Месть мертвеца - Харрис Шарлин - Страница 34

• Предыдущая
• 34/55
• Следующая

Толливер заснул почти сразу же после того, как мы закончили, и, снова воспользовавшись его фуфайкой, я заснула тоже.

Я спала очень глубоко, и оглушающий треск застал меня врасплох. Вообще-то он напугал меня так, что я чуть не завопила.

— Дерево упало, — заметил Толливер. — Это было дерево. Крепись, детка, оно свалилось не на нас.

Мы натянули всю одежду. Толливер отверг фуфайку, заметив только:

— Влажная, — и нашел свой чемодан, пошарив в том месте, где он должен был быть.

Толливер сказал, что нашел другую фуфайку, и я услышала, как он продолжает копаться в чемодане.

Я сползла с постели с другой стороны и попыталась найти свою обувь.

После множества «Ой!» и «Где ты? Я нашел фонарь» мы наконец снова очутились вместе и подошли к окну.

Толливер включил фонарь, и мы посмотрели, что творится снаружи. Фонарь походил на большой прожектор, Толливер раздобыл его вчера в «Уол-марте». При свете его стало видно, что сосна, которая так беспокоила Гамильтонов, и вправду упала под тяжестью льда. Но по какой-то невообразимой причине она упала под углом и перегородила подъездную дорожку Гамильтонов. У меня было ужасное чувство, что их машина оказалась под упавшим деревом.

— Как с виду их крыша, в порядке? — спросила я.

Но мы не смогли разглядеть.

— Думаю, я должен пойти туда и проверить, все ли с ними хорошо, — сказал Толливер.

— И я пойду.

— Нет, не пойдешь. Со сломанной рукой ты не пойдешь разгуливать по скользкому льду. Если там что-нибудь случилось, я вернусь и захвачу тебя. Эй, а как твоя рука? Мы не слишком ее помяли?

— Нет, с ней все в порядке.

— Значит, так: я вернусь через несколько минут.

Я не могла спорить, потому что он хотел, чтобы я осталась по вполне резонным причинам.

Я ждала в холодном доме, а Толливер спустился по скользкой обледеневшей лестнице и начал медленно продвигаться через передний двор нашего дома к дому Гамильтонов. Я помешала горящие поленья и добавила еще одно, а потом подтащила к окну кресло и завернулась в одеяло.

Часть меня сосредоточилась на том, чтобы следить за фонарем в руке Толливера, а другая часть стояла чуть в стороне и со смесью ужаса и восхищения вопила: «Ты только что переспала с Толливером! Ты только что переспала с Толливером!»

Только время покажет, трахнули ли мы — в буквальном смысле слова — лучшие взаимоотношения, которые когда-либо имели, или же открыли дверь, ведущую к еще большему счастью. Даже мысли об этом казались глупыми. Но господи, все могло быть и в порядке.

Я резко оборвала бессвязный внутренний монолог и увидела, что Толливер с трудом пробирается к двери дома Гамильтонов, потому что ему мешают ветви дерева.

С большими усилиями я открыла окно. Открывать его одной рукой было невероятно трудно.

— Тебе нужно, чтобы я спустилась помочь? — окликнула я. Мой голос звучал тревожно.

Я почувствовала, как Толливер удержался от ответа, что это последнее, в чем он нуждается.

— Нет, спасибо! — крикнул он в ответ с удивительным самообладанием.

При одном звуке его голоса у меня перехватило дыхание. В нем было что-то другое, совсем другое. Внезапно исчезло напряжение, которое раньше всегда делало его немного натянутым.

А я, ставшая мечтательной и рассеянной, как девочка, впервые поцеловавшаяся по-французски, заставила себя вернуться в настоящее.

Дверь дома Гамильтонов открылась, и я увидела Теда. На нем была смехотворная с виду шляпа, но на самом деле он поступил очень умно, надев ее, учитывая, сколько тепла человек теряет через голову. Они с Толливером обменялись несколькими словами, а потом Толливер начал пробираться обратно к нашему временному дому.

Когда он взобрался по лестнице, я открыла дверь, и он ввалился внутрь.

— Господи, какая там холодина, — сказал он и прямиком направился к огню.

Добавив еще несколько поленьев, он постоял там, приблизив лицо к огню так, как только можно было приблизить, не опалив усы. Он закрыл глаза, наслаждаясь блаженством тепла.

— С ними все в порядке?

— Да. Они вне себя от злости. Тед сказал несколько слов, которые, думается, приберегал со времен корейской войны. Я был рад, что не член семьи Макгроу. Вообще-то он заявил, что подаст в суд.

— Интересно, есть ли у него шанс в суде?

Толливер вытянул руку и сперва наклонил ее в одну сторону, потом в другую.

— Я хочу сказать, что это, конечно, нелепо, но ты же знаешь, какой бывает система правосудия.

Мы замолчали, глядя друг на друга.

— Ты сожалеешь? — спросил он.

— Нет. А ты?

— Мы должны были сделать это уже давно. Ты все время продолжала говорить, что я должен тебя оставить. Я не знал, на самом деле ты этого хочешь или нет. И наконец решил — или пан, или пропал. А ты что думала?

— Я думала, раз я так сильно тебя люблю, то не должна удерживать тебя рядом, и ты не должен понять этого. Я думала, тебе это может показаться отвратительным или нездоровым. Или… ты можешь почувствовать своего рода жалость ко мне и ответственность за меня, что будет еще хуже.

— Если спросишь меня, то ты воистину такая девушка, которая способна приготовить из лимона лимонад, — сказал Толливер. — Тебя ударило молнией, но вместо того, чтобы стонать и причитать об этом или подать заявление на пособие по инвалидности, ты обнаруживаешь у себя полезные способности и догадываешься, как заставить их работать на тебя. У тебя хватило ума и харизмы, чтобы открыть собственное, уникальное дело.

— Харизма! — пренебрежительно бросила я.

— У тебя она есть, или ты не заметила, как нравишься мужчинам?

— Я нравлюсь подросткам. Это нельзя считать большим плюсом.

— Не только подросткам, — возразил Толливер. — Подростки просто не умеют скрывать свои чувства.

— Ты говоришь, что я притягиваю парней? Протри глаза.

— Не в том смысле, в каком их притягивают, не знаю, Шакира [22]или Бейонсе. [23]Ты не вызывающая блондинка, но в тебе есть особая, свойственная только тебе, привлекательность. И, поверь мне, мужчины ее чувствуют.

— Поскольку этот мужчина ее чувствует, — сказала я, снизу вверх заглянув ему в лицо.

— У меня из-за тебя перехватило дыхание.

— По крайней мере, все плохое ты обо мне уже знаешь. — Я опустила глаза и улыбнулась.

— Я не знал, что ты издаешь такой звук, когда кончаешь, — сказал он, и у меня самой перехватило дыхание.

— А я не знала, что у тебя легкий изгиб на члене, — парировала я.

— Да… и как это… Я имею в виду, с этим все в порядке?

— О да, — заверила я. — Он прикасается к чему-то восхитительному внутри меня.

— О? Хмм.

— И я тут думала, готов ли ты…

— Да?

— К тому, чтобы, может, снова к этому прикоснуться?

— Думаю, ты смогла бы меня уговорить.

— Тебе бы хотелось, чтобы я опустилась пониже?

В свете мерцающего огня я увидела, как его зрачки расширились.

— О! — воскликнул он.

— Полизала тебя? Вот так? — Я высунула язык и слегка подвигала им.

— Это было бы как раз то, что нужно, — прохрипел Толливер. — Господи, Харпер, я не понимаю, почему из города в город за нами не следуют парни, чтобы посмотреть, как ты это делаешь.

— Потому что я никогда не делала такого ни для кого, кроме тебя. Думаешь, я сказала бы что-нибудь подобное кому-нибудь, кроме тебя?

— Пожалуйста, — отозвался Толливер. — Пожалуйста, делай это для меня. И больше ни для кого.

Я осторожно опустилась рядом с ним на колени, стянула вниз его тренировочные штаны и длинные кальсоны, которые он надел перед тем, как сделать вылазку к дому Гамильтонов. Каким-то образом то, что на нем еще осталась одежда, делало мое занятие еще более озорным.

Я подняла глаза, чтобы убедиться: он смотрит на то, как я выполняю свое обещание. О да! Толливер наблюдал за каждым моим движением, как будто я загипнотизировала его.

• Предыдущая
• 34/55
• Следующая