Месть мертвеца - Харрис Шарлин - Страница 48

• Предыдущая
• 48/55
• Следующая

— Но что вы можете сделать, чтобы этому помешать? — резонно спросил Клавин. — С нашей точки зрения, после того как вы вчера дали показания, вы и ваш брат можете уехать. У нас есть номер вашего мобильника, есть ваш домашний адрес.

— Он мне не брат, — бросила я.

Если Толливер может рассказывать об этом людям, я тоже могу.

— Как угодно, — бросил Клавин. — Эй, Лэнг, вы знали, что ваш отец в тюрьме в Аризоне?

— Нет, — ответил Толливер. — Но я слышал, что он вышел из тюрьмы в Техасе.

Если они пытались выбить Толливера из колеи, то подошли к делу не с той стороны.

— Вам обоим кошмарно не повезло с родителями, — сказал Клавин.

— Без сомнения, — согласилась я.

И меня он тоже этим не разозлит.

У Клавина был слегка удивленный вид, может даже слегка пристыженный.

— Я никак не могу вас раскусить, — напустилась я на него. — Вы же можете быть порядочным человеком, когда хотите. Но все это дерьмо насчет наших родителей — неужели вы думаете, что мы не слыхали все это раньше? Думаете, мы не помним, каково это было?

Он не ожидал, что я готова к боевым действиям. У Клавина явно были свои проблемы.

— Лучше продолжайте дальше свой путь, — сказал он.

Стюарт украдкой наблюдал за ним.

— Возвращайтесь в город. Дайте показания, а потом уезжайте. Вокруг этого дела и так слишком много шума. Медиум. Вы. Теперь, когда вы видели, как Том Алманд замахнулся на медиума лопатой, думаю, вы знаете, кто на вас напал. Вы будете выдвигать против него обвинения?

Как ни странно, я даже не подумала об этом. С тех пор как на меня напали, столько всего произошло, что то нападение не значилось в моем списке загадок в числе первых, требующих разрешения.

Я поразмышляла над этим с минуту. Теоретически я была полностью за то, чтобы Том заплатил за нападение. Но, рассуждая реалистически, как мы могли доказать, что это был Том? Единственным свидетельством против него являлось то, что он ударил лопатой другого человека, и у него имелись причины меня ударить… Если считать причиной тот факт, что я нашла тела его жертв. А я считала это причиной. Из-за меня он больше не мог развлекаться. По крайней мере, я так думала, до тех пор пока не распахнулась крышка люка.

Каждый раз, думая о крышке люка, я видела лица тех мальчиков: лицо, покрытое кровью, безжизненное, и другое — точно так же окровавленное, полное страха и ужасного осознания.

Мне придется вернуться сюда, чтобы дать показания, но конкретных улик, кроме найденных, вообще-то больше не было.

— Нет, — покачала я головой. — Выдвигать обвинения я не буду. Алманд говорит?

— Не говорит ни единого проклятущего слова, — ответил Клавин. — Вообще-то он был в порядочном шоке — из-за сына, думаю. Но потом стряхнул с себя это и сказал, что мальчик всегда был слабым.

— Он сказал так из-за чьего-то влияния, — отозвалась я. — Это слова кого-то другого.

— Я тоже так думаю, — согласился Стюарт. Он повернулся к нам спиной, чтобы взглянуть на земли, которые дали такой странный урожай. — Алманд не заговорит, чтобы случайно не допустить оплошности и не выдать своего долбаного дружка.

Меня слегка удивило, что Стюарт произнес при нас грубое слово. Но если бы я смотрела на те тела и проводила расследования в той лачуге так же часто, как Стюарт, я бы тоже была глубоко расстроенной и выбитой из колеи… Что ж, даже больше, чем уже была сейчас.

Я сама не понимала, почему я еще здесь. Там не было призраков, не было душ, не осталось ничего от костей восьми подростков, которых положили здесь в землю. Только холодный воздух, порывистый ветер и двое сердитых мужчин, что провели слишком много времени, наблюдая слишком близко, какой ужас могут сотворить люди друг с другом.

— Что вы сделаете с лачугой? — спросила я.

Толливер, как и Стюарт, повернулся, чтобы на нее посмотреть.

— Нам придется ее полностью разрушить и снести, — сказал Клавин. — В противном случае охотники за сувенирами растащат ее по кусочку. Как видите, специалисты из лаборатории убрали большинство самых окровавленных мест, чтобы исследовать в лаборатории. И все инструменты, которые там были — наручники, железо для клеймения, клещи, игрушки для секса, — все это тоже отправилось в лабораторию. Мы привезли сюда кучу народа.

Губы Толливера скривились от отвращения.

— Как он мог смотреться в зеркало? — спросил он.

Толливер редко подавал голос, когда мы находились в такой профессиональной ситуации. Но мужчины меньше женщин привычны к тому, что их могут изнасиловать, и мысль об этом приводит их в ужас. Женщин такой ужас сопровождает всегда, раз уж у них есть женские гениталии.

— Потому что он собой наслаждался, — ответила я. — Легко смотреть в зеркало, когда жизнь — веселье.

Стюарт удивленно повернулся ко мне.

— Да, — кивнул он. — Вероятно, каждое утро он чувствовал себя счастливым. Том Алманд втирал очки всем членам этой общины, годами. И наверняка каждый день был доволен собой. В конечном итоге единственным человеком, которого он не смог одурачить, был его собственный сын.

— А всех остальных он одурачил? — спросила я.

Толливер сжал мою руку. Я стиснула его руку.

— Все работавшие с ним вместе в Центре медицинских консультаций говорят, что прекрасно с ним ладили. Алманд всегда приходил вовремя, добросовестно относился к назначенным встречам, давал умные рекомендации и справки, и за все время, которое он там проработал, поступали лишь самые незначительные жалобы от пациентов.

Меня впечатлило, что собрано так много информации за такое ограниченное время. Интересно, не находился ли он под подозрением с самого начала? Возможно, в полиции получили сведения о нем из его досье или чего-то в этом роде.

— Ну а что насчет близких друзей? — спросила я.

— Похоже, таковых у него не было, — ответил Стюарт. — Но последние шесть лет он состоял в совете по расширению больницы, так же как Лен Томасон и Барни Симпсон. И это вполне разумно. Все они профессионалы здравоохранения, хотя и занимались разными аспектами этого дела. А в прошлом году в совет избрали и того священника, который вел поминальную службу. Они пытались получать достаточные субсидии, федеральные деньги, деньги от частных лиц, принимали участие в кампаниях по сбору средств — занимались всякими такими делами. Нотт-Каунти и вправду нуждается в новом здании, как вы сами могли заметить.

Похоже, все дороги вели к больнице. Неважно, в каком направлении я начинала двигаться, но заканчивала у передних дверей больницы Нотт-Каунти.

— Мальчик еще не заговорил? — Я сознавала, что скоро Стюарт и Клавин перестанут отвечать на вопросы. Просто не захотят — и все.

— Еще нет.

— Его тщательно охраняют?

— Можете не сомневаться, — сказал Клавин. — С этим мальчиком ничего не случится.

— Его семья дала о себе знать?

— Да, они сообщили о его исчезновении прошлой ночью. И мы нашли его машину на обочине дороги примерно в миле от дома Алманда. С лопнувшей покрышкой и без запаски.

— Что ж, это все объясняет. Учитывая, какая стояла погода, он был рад, что его подвезут, как бы сильно ни нервничал.

— Дети никогда не думают, будто с ними может что-то случиться, — мрачно произнес Стюарт.

Мальчику пришлось узнать, что это не так. И никогда он уже не станет таким, каким был прежде.

— Вы не считаете, что стоит приставить охрану к Манфреду Бернардо? — спросила я.

— Он старше тех мальчиков, — ответил Стюарт.

— Но он замешан в раскрытии дела.

— Он взрослый и находится в больнице, где за ним наблюдает множество людей, — ворчливо проговорил Клавин. — Наш бюджет и так уже трещит по швам.

— Было интересно побеседовать с вами, — сказала я. — Спасибо.

— Ты знала, что они окажутся там? — поинтересовался Толливер по дороге в Доравилл.

— Нет, понятия не имела. Я просто хотела снова взглянуть на то место, когда оно стало чистым.

— Чистым?

— Без трупов. Только грязь и деревья.

Несколько минут мы ехали молча. Потом я сказала:

• Предыдущая
• 48/55
• Следующая