Пес, который порвал поводок - Конант Сьюзан - Страница 9

• Предыдущая
• 9/42
• Следующая

— Ну и? — Затем он повторил это Рауди: — Ну и?

— Уловка сработала. На время. Потом доктор Стэнтон перешел в нападении к новому витку. Пожалуй, ты скажешь, что он задумал подлость. Кто-нибудь тебе уже об этом рассказывал?

— Выкладывай, — сказал он.

— О'кей. Он всегда много болтал. До этого он слухов точно не распускал, но потом начал. Я не думаю, будто он что-нибудь сочинял. Просто не препятствовал им. Слухам.

— Например?

— Судейство. Она была судьей по послушанию в АКС. В Американском клубе собаководства. Он злословил о ее судействе. Вроде того, будто золотистые ретриверы ее любимчики, но это, по-моему, неправда. Он сказал, будто она снимает очки за правый финиш.

— Не может быть. Ошеломлен.

— Кончай шалить с собакой, Кевин, и слушай внимательно. Пес, допустим, прямо перед тобой, а ты хочешь, чтобы он сидел слева от тебя. При правом финише он минует твой правый бок, обходит тебя со спины и садится слева. При левом финише он поворачивается и кончает тем, что садится слева от тебя, не обходя кругом. На всевышний взгляд АКС, два этих финиша равнозначны. Народ принимает это всерьез.

— И я принимаю это всерьез, — сказал Кевин. — Она убила Стэнтона потому, что его пес не так его обходил.

— Конечно нет! Я ведь что тебе рассказываю — как он добился ее увольнения. Или на самом деле только думал, что добился он. Он вроде бы возглавлял антимаргаретовскую клику, но, по правде, не было ведь никакой промаргаретовской клики. Я имею в виду, что ко времени ее ухода уже никто не считал, будто она хороший ведущий дрессировщик. Она только всех и все критиковала. И члены клуба просто разбегались. Каждый класс начинающих обычно приступает к работе, насчитывая двадцать — тридцать новичков, а все, кроме четырех-пяти, к третьему уроку исчезали. Так что, вероятно, для нее не было большим сюрпризом, когда ее и вправду уволили, но получилось хуже, чем должно было быть. Доктор Стэнтон выиграл битву, так что, считай, мог бы проявить великодушие. Но у него как раз умер пес, и, смею сказать, он был отнюдь не в великодушном настроении. И он так никогда и не смягчился, даже когда она ушла. Спустя пару месяцев после ее увольнения мы узнали, что ее лайка умерла, а доктор Стэнтон не оставлял намеков, что это не был несчастный случай. Никто ему не поверил. Фактически никто и внимания на это не обратил. К тому времени нам передался энтузиазм Винса. Его вера в силу похвалы оказалась заразительной. Все мы тоже снова начали нахваливать друг друга и хотели забыть о Маргарет.

— Так она и впрямь убила пса или как? — спросил Кевин.

— Не думаю, — сказала я. — Я слышала, он сбежал. На свободе лайка и в самом деле может далеко уйти. Пса, вероятно, сбило машиной. Не знаю. Вот и вся история. Тебя, кажется, не очень захватило. Так расскажи мне о Гэле.

— Гаролд Шагг, — сказал Кевин, — Отребье. То в психушке, то на свободе.

— В психушке… Кембридж — заколдованное место. Если гарвардский профессор считает себя Богом, это нормально, но если он слишком часто провозглашает это публично, то отправляется в Мак-Литовскую клинику. В госпсихушку гарвардские профессора попадать не должны.

— A потом строем являются либералы и обнаруживают нарушение прав человека.

Трудно сказать, что из этого Кевин произносит с большим презрением — либералы или нарушение прав.

— Представляю себе, что его постоянно то госпитализируют, то выписывают, — сказала я. — Но что ему говорить? Ты всерьез считаешь, что он к этому имел отношение?

— Мы собираемся подержать его, пока не протрезвеет, но мое мнение — он и понятия не имеет о том, что сделал, как, впрочем, и ни о чем другом.

— Но с чего бы ему это делать? С чего бы ему желать смерти доктора Стэнтона?

— Ты сказала, — ответил Кевин. — Не с чего.

Будь я сообразительней, мне бы надо заставить Кевина в первую очередь рассказать о Гэле и, может быть, не следовало рассказывать ему о Маргарет, но я сочла, что это не важно. Кевин, пожалуй, понимал, что я готова о чем-то проболтаться, и, пожалуй, решил ни о чем мне не говорить, пока не проболтаюсь. Я была бы рада его разочаровать. Но так или иначе, решила я, никто не совершает убийств из-за того, что был уволен клубом дрессировки собак. Единственная вина Маргарет — в отпугивании людей. Кроме того, в арсенале-то ей решительно нечего было делать — на той сцене, где она провалилась с треском. И, как заметил Стив, кто-нибудь все равно раскололся бы и назвал ее полиции. Ко времени ухода Кевина у меня уже не осталось сил, чтобы писать об электронных антиблошиных ошейниках, а Рауди с надеждой отирался вокруг, так что я взяла его пройтись. На Доннел-стрит он заметил черного коккер-спаниеля, привязанного бельевой веревкой к тележке. Коккер затявкал и рванулся, а Рауди, вздыбив шерсть, испустил глубокий грудной раскат. Он тоже рванулся, но я удержала равновесие и ухитрилась остаться на ногах. В остальном он вел себя вполне пристойно. Когда мы добрались до дому, я все еще не пришла в настроение писать об антиблошиных ошейниках, а поскольку Рауди был полон энергии, мы с ним немножко поработали.

Если вы никогда не занимались с собакой, то можете подумать, будто Рауди учился кувыркаться или подавать лапу. Пес, обученный послушанию, легко постигнет такие трюки, но эта далеко не весь тренинг. Курчи, карликовый пудель Дианы, может танцевать на задних лапках или прыгать к ней на руки, но, чтобы добиться своей первой степени, СТ, — что он, может быть, на днях и сделает, — ему не надо будет совершать трюки. Если он и попытается показать что-нибудь подобное на ринге, как это уже произошло, то потеряет баллы. Он будет исполнять «к ноге» на поводке и без поводка. Сидеть. Вставать и оставаться на месте. Приходить, когда зовут. Делать посадку на одну минуту и укладку — на три.

Не зрелищно? Да. И в миллион раз труднее, чем «служить» или «умри». Послушнейшей из всех моих собак была Винни. Еще до того, как гоняться за Рауди по всему кварталу, я поняла, что он не Винни. Его понятие о команде «рядом» состояло в том, чтобы опережать — что значит забегать вперед, таща на прогулку меня. А если говорить о первенстве, он все время намекал, что в нашей стайке первый волк — это он. Он покусывал поводок куда ближе к моей руке, чем хотелось бы. У лаек крупные острые зубы. Одним из хитроумных его трюков было кусать поводок именно в то время, когда он справлял нужду. Таким образом, если я его поощряла за хорошее поведение, то поощряла и за кусание, а если искореняла второе, то искореняла и первое. Между опережением, кусанием и кое-какими другими повадками первого волка он еще и показывал мне, что он — пес, работающий с радостью. Когда я говорила ему «к ноге» — он был обучен правому финишу, — он сперва подпрыгивал в воздух, потом скакал вокруг меня, а потом бухался на посадку. Можно учить пса не устраивать театр по всякому поводу, но если он не желает, то никогда и не научится.

Бедненький крошка, — причитала Барбара Дойл, покуда ее наманикюренная правая ручка сбегала с головы Рауди вниз, к мягкой шерстке на горле. Кто-нибудь, не знающий «правила Винтер», истолковал бы ее пушистые волосы и разукрашенные блузочки как признак, что она — хозяйка какой-нибудь испорченной пекинески, но если три немецкие овчарки Барбары вздумают когда-нибудь ее зарегистрировать, то официальное имя, которое они ей выберут, будет «Железный Кулак в Бархатной Перчатке».

Мы ввосьмером приканчивали две большие пиццы. Сидели у меня в гостиной, выкрашенной белым. В ней есть камин и одна большая кушетка. Камин работает. Когда я навещаю Бака, то обычно приезжаю с грузом растопки. Огонь в этот вечер разжигала я. Барбара и Винс делили кушетку с Рэем и Лин Меткалф. Роза, Рон, Арлен и я сидели на полу подле камина. Арлен — тяжеловесная, трудно описуемая особа с двумя борзыми, которые похожи на Рэя и Лин Меткалф. В Кембридже больше борзых на душу населения, чем в любом другом известном мне месте. Почти все они — отставные беговые собаки, спасенные от смерти. Они становятся нежными, симпатичными любимчиками. Жизнь беговой борзой воистину адская, так что приемные их дома должны им казаться раю подобными.

• Предыдущая
• 9/42
• Следующая