Парижское счастье - Ханней Барбара - Страница 8

— Он прелесть! — сказала девушка, проводя изящной кистью по спине Мэгса. — У меня никогда не было домашних животных.

— Никогда? Даже в детстве?

— Нет. А теперь я просто не имею права завести кого-то. Наш дом курирует экологическая полиция. Они не позволят держать в квартире даже аквариум с рыбками.

Джонно сдержался, чтобы не спросить, отчего у нее не было, например, собаки. Узнать подробную историю ее жизни не входило в его планы. Она приехала сюда по делу. И только.

— Ладно, вы тут посидите, отдохните, — резко сказал молодой человек. — А я подготовлю двор для скота. — Он деловито пошел к ступенькам.

— Нет уж, не уходите без меня. — Камиль подняла мурлыкающего кота с колен и вскочила на ноги. — Я хочу на своем опыте узнать сельскую жизнь.

Ее лицо пылало. Джонно отвел взгляд, посмотрел на прячущееся за горизонт огромное солнце и вздохнул.

— Тогда пошли.

Усадьба и скотный двор «Райской долины» были выстроены на возвышенности, с которой открывался прекрасный вид на Муллинджим. Серые тучи, которые утром обещали ливень, теперь превратились в легкие облачка, подсвеченные закатом розовым и золотым. Весь пейзаж был окрашен благородным бронзовым отблеском.

У подножья пригорка обнаружился пруд, приютивший гомонливых диких уток и гусей, за ним тянулся большой загон, поросший травой, а местами — и деревьями. По нему бродили меланхоличные коровы. На горизонте ясно прорисовывались очертания больших холмов.

— Как здесь красиво! — выдохнула Камиль.

Джонно нахмурился еще сильнее и прибавил шагу, так что ей пришлось почти бежать, чтобы поспевать за ним. В амбаре он взял три связки сена из высокого стога.

— Сможете нести одну?

— Конечно. — Она с готовностью протянула руки. — И что мы теперь будем делать?

— Будем раскидывать сено, чтобы у бычков была еда, когда их привезут. Их не кормили на ярмарке. Они ведь только что были отняты от матерей, чьим молоком питались. А мы не хотим, чтобы ваши бычки теряли вес и болели.

Они распотрошили связки и стали укладывать сено вдоль изгороди.

— А почему мы не кидаем сено по всему загону? — поинтересовалась девушка.

— Нет смысла класть его в середину. Они просто втопчут его в грязь.

— Логично, — согласилась она, упершись руками в бока и любуясь результатами труда.

Джонно нахмурился.

— Камиль, это всего лишь скотный двор. Не нужно создавать шедевров. Просто бросайте.

Хуже уже стать не могло, однако стало, когда она предложила заняться ужином.

— Я отличная кулинарка, — заявила девушка. — А вам, наверное, уже надоело готовить себе.

— Если честно, то я хорошо жарю мясо, — пробормотал он. — А еще каждую неделю ко мне приходит женщина, которая наводит в доме порядок и готовит мне еду. Мне хватает.

— Но разве вы отказались бы от перемены? — настаивала Камиль. — И потом, новые впечатления от встречи с сельской жизнью — все эти животные, душистое сено, высокие эвкалипты, дивный закат — пробудили во мне желание заняться хозяйством. — Видимо, на его лице отразился неподдельный ужас, и девушка поспешила продолжить: — Не беспокойтесь. Эта тяга проявляется в весьма умеренных дозах. И для вас не опасна. Встав к плите, я не начну представлять, как иду с вами под венец и вы клянетесь мне в вечной любви. Поверьте, я ограничусь ужином.

— Рад, что я в безопасности, — криво ухмыльнулся Джонно. Если бы он мог относиться ко всему так же непринужденно, как она! Однако ему почему-то казалось, что пустить Камиль Дэверо на его кухню гораздо страшнее, чем пытаться объездить дикого быка на родео.

Порхая по кухне Джонно Риверса и колдуя над ужином из тех продуктов, которые обнаружились в холодильнике и шкафчиках, Камиль испытывала наслаждение. Тонко нарезанная говядина, лук, перец, морковь и сельдерей, приправленные сладким соусом чили, быстро превратились во вкусное рагу в азиатском стиле. Однако когда они сели есть за круглый сосновый стол, девушка ощутила, как ее энтузиазм потихоньку исчезает.

Что она вообще здесь делает? Почему делит ужин с этим загадочным, прекрасным мужчиной, с которым познакомилась только утром? Большую часть дня она преимущественно воевала с ним. И что же? Теперь они вдвоем сидят в огромном пустом доме и едят приготовленное ею рагу, а впереди целая ночь.

Он все время бросает на нее застенчивые взгляды. И у нее внутри все закипает.

Они поужинали в напряженном, тревожном молчании. Камиль хотела расспросить Джонно о том о сем, но побоялась, что вопросы на тему «расскажите о себе» превратили бы вечер в свидание. Этого еще не хватало! Джонно и так слишком насторожен из-за всех этих искательниц мужей, свалившихся на его голову. Даже намек на то, что он ей нравится, разозлит его. И ей укажут на дверь. Тогда прощай статья. А следовательно, прощай карьера.

И потом, с какой стати ей увлекаться им? Для этого нет никаких поводов. Они принадлежат к разным мирам. У них нет ничего общего.

Но Камиль уже поймала себя на том, что ни с кем не ощущала такой близости. В его глазах полыхал дикий огонь, когда он смотрел на нее. Она никогда не была косноязычной, но тут словно утратила дар речи и не могла подыскать слов...

Когда ножки его стула заскрипели и Джонно вскочил на ноги, девушка облегченно вздохнула.

— Слышите, грузовик с вашими бычками приехал?

Он метнулся к вешалке, прибитой к задней двери, где висел его тяжелый плащ.

— Сейчас вам необязательно выходить на улицу. Там холодно. И в темноте вы все равно ничего не разглядите.

— Даже и не думайте, что я останусь в доме! — воскликнула Камиль. — Я хочу видеть, как привезли моих малышей. Подождите минутку, я только сбегаю за курткой в комнату.

На улице действительно похолодало и совсем стемнело. Облака закрыли луну. Свет фар громадного грузовика резал тьму яркими лучами. Он медленно катился по колеям к скотному двору. Девушка с восхищением наблюдала за мастерскими движениями шофера, когда тот подогнал грузовик задом к довольно узкому пандусу.

— Ждите здесь, — скомандовал Джонно. — Мы же не хотим напугать животных в темноте. Не дай бог, еще упадут и ноги сломают. Вы не представляете, что такое разъяренный от боли бык.

Она обрадовалась возможности оставаться в тени, пока он говорил с шофером. Фары грузовика светили уже не так ярко, и, как и предсказывал Джонно, практически ничего не было видно. До нее доносилось лишь тихое фырканье и редкое мычание бычков, которые терпеливо ждали в кузове. Потом послышалось громкое лязганье открывающихся дверей. Раздался низкий мужской голос:

— Пошли! Пошли!

Копыта застучали по металлическим сходням.

В неясном свете фонариков девушка различила очертания животных, спускающихся по пандусу. Один, второй, третий, четвертый... Ее скот. Ее скот! Камиль охватила странная, почти материнская гордость за бычков, спокойно шедших из грузовика, подобно послушным школьникам.

Она даже начала придумывать им имена... Роланд, Симус, Бруно, Фред, Джо, Ланс, Алонцо...

Мужчины перебрасывались фразами только при необходимости, говорили как можно тише. Камиль вспомнила, что Джонно предупреждал: очень важно не напугать их. С ними нужно обращаться очень аккуратно...

Раньше она представляла себе скотоводов весьма смутно. В ее понятии они были загорелыми, громогласными пастухами, сидящими верхом на коне, с позвякивающими шпорами и свистящим в воздухе хлыстом. Они не стали бы торчать на холоде ночью, чтобы убедиться, что скот случайной знакомой доставлен и размещен как следует.

В голове Камиль вертелся один вопрос: интересно, а как он ведет себя с женщиной, которая ему дорога?

Следующим утром ее разбудил смех — хриплый клекот птицы кукабурра в эвкалиптовых деревьях за окном. Камиль потянулась. Глаза отказывались открываться в такой ранний час. Из-под полузакрытых век она увидела жемчужные лучи рассвета, проникающие в комнату сквозь белые деревянные ставни.