверняка, — кивнул Джейсон.

Мы пошли к двери. Отец сказал ему вслед:

— Рад видеть, что ты постригся.

Джейсон оглянулся — недружелюбно:

— Знай я, что приеду, я бы их давно уже начал отращивать снова.

— Потому что знаешь, что мне нравится короткая стрижка.

— Нет, потому что ты считаешь, будто с длинными волосами я слишком смазлив для мужчины. Анита любит длинные.

— Зачем ты тогда их обрезал? — спросил отец.

— Для разнообразия. Завтра увидимся, па.

— Я буду здесь.

Мать Джейсона попыталась нас проводить, но отец сказал: «Айрис!» — и она вернулась. Только помахала нам рукой со словами:

— До завтра… всего хорошего.

Джейсон не ответил.

Джулия проводила нас из палаты и крепко обняла обоих. Джейсон обнял ее в ответ, я тоже постаралась.

Питерсон и человек в костюме тут же пристроились по бокам от нас. Джейсон продел мою руку под свою, чтобы иметь возможность ее коснуться. Он хранил ледяное спокойствие, спускаясь в лифте и выходя в вестибюль, и почти такое же, когда мы сели в машину.

Питерсон закрыл дверь. Мы остались одни. Джейсон держался, пока не завелся мотор, и тут у него затряслись плечи. Закрыв лицо руками, он расплакался, зарыдал, трясясь всем телом, вздрагивая и дергаясь.

Я тронула его за плечо, и он отдернулся. Я попробовала еще раз, и он свалился боком мне на колени, и я обняла его, пока он плакал. Я его обнимала, его сотрясали мощные спазмы, но вслух он не рыдал. Тело его будто рвало горем на части, но крик он сдерживал. Он плакал так, будто его научили не привлекать внимания к своему горю. А то если будет шум, придут узнать, зачем ты льешь слезы.

• Предыдущая
• 21/79
• Следующая